Но это был не сон. Это была реальность, жестокая реальность... Именно с тех пор во мне стали зарождаться первые ростки цинизма, в будущем оплетшему мою душу, как какой-нибудь плющ.
Я не знала причин той ужасной сцены между Себастьяном и матерью. Только позже из разговоров служанок, которые частенько сплетничают про личную жизнь господ, выяснилось, что во всем виноват Дорофей. Отец, каким- то образом узнал про тайную связь Бель и вампира. И, разумеется, пришел в ярость...
А я всем сердцем возненавидела это существо с красными глазами. Мне казалось, что моя ненависть становилась все сильнее и сильнее. И чем больше я ненавидела кровососа, разрушившего безоблачное счастье моей семьи, тем больше разрасталась тьма в моей душе, поглощая все хорошее во мне. Но откуда это было понять маленькой девочке?
Только тот, кто бы так же сильно и беззаветно полюбил моих родителей, смог бы понять мои чувства. Говорят, что дети сильнее всех умеют любить. Я же на своем опыте познала, что так же сильно они умеют ненавидеть.
Никто не видел, что с каждым днем радостный блеск в моих голубых глазах потухает, и они становятся прозрачными льдинками, лишенными каких-либо эмоций. Все слуги отворачивались от меня, не в силах выдержать мой взгляд, и лишь Варвара так же прямо, как раньше, смотрела мне прямо в глаза, из которых, как выразился один разбойник "смотрит смерть".
***
От моих воспоминаний меня отвлек неуверенный стук в дверь.
- Кто там? - негромко спросила я, не оборачиваясь и все так же смотря в окно.
- Вы просили...- послышался запинающийся девичий голос из-за двери.
Служанка? Что она здесь забыла? Ах да, я же просила принести ужин в номер. Однако, аппетита у меня сейчас уже не было, так что я решила отослать девчонку обратно.
- Уходи, - не дав ей договорить, приказала я, избавив ее тем самым от надобности объяснять, зачем она ко мне пришла.
- Но вы...
- Я сказала, что не хочу! - мой голос прозвучал грубо и резко. - Можешь унести, что принесла!
- Но как же это! - в голосе девушки ясно прослеживалось возмущение.
- Убирайся, - раздраженно рявкнула я.
Обычно я спокойна. Разговариваю со всеми холодно, не потому что так привыкла, а потому что у меня внутри все холодно. Во мне нет ни горячности, ни эмоциональности. И нет, я не жалею себя. Ведь я сама все сделала это с собой, я сама виновата. Так зачем себя жалеть?
За дверью послышался шорох платья. Служанка, очевидно, не вытерпев моего хамства, ушла.
Наконец снова одна. Надеюсь, больше меня никто не потревожит.
Я бросила взгляд на оружие, разбросанное по всей комнате. А я-то думала, из-за чего это служанка, убиравшая мою комнату сегодня с утра, обходит меня десятой стороной и как-то странно бледнеет при моем появлении в радиусе видимости. Наверное, узнала.
Дело в том, что в Варлааме с недавних пор по всем стенам расклеен мой портрет. Я просто нечаянно ограбила одного очень богатого аристократа - очень был нужен презренный метал. Обычно я стараюсь держаться от таких подальше, так как знаю, что позже из-за этого может быть много проблем. И вот теперь эти проблемы как раз и появились, в виде моих портретов с подписью внизу: "ОПАСНАЯ УБИЙЦА", расклеенных по всей столице людей.
Не то, чтобы я уж очень боялась этих охотников за моей скромной персоной - прекрасно знаю, что таких ненормальных очень мало. Вы, наверное, поняли уже, почему. И я вовсе не хвастаюсь! Я же сказала: "скромная персона".
Но, тем не менее, я спокойно расхаживала по городу, не опасаясь ни стражи, ни наемников - в Варлааме меня все знали, как и то, на что я способна.
Вспомнив об очередном неудачнике, решившем, что сможет со мной справиться, я улыбнулась. Улыбка наверняка вышла кривой и не совсем доброй, а уж исчезла так же быстро, как и появилась. Да, это грустно, но я даже улыбаться разучилась. И если улыбаюсь, то крайне редко, да и в этом случае улыбки получаются холодными. Зато оскал моей темной половины мог бы выиграть на конкурсе самых издевательских ухмылок. Она, услышав сейчас мои мысли, недовольно что-то пробурчала.
- Что, не нравится нелестные комплементы в твой адрес? - подумала я. Спустя секунду послышался ответ.
- В наш адрес, милая, в наш... - раздалось эхом в моей голове.
***
Уже час, как мои вещи собраны и уложены в сумку. Последний раз осмотрев комнату и убедившись, что не осталось никаких следов моего пребывания, я прошла к двери, но перед этим решила посмотреть на себя в зеркало.
Нет, нет, это вовсе не женская привычка, или как это у них называется, когда выйти на улицу не могут, не посмотревшись в зеркало как минимум раз десять. Я подошла к зеркальному овалу, висевшему в дальнем углу комнаты, прикрыв глаза. Знаю, это странно, но я боюсь смотреться в него. И обхожу стороной даже витрины магазинов. Говорят, что зеркало - это вещь, придуманная самим дьяволом. Для меня же это отражение правды, истинной сущности, далеко не такой приятной, как хотелось бы.
Набрав в легкие побольше воздуха, как всегда это делала, я открыла глаза. На меня из пыльного с глубокой трещиной зеркала смотрела знакомая незнакомка с длинными черными волосами, холодными голубыми, лишенными блеска жизни, глазами. Прямой нос, высокие скулы, неестественно красные пухлые губы. Человек, не привыкший к моему лицу, отшатнулся бы при виде меня. У меня облик убийцы - именно у них вместо глаз две пустышки, где никогда вы не увидите ничего, кроме равнодушия.
Сейчас мою фигуру туго затягивал черный корсет с глубоким вырезом и черные же удобные штаны. Завершали этот траурный ансамбль высокие сапоги на плоской подошве.
Я нахмурилась. Мое отражение сделало то же самое. Впрочем, а что же еще я ожидала увидеть? Ангела с нимбом над головой в просторной белой тунике, подпоясанной золотой нитью, и с флейтой в руках? Каждый раз, видя свое отражение, я начинаю ощущать притупленное разочарование. Ведь так приятно было бы, если хотя бы мой облик не отображал бы ненавистной мне темной половины.
Внезапно я почувствовала, как что-то внутри меня сжимает мое сердце, как какую-то тряпку. Схватившись за грудь, я, больно ударившись, упала на колени. В сознании промелькнула картина с когтистой рукой темной половины, тянувшейся к сердцу.
- Ты испытываешь мое терпение, - прошипела она у меня в голове.
- Чем ты недовольна?! - сквозь боль вскрикнула я.
Мне не хватало воздуха, и поэтому мой вскрик прозвучал приглушенно.
- Мне нужна новая энергия. Убей! - приказ, ясно говорящий о том, что в случае ослушания мне придется плохо.
