Мы попрощались, и я снова убрала телефон в карман, пытаясь мысленно подготовить себя к тому, с чем мы можем столкнуться — с чем Этан может столкнуться, и к эмоциональной буре, которая может разорвать нас обоих.
А потом я посмотрела на Мэллори и Катчера, вспомнив, что они были близки к тому, чтобы сделать свое собственное объявление.
— Езжайте, — сказал Катчер, как раз когда Мэллори начала собирать еду обратно в корзину для пикника. Она хорошо играла, но я видела досаду в ее глазах. — Хотите, чтобы мы поехали с вами?
Этан покачал головой.
— Нет смысла втягивать вас в этот крах. Бальтазар мертв; это чья-то уловка ради внимания.
Катчер кивнул.
— Я скажу Чаку, на всякий случай приведу его в состояние боевой готовности.
— Будь осторожна, — сказала Мэллори и сжала меня в объятии.
— Буду, — ответила я, ища в ее взгляде ответы, и ничего не обнаружила. — Ты в порядке?
— Я в норме. Мы можем поговорить об этом позже. Сначала позаботься о своем Доме. Иди, — произнесла она, когда я так и не сдвинулась с места, и повернула меня в сторону улицы.
Мы шли, не спеша двигаясь в сторону Гранд и высокого мужчины со светлыми волосами, который ждал нас перед блестящим черным Рэндж Ровером с номерным знаком «КАДОГАН». На нем были элегантный черный костюм и лоснящийся черный галстук, руки сцеплены перед собой.
— Сир, — произнес он, склонив голову. Броуди был охранником Дома Кадоган, которого назначили официальным водителем Этана. Люк снабдил Этана всеми необходимыми примочками, в том числе машиной, которая была оснащена полной системой безопасности, небольшим арсеналом и центром связи.
— Звонил Люк, — сказал Броуди, плавно поворачиваясь, чтобы открыть дверь, одной рукой придерживая галстук, пока ждал, когда мы с Этаном заберемся на заднее сиденье. Он закрыл дверь с глухим хлопком, затем обошел машину и скользнул внутрь на водительское сиденье.
Машина была с удобствами, и я ценила, что Этан имел дополнительную безопасность, но я тосковала по Манипенни, моему старинному кабриолету Мерседесу. В настоящее время она стояла на стоянке в подвале Дома Кадоган, томясь от нехватки внимания. Я скучала по свободе, тишине, уединению приятной долгой поездки — учитывая, что большинство поездок куда бы то ни было в Чикаго были такими.
Если за рулем сидел не Броуди.
— Позвольте? — спросил он, встречаясь взглядом с Этаном в зеркале заднего вида, не особо справляясь с тем, чтобы сдержать улыбку. Броуди был новичком в охране и все еще не дозрел. Но у него было одно особенно завидное умение.
Парень мог управлять машиной.
Он был чикагской версией «Перевозчика[7]» — мастер плавной езды, но одинаково владел мастерством лавирования и увиливания по непростому транспортному потоку Чикаго. Люк выдал Броуди нагоняй в первый раз, когда ездил с ним. Но когда пришло время назначать Этану водителя, в первую очередь он обратился к Броуди.
— Если ты сможешь доставить нас туда целыми и невредимыми, — ответил Этан и сумел не отлететь назад, когда Броуди рванул в поток, словно гепард в погоне.
Броуди едва не задел такси, затем плавно скользнул в промежуток на другой полосе.
«Не уверен, что смогу привыкнуть к этому», — мысленно сказал Этан, используя телепатическую связь между нами.
«Тебя просто бесит, что за рулем не ты».
«Как раз по этим причинам у меня есть Феррари. И говоря о причинах, что там по поводу Мэллори и Катчера? Она выглядела расстроенной».
«Не совсем уверена, должна признать. Но если это были действительно плохие новости, не думаю, что она бы устроила пикник». — Было много моментов, заслуживающих пикника, но я не была уверена, что от них у нее было бы такое выражение лица.
«Я позвоню ей», — пообещала я, — «и выведаю правду. Но пока давай разберемся с вампирами».
Пятнадцать минут спустя, удивительный отрезок времени для Чикаго, Броуди повернул Вудлон, завизжали шины, когда он свернул в сторону Дома, его белый камень светился под ярким лунным светом.
Фургоны СМИ роились за пределами высокого железного забора, который ограждал большую территорию Дома, их антенны были настроены, репортеры и операторы на тротуаре стояли с оборудованием в руках.
Ворота в заборе были закрыты — такое можно было редко увидеть — человеческая охрана в черных одеяниях, которую мы наняли, чтобы защищать Дом, пристально смотрела на репортеров с открытой злобой, отчего я стала ценить их еще больше.
Наши состоятельные соседи по Гайд-Парку стояли на своих верандах или террасах и угрюмо таращились на эту активность, вероятно, уже сочиняя свои письма издателю — или Этану — заявляя протест против вампирских выходок поздней ночью.
Я отправила Люку сообщение, извещая его о том, что мы добрались до места назначения, когда Броуди остановил машину у ближайшего фургона.
Этан вышел из машины, прежде чем мы смогли его остановить. Когда я последовала за ним, убрав катану в ножны, красный автобус с надписью «ВАМПИРСКИЕ ТУРЫ ЧИКАГО», написанной белыми буквами на боку, медленно проехал по улице, туристы таращились из окон, изложение водителя звучало сквозь тьму.
— … Дом Кадогана, второй из старейших Домов следом за Наваррой. И, дамы и господа, хватайте свои камеры, потому что это Этан Салливан и Мерит вон там на улице!
Я вежливо помахала вспышкам камер и крикам туристов — не было смысла ухудшать ситуацию — но пробормотала проклятие, как только повернулась к ним спиной.
— Заставь автобус уехать, — сказала я Броуди, когда он встретил меня на тротуаре. — Давай не будем втягивать в это туристов, чем бы это ни было.
Броуди кивнул, не спеша двинулся в сторону автобуса и направил его дальше по улице.
Репортеры не обращали внимания на зевак — они были слишком заняты Этаном. Подобно акулам в воде, они учуяли кровь и начали кружить.
— Этан! Этан! Кто такой Бальтазар? Кто он для тебя?
— Он в Чикаго, чтобы доставлять неприятности? Дом Кадогана в опасности? Или Гайд-Парк?
— Расскажи нам о воссоединении, которое он запланировал!
Этан, глаза которого посеребрились от эмоций, сосредоточил свой угрожающий взгляд на ближайшем к нему репортере. В выражении его лица не было ничего доброжелательного, и еще меньше человеческого.
— Что ты сказал?
Я должна отдать репортеру должное. Запах его страха окислил воздух, но он твердо стоял на ногах и смотрел на Этана, и не отступил даже под испепеляющим взглядом Этана. И что еще хуже, он, должно быть, что-то увидел в глазах Этана, какую-то тень тревоги, которая пробудила его собственные инстинкты. Его губы растянулись в голодной улыбке.
