Пряные отголоски оргазма еще бродили в крови Адисы, когда тишину кабинета, нарушаемую только шумным дыханием, разрезал знакомый рингтон.
Адиса выругался.
Под недовольное бормотание утомившегося Ильи он обвел комнату взглядом в поисках своих брюк. Отыскав их под столом, Адиса выудил из заднего кармана мобилку. Дисплей светился тем именем, которое он жаждал увидеть в последнюю очередь. Только что, так старательно убегая от этого наваждения, он почти поверил в то, что смог избавиться от гнетущей его лавины.
От разочарования Адиса заскрежетал зубами.
Лавина накатила с еще большей силой. Убежать не получилось.
Пока он пытался побороть все противоречивые чувства, что навалились безумным комком, мобилка надрывалась.
– Может, все-таки заставишь ее замолкнуть? – произнес Илья и заинтересовано приподнялся, опершись на локти.
Адиса нажал кнопку принятия звонка и хмуро поднес телефон к уху. Не успел он ничего сказать, как громкий крик Яна, заставил сердце Адисы замереть и ухнуть в пятки. Он и слова не понял из того, что пытался выплеснуть Кенгерлинский. Слишком быстро, громко и эмоционально это у него получалось.
– Что? Повтори! И спокойнее! ¬– ответил Адиса, когда Ян взял паузу, чтобы набрать новую порцию воздуха в легкие.
¬– Она пропала! Эта бестолочь обвела меня вокруг пальца! Ты представляешь?!
– Кто?
Илья медленно застегивал рубашку, наглым образом все еще разглядывая его, отчего внизу живота Адисы вновь зарождалось пламя.
– Банши! – почти прорычал Ян.
Адиса вздрогнул и нахмурился. И почему он не был удивлен? Последние месяцы ему приходилось мириться с Яном, характер которого с появлением Даши в их жизнях, стал напоминать безумную поездку на американских горках.
– Эта девчонка посмела воспользоваться рунами тьмы! Для перемещения! – продолжал надрываться Ян. – Нет, ты только можешь представить подобную глупость?
– А мышка оказалась не такой серой, как тебе представлялось в самом начале, – зло хмыкнул Адиса.
Ян на мгновение замолк, будто искренне удивился его ответу.
– Я ее выпорю. – Твердо ответил друг. – Но сначала мне необходимо ее найти. Я ее не чувствую, Адиса! Не чувствую, слышишь? А вдруг, она опять впала в свою непонятную спячку или что это за хрень с ней была? Или еще хуже…
– Лучше б хуже… – повторно съязвил Адиса и разозлился на собственную несдержанность.
– Что?
– Ничего. Первым делом тебе необходимо успокоиться, Ян. Ты, словно истеричка! Я тебя не узнаю.
– Я спокоен.
Адиса мысленно зааплодировал металлу, что прозвучал в ответе Кенгерлинского.
– Хорошо, если так. Тогда расскажи с самого начала, что между вами произошло, и почему она пропала. Как ты вообще мог такое допустить, особенно, когда снаружи рыскают демоны?
– Все вышло из-под контроля, – скрипнул зубами Ян. – Приезжай. Это не телефонный разговор.
– Я сейчас немного не могу. ¬– Неожиданно даже для себя замялся Адиса, поглядывая на Илью. – У меня пациент.
– К черту! Либо ты приедешь и поможешь мне найти эту дрянную девчонку, либо приеду я! И тогда…
– Ладно, ¬– капитулировал Адиса.
– И шевелись! Каждая минута на счету! – зло рыкнул Ян и, не дожидаясь ответа, первым завершил звонок.
Адиса мучительно закатил глаза.
– Я так понимаю, второй раунд отменяется? – изогнул брови Илья.
Адиса кивнул и стал одеваться.
Ему вновь предстояло встретиться с собственным наваждением. И единственным вопросом, что сейчас мучил его, был: «Сколько он продержится на этот раз, прежде чем сорваться?».
Пучина отчаянья
Обстановка на территории особняка Кенгерлинского была слишком спокойной. Адисе показалось, что даже погода вопреки природным законам вела себя неестественно. Будто замерла в ожидании бури.
Именно сейчас осень чувствовалась необычайно остро: пряный запах листьев, резкий ветер, тускнеющее небо. Адиса словно попал в другой, сереющий мир. Ведь в его собственной душе, после событий этого утра взрывались яркие краски.
Даже когда Адиса переступил порог особняка Яна – его никто не встретил. Это было так не похоже на привычный уклад жизни дома, что беспокойство разрослось в груди.
Несмотря на то, что на улице был день, внутри дома разлеглась ночь. Адиса тяжело вздохнул, из-за этой странной связи хозяина с особняком ему всегда было жутко. Дом оказался живым, он чутко реагировал на любые изменения в настроении Яна и… преображался.
Сейчас сумерки плотным покрывалом укутали помещение. Адиса поежился от неестественного контраста температуры снаружи и здесь. Он пожалел, что не захватил с собой теплую куртку. Но кто мог знать, что особняк Кенгерлинского превратился в гигантский холодильник? С каждым шагом, сокращающим расстояние к гостиной, дыхание паром клубилось возле лица Адисы.
Лики картин глядели хмуро, с некой долей неодобрения и отвращения. Адиса старался не встречаться с чернеющими на глазах полотнами взглядом, иначе ему грозило быть плененным неконтролируемым выбросом эмоций Вестника и затянутым в пучину безвременья. Ян никогда не рассказывал о таком побочном эффекте собственной Силы, а вот жнецы – да. Остерегали своих клановцев заранее. Наблюдая такую гнетущую атмосферу в доме, Адиса уверился, что жнецы недаром осторожничали.
В данный момент Адису нестерпимо мучили всего два желания: выжить и надрать задницу другу за непонятные выбросы Силы.
Перед тем, как толкнуть покрывшуюся тонкой коркой изморози дверь, Адиса набрал побольше воздуха в грудь и растер замерзшие пальцы.
Дверь в гостиную отворилась с третьей попытки.
Синий всполох света на несколько секунд ослепил его.
– Не слишком ты спешил, – послышался грубый голос Яна.
Адиса проморгался, глаза еще продолжали слезиться, но теперь он хотя бы мог нормально осмотреться.
Из камина бил толстый луч света. Несколько секунд разглядывая его, Адиса понял, что это необычное сияние исходило от… синего пламени. Он никогда не видел такого ранее.
– Что это? – Адиса нахмурился.
Ян сидел на полу. И казалось, даже не обратил внимания на вопрос. Он сосредоточился на чтении какой-то старинной книги. Вокруг были разбросаны фолианты, вырванные листки и стопки книг. Некоторые рукописи зависли в воздухе, словно их что-то удерживало. Адиса даже прищурился, но так и не заметил, что это могло быть.
– Ты ее чувствуешь? – не поднимая головы, хмуро спросил Ян.
Адиса сжал кулаки, привычка друга игнорировать его и отвечать вопросом на вопрос откровенно бесила. Желание хорошенько надрать Кенгерлинскому задницу значительно усилилось.
