— Уймись, Сторм. Я не хочу от тебя детей!
— Детей? — он выгнул брови, не скрывая изумления. — Каких детей?
— Ну не наших же! — фыркнула в ответ. Еще чего не хватало!
Хоть мысленно, как живые, перед глазами тут же нарисовались мальчишка лет трех и девочка годика полтора. Белобрысенькие, с серьезными серыми глазками и жутко хорошенькие! Так бы и затискала!
Вместо этого даже передернулась, избавляясь от очередного глюка.
Чего только не привидится в стрессе!
— Не наших? — в этих невозможно красивых глазах сейчас светились сотни вопросов.
Так и быть, я нашла минутку для объяснений. Трусливо сбежать смогу и позже.
Главное, чтобы Сторм не просек, что за моей равнодушной миной и смелыми выходками скрывается девочка, у которой коленки дрожат от страха!
— Я с тобой больше спать не собираюсь, закатай губу. Думаешь, повадился гадить в мою ДНК, я и позволю? — главное, когда страх застилает глаза, быть поборзее. Лучшая защита что? Правильно, нападение!
— ДН… что?
Вот недаром я тщательно выбирала себе первого полового партнера. Нет, я не была повернута на целомудренности, не ждала “прынца”, не собиралась выходить замуж только девственницей… Меня интересовали хорошие гены и прекрасная наследственность!
А сейчас. Вот так вот все пустить коту под хвост из-за одной малюсенькой ошибки?
Катастрофа, Маркова, подкралась незаметно!
— Представляешь, что я мужу скажу, если дети родятся белобрысыми?
— Мужу? Ты состоишь в союзе? — выпучил глаза он.
В союзе. Скажет тоже!
— Нет. Но собираюсь. Когда-нибудь. В будущем. Наверное.
— А дети? — все еще не понимал он. — Ты в положении?
— Издеваешься, да? — прищурилась я.
— Нет, похоже, это ты…
Вот как всегда! И этот любитель переложить с больной головы на здоровую!
То ли специально валял дурня, то ли действительно таким был. Если второе, будет обидно. Такой красавчик — и тугодум! Вот где притаилась настоящая трагедия!
— Теорию телегонии знаешь? — дала ему последний шанс.
— Теле. что?!
Я закатила глаза:
— Наше ДНК, как губка, оно способно вешать на себя не только доминантные признаки самца-осеменителя, но и рецессивные всех партнеров, чей биологический материал контактировал с объектом. Вот таким образом, у женщины в будущем может родиться потомство, унаследовавшее внешние или интеллектуальные признаки не только отца, но и любого из предыдущих партнеров матери, — я по этой теории месяц назад доклад строчила, знала все назубок!
— Хм-м-м. — глубокомысленно вывел он, еще и поскреб подбородок.
— Темнота! — фыркнула я, следя за его растерянной физиономией. — Теория, конечно, очень спорная, но я верю. Некоторые генетики до сих пор с пеной у рта доказывают ее невозможность, но их доводы базируются лишь на отсутствии возможности провести полноценные эксперименты. Изучение людей запрещено законом. А на грызунах да обезьянах не особо разгонишься.
— Девочка, — охрипшим голосом отозвался Сторм. — Откуда ты такая взялась?
— От мамы с папой.
— И кто у нас родители? — тут же заинтересовался он.
— Врачи.
— Врачеватели? — нахмурился Сторм. — Лекари? Маги жизни?
Ух, как воодушевился-то!
— Маги? Хорош прикалываться! — рассмеялась я. — Обычные педиатр и отоларинголог.
Он еще больше глаза выпучил. Да что я такого-то сказала, чтобы так реагировать?! Странный тип. Очень странный.
Мне хотелось бы с ними познакомиться.
— Чего?! — настал мой черед выпадать в осадок. — Только не говори, что ты из того вымершего вида, который сразу бежит в загс после совращения девственницы!
— Загс?
— Так вот запомни, я — без претензий. Не надо покушаться на мой паспорт и свободу, с родителями там знакомиться или еще чего, — я нервно хихикнула. Кто бы мог подумать, что такие интересные разговоры способны получиться неглиже? — Ну а с телегонией сама разберусь, если она проявится в потомках. Заодно и подтверждение получу, что теория верна! На собственном, так сказать, опыте.
