Последнюю фразу он произнёс с непонятной мне злостью, а потом, встряхнувшись, поспешил меня заверить:
— Самая что ни на есть старшая группа, боевики — всё как вы мечтали. Будете… как же там? Делиться знаниями с талантливыми и амбициозными.
Ректор щёлкнул пальцами, явно довольный собой, а я мрачно уточнила:
— И что я буду читать этим талантливым и амбициозным?
Губы нурэ Гоидриха сложились в зловеще-каверзную улыбку, блеснула белоснежная полоска зубов.
— Всё, моя дорогая Бренди. — Ректорский голос дрогнул, во взгляде и разлёте рыжеватых бровей появилась некоторая безуминка. — Абсолютно всё. Страноведение, грамматику, историю Империи, общую историю, естествознание, этикет… — Я почувствовала, как у меня вытягивается лицо. У мелкоты я хотя бы бытовую магию преподавала, но назначить меня гувернанткой… Это было слишком даже для любимого наставника. — Сегодня пришло распоряжение подготовить к началу октября класс и наставников. Нанимать кого-то со стороны мне казна не позволит, а вы, как никто другой, лучше подходите на эту роль.
Я скрипнула зубами.
— И чем же это, позвольте осведомиться?
Ректор вздохнул, сделал глоток чая, скривился от его крепости — я предпочитала пить крепкий, без сахара или мёда — и проникновенно прошептал:
— Вас, Бренди, они хотя бы не осмелятся послать в Бездну.
В груди шевельнулось что-то нехорошее и именно в этот момент правая нога из той пары, что торчала из-под моей кровати, медленно и бесшумно, спряталась под свисающим до пола покрывалом.
— Вы на что намекаете?
Я так старалась не смотреть в сторону постели и при этом не упустить её из виду, что, кажется, заработала косоглазие. По счастью, ректор не обратил внимания на эту мою странность. С шумом отхлебнув из чашки, он горестно махнул рукой.
— Да какие уж тут намёки! — Шарахнул чашкой по блюдцу и внезапно перешёл на ты.
— Группе боевиков преподавать будешь. Тем, что с Предела вернулись. Его Императорское Величество Лаклан Освободитель последним указом обязал университеты и академии принять на учёбу всех отставников до тридцати пяти лет от роду, даже стипендию на это положил… кхм… которая по размерам не уступает твоей зарплате, моя дорогая и самая талантливая из всех учениц!
А потом глянул на меня из-под медно-рыжей, с серебряными нитями седины чёлки и с тоскою попросил:
— Бренди, Предками и магией тебя заклинаю, уволься сама, а? Может, мне вместо тебя кого постарше на замену пришлют… Пусть даже бабу, демоны с ней! Это ж не мальчишки. Взрослые мужики! А ты девица. Умница-разумница, талант, которых свет не видывал, хочешь я тебя в Институт благородных девиц переведу? В столичный? У них, говорят, там факультет общей магии расширяют…
Я выдохнула, сощурила глаза и вкрадчиво прошипела:
— Дорогой наставник, вы уж определитесь, чего хотите больше, бюджет спасти или меня из Академии вытурить. А то я понять не могу…
— Да я тебя, дуру, спасаю! — взрыкнул ректор. Да так грозно, что вернувшийся неизвестно откуда Рогль высунул из-под кровати свою ушастую морду и воинственно натопорщил усы. — Единственная баба-наставница на всю Академию, да ё-моё! НЕ ЗНАЮ Я! Не знаю, чего больше хочу!! Спасти тебя, идиотку упёртую, от позора или бюджет пощадить. Ты понимаешь, дурочка, что после такой работы замуж тебя никто не возьмёт?
— Спасибо за беспокойство, господин ректор, — чинно поблагодарила я, — но жених у меня уже есть.
— Есть? — Нурэ Гоидрих растерянно взмахнул светлыми ресницами. Вид у него при этом был весьма недоверчивый и самую малость испуганный. С перепугу же, видимо, ректор вновь перешёл на вы. — Но как же?.. И он не против того, что вы работаете?.. То есть, я хотел спросить, не против ли он того, что вы работаете здесь?
— Полагаю, что нет, — мимолётно улыбнувшись, ответила я. — Иначе бы меня тут не было. Разве не так?
Охх… Когда-нибудь мне так прилетит за враньё и изворотливость — мало не покажется. С другой стороны, это когда-нибудь наступит не прямо сегодня…
Ректор допил чай, оставил папку с примерным учебным планом и ушёл.
