Она измерила и описала пулевое отверстие, указала расположение раны на теле, после чего аккуратно ввела щипцы в отверстие, продвигая инструмент медленно и осторожно, чтобы он прошел точно по раневому каналу, не задев неповрежденные ткани. Через мгновение щипцы достигли цели — Рейчел ухватила кусочек металла и извлекла его из тела.
Победно хмыкнув, она выпрямилась и с пулей, зажатой в губках щипцов, повернулась к лотку, но с раздражением обнаружила, что забыла приготовить контейнер. Как правило, этого не требовалось, поэтому она и не подумала его захватить. Ругая себя под нос за такую непредусмотрительность, Рейчел отошла от секционного стола к полкам и шкафчикам с выдвижными ящиками.
Обшаривая шкафы, Рейчел попутно размышляла, куда пропал Тони. Его пятиминутный поход за кофе до неприличия растянулся. Она подозревала, что долгое отсутствие помощника было связано с некой медсестричкой с пятого этажа. Тони крепко на нее запал и выучил расписание ее дежурств назубок. Обычно он планировал свои обеденные перерывы так, чтобы они совпадали с ее. И если Тони пересекся с медсестрой в кафетерии, то Рейчел с уверенностью могла сказать, что он просидит там весь обеденный перерыв. Не то чтобы она возражала. Ведь если она уйдет домой сразу, как закончит с пулей, Тони до конца смены будет некому подменить. Отыскав нужный контейнер, Рейчел поместила туда пулю и подошла к письменному столу, чтобы наклеить бирку. Нельзя, чтобы вещественное доказательство куда-нибудь затерялось или осталось без опознавательной метки. Этикетки, разумеется, тоже нашлись не с первой попытки; на это ушло несколько минут. Три из них Рейчел испортила и только четвертую надписала без ошибок. Рейчел двигалась как сонная муха. Абсолютно все указывало на то, что мысль уйти домой пораньше была не лишена здравого смысла. Рейчел привыкла все делать на совесть, и такие досадные промашки смущали ее и выводили из себя.
Рейчел налепила этикетку, злясь на себя за то, что так расклеилась, и вдруг краем глаза заметила какое-то движение. Она обернулась, ожидая увидеть Тони, но в комнате были только она и мистер Икс на столе-каталке. Воспаленный разум играл с Рейчел злые шутки.
Тряхнув головой, Рейчел поднялась со стула. В ногах ощущалась легкая дрожь. Температура подскочила так, будто внутри включили печку, и липкий холодный пот в мгновение ока сменился нестерпимым жаром.
Тихий шорох снова привлек ее внимание к секционному столу. Правая рука мертвеца лежала на этом же месте? Рейчел могла поклясться, что положила руку ладонью вниз после того, как осмотрела ее в поисках отличительных примет, но теперь рука лежала ладонью вверх. Взгляд Рейчел переместился с руки налицо. После смерти на лице молодого человека застыло спокойное и отчасти изумленное выражение, но сейчас оно больше напоминало гримасу боли. Или нет? Наверное, просто почудилось. Не наверное, а точно. Этот парень — покойник. Покойники не шевелят руками и не меняют выражение лица.
— Ты слишком долго работала, — пробубнила себе под нос Рейчел и медленно приблизилась к столу-каталке. Предстояло еще снять с мертвеца оставшуюся одежду и обследовать нижнюю половину тела. Конечно, без помощи Тони ей не перевернуть мужчину, чтобы осмотреть его со спины. Нижняя половина тела тоже могла подождать до возвращения Тони, но эту мысль Рейчел отмела. Чем скорее она отсюда выберется и очутится дома, в кровати, тем лучше. Поэтому лучше переделать как можно больше дел, в том числе срезать с жертвы огнестрельного ранения брюки. С этой целью Рейчел потянулась за ножницами, но вспомнила, что не проверила голову трупа на предмет ран.
Правда, сомнительно, чтобы ему прострелили голову, иначе бы это сразу бросилось в глаза. Да и Фред с Дейлом сказали бы об этом. Несмотря на их уверения, что сначала пульс прослушивался, а потом пропал, смерть должна была наступить мгновенно, как только пуля прошла сквозь сердце. Но проверить не помешает.
Оставив ножницы в лотке, Рейчел обошла стол и быстро осмотрела голову убитого, залюбовавшись его светлыми волосами. Таких здоровых, блестящих волос Рейчел ни у кого не встречала. Эх, если бы ее рыжие кудряшки были хоть вполовину такими же блестящими! Ничего не найдя, даже малейшей царапины, она осторожно опустила голову покойного и вернулась на прежнее место.
Глядя на пояс брюк, Рейчел пощелкала ножницами, не спеша разрезать ткань. Как ни странно, она тянула время. В последний раз она чувствовала неловкость из-за необходимости срезать с мужчины штаны, еще учась в мединституте. И что на нее нашло?
Рейчел снова окинула взглядом грудь молодого человека. Господи, до чего шикарная у него фигура! И ноги, наверное, такие же мускулистые. Рейчел с досадой поняла, что ее интерес нельзя назвать просто легким любопытством. Скорее всего этим и была вызвана нерешительность. Рейчел стало не по себе: она никогда не испытывала к объектам своих исследований ничего подобного. От температуры у нее явно поехала крыша.
Бледный и безжизненный, мистер Икс все равно оставался привлекательным. И надо сказать, он был куда менее бледным и безжизненным, чем ее постоянные клиенты. Казалось, он просто прилег вздремнуть.
Ее взгляд в который раз переместился на лицо молодого человека. Он нравился ей все больше, и это был тревожный сигнал. Влечение к покойникам уже попахивало извращением. «Это просто лишний раз доказывает, как скучна твоя личная жизнь», — успокоила себя Рейчел. Работа в ночь не способствовала походам на свидания. В то время как все нормальные люди веселились в ночных клубах, она пропадала на работе. Ночная смена — серьезная помеха любви.
Собственно, в любви Рейчел никогда не везло. Еще в раннем детстве она начала непомерно расти и даже в старших классах оставалась заметно выше своих сверстников. Она жутко стеснялась своего роста и довольно скоро смирилась, что ее удел — подпирать стенку, пока другие девушки танцуют. Работа в морге нисколько не улучшила положения, но с другой стороны, служила хорошим оправданием, когда к ней приставали с расспросами о несуществующей личной жизни.
Но до какого состояния надо себя довести, чтобы потянуло на трупы? Хорошо, что она решила перевестись в дневную смену. Долгое одиночество губительно для здоровья.
С трудом оторвав взгляд от чересчур симпатичного лица покойника, Рейчел осмотрела свои инструменты и в который раз подивилась, что выбрала такую профессию. Она терпеть не могла врачей и все, что с ними связано. При виде шприца ее передергивало, а переносить боль Рейчел просто не умела. Но вопреки всему она устроилась на работу в морг, где боль и шприцы были постоянными спутниками. Наверное, это был своего рода подсознательный протест — бросить вызов своим страхам, чтобы не дать им одержать верх.