Уточнять, что перспектив дожить до этих самых потомков у меня почти нет, не стала.
— Зачем же сама? — и опять эта кривоватая ухмылка, от которой у меня мурашки по телу! — Лучших генов, чем у меня ты здесь вовек не сыщешь!
Ну, начинается!
— Запоминай, девочка, проникаясь мыслью, как тебе повезло, — он стал загибать пальцы. — Аристократ из древнего богатого драконьего рода, троекратный победитель драконьих игр, ректор магической академии, боевой маг, магистр огненных наук, заслуженный укротитель дикого пламени, мастер по оружию и ядам. Да ты поймала птицу счастья за хвост, оказавшись в моей постели!
— Тебе совсем плохо, да?
ГЛАВА 4
ГЛАВА 4
— То есть, счастья своего ты не осознала, да? — нахмурился он.
Зато хорошенько осознала другое: я переспала с психопатом!
И почему-то в такой ситуации меня больше всего огорчает, что ничегошеньки не помню! Похоже нас, таких психов, двое.
Каждой твари, как говорится…
— Ты только не волнуйся, — увещевательно тихо начала я. — Современная медицина зашла далеко вперед! Сходишь к психиатру, пропишут тебе таблеточки-счастья, и совсем иначе запоешь.
— Странная дерзкая девчонка, — поджал губы мужчина, не спуская с меня загадочного взгляда. — И откуда только свалилась на мою голову?
Откуда свалилась, там уже точно нет!
Самой бы вспомнить, где меня не стало. А то вдруг кто слезами заливается, переживает…
— Наверняка твои родители очень уважаемые и занятые лекари, — осторожно вновь поднял тему Сторм. — Но разве они не смогут уделить несколько свободных минут для знакомства?
— Зачем тебе это? — грубо спросила я. Все добродушие пропало.
Прицепился ко мне и родителям как репейник!
— Любопытно от кого унаследовала такую оригинальность их дочь.
— Они уже никому ничего уделить не смогут, — буркнула в ответ, отвернувшись. — Погибли год назад.
Столько времени прошло, а злые слезы все равно навернулись! Болит, как и прежде, хочешь притворяйся, хочешь — нет.
— Прими мои соболезнования. Я… — Сторм откашлялся в кулак и скупо похлопал меня по плечу, словно я вдруг превратилась в прокаженную и касание — смерти подобно, — … не хотел напоминать тебе о горе.
Даже такой жалкий жест поддержки вызвал у меня в горле першение, что предвещало новый поток слез. Когда тебя жалеют, не получается успокоиться, наоборот, только больше плачешь.
— Скорейшего им перерождения.
— Автокатастрофа. Банальность, да? — я быстро взяла себя в руки, утерла слезы, но горечь в голосе все равно никуда не делась. — Каждый год в дорожных происшествиях страдают больше ста тысяч людей. И это только в нашей стране! Но знаешь что самое интересное?
Я не любила затрагивать эту тему. Скажу правду, я ее никогда и не затрагивала. А вот с этим невозможным мужчиной почему-то разговорилась.
— Что? — я видела — чисто из вежливости спросил, но все равно продолжила жаловаться — накипело.
— Для меня эта статистика всегда была просто цифрами. Я никогда не думала, что это затронет мою семью
— Так ты сирота? — сделал правильные выводы Сторм.
Явные нотки сочувствия все же проскользнули в его голосе, и это придало мне недостающих сил.
Вероника Маркова не слабачка, чтобы ее жалели! Всякие!
Я резко отодвинулась, обернулась, вздернула подбородок повыше и смело взглянула Сторму в глаза:
— Я просто привыкла полагаться только на себя, — и ведь не соврала! В этом мире нет лучшего и надежного друга для тебя, чем ты сам!
Остальные либо посмеются и позлорадствуют над твоей болью, либо пожалеют. И еще не знаешь, что хуже!
Самое губительное чувство — жалость! Ненавижу его!
— Гордая? — и непонятно чего в этом вопросе было больше: восхищения или предубеждения.
— Какая есть.
— В нашем мире так нельзя, — заявил он, а в глазах заблестела сталь.