В бумаги я даже не заглянула. Право слово, что я, своего наставника не знаю? Примерный план он составил. Ага-ага. Поди, велел секретарю из императорского указа переписать обязательные к изучению предметы, а снизу подпись подмахнул, магическим оттиском заверил — и всех трудов.
Да и времени до первого октября, когда в Академию нагрянут «талантливые и амбициозные», — пропасть. Успею ещё подготовиться. Пока же у меня были дела поважнее.
Едва дождавшись, пока шаги главы БИА утихнут в коридоре, я схватила Рогля за грудки.
Ну, как за грудки?.. Сложно схватить за грудки помесь прожорливой мыши с говорящим зайцем. Разве что в кулаке сжать так, чтобы снаружи только уши торчали, да носик бусинкой, да возмущённые белые усы.
— Хозяйка!
Вообще-то не в правилах роглей признавать кого-то хозяином. Они сами себе хозяева и повелители мира по совместительству. Наверное поэтому о себе говорили всегда во множественном числе.
— Мы завели себе мага. Мы съели все запасы в чулане и мы не любим, когда нас тягают за уши. Уши — наше больное место.
Мой рогль завёл меня себе, когда мне только-только стукнуло шесть (Бред чуть не удавился от зависти). Мелкий демон — это я о рогле так ласково, не о братце — и вправду какое-то время полагал, что сумеет меня воспитать так, как ему нужно, но уже через неделю понял, кто в доме хозяйка и что лучше не выделываться, а то кое-кто может перекрасить бархатную шкурку цвета тёплой золы в розовый, на хвост навесить шёлковый бант и заставить каждое утро, ровно в шесть, будить маменьку с папенькой, распевая под родительским ложем «Храните, Предки, Императора. Пусть солнце вечно светит над Аспоном».
Папенька после третьего концерта по всему дому расставил магические ловушки. Угрожал:
— Не знаю, кто это сделал, но поймаю — с живого шкуру сдеру.
А папенька мог. Он на Пределе двадцать лет отслужил и всех демонов — даже одобренных Великим Ковеном — не переносил на дух. До сих пор не пойму, как это он своим невероятным, звериным просто чутьём не проведал, что у меня рогль завёлся…
Точнее — я у него.
Кстати, после случая с покраской шкуры и гимном — и не спрашивайте, как я это сделала, у вас всё равно уровень магии не тот, не получится — рогль стал Роглем, а «принеси нам пожрать, недомаг в юбке» — Хозяйкой.
Но я отвлеклась.
— Хозяйка! — верещал Рогль из моего кулака, жалобно выпучив глаза, мол, мы такие хорошие, мы такие пушистые и это не мы у кухарки украли баранью ногу, хотя она была невероятно вкусной.
— Где тебя носило, прохвост? — не прониклась я. — Ректор чуть нашего жениха не нашёл! Представляешь, что было бы?
— Хозяйка… — придушенно пропищал демон, отчаянно дёргая усами. — Да ты вообще…
— Я те дам вообще! — возмутилась я, решив, что наглец основательно попутал берега, и схватилась двумя пальцами за длинное ухо.
— Ай!
— Ты кому рот затыкаешь?
— Да мы не затыкаем! Мы не то! Мы не вообще! Мы говорим, что в общежитии мы были, подслушивали… проводили разведку боем то есть.
Если «боем», значит, опять у кого-то холодильный шкаф опустошил.
— И немножко вражеские продовольственные запасы конфисковали.
— Когда ты уже нажрёшься?
Я выпустила демона из захвата, и тот, отбежав на метра полтора, встряхнулся, зафыркал оскорблённо:
— Кто позволил руки распускать? Мы испокон веков же!.. У деда нашего на этом самом месте амбар стоял! Да мы…
— Дамы погорячились, — перебила я, опускаясь на кровать из-под которой вновь торчала нога в ботинке. Как вспомню, сколько я за эти ботинки выложила, такая жаба душить начинает… Ну и денёк… Врагу не пожелаешь. — Не нужно про амбар. Я про него миллион раз уже слышала. Лучше расскажи, что там в общежитии? Слух хорошо зашёл?
Рогль посопел, поправил лапками усы, пригладил шёрстку на макушке. Глазки-блюдечки взывали к совести и покаянию. С рассказом он не спешил, явно настроившись на на торг и лишний кусок сала или ещё один окорок.
