Сбежать от мэра за десять минут до завершения спектакля оказалось не так тяжело. Извинившись, я покинул погружённый во тьму балкон и вышел в тускло освещённый коридор. Охрана так и дежурила возле дверей и на мой уход никак не отреагировала.
Представление явно было популярно, потому как я оказался единственным прогуливающимся гостем. Если бы не доносящаяся со сцены музыка, можно было решить, что я один во всём здании. Отыскать выход в служебные помещения не составило труда. И вот ухоженная обстановка осталась за глухой дверью. Изнанка театра оказалась не столь помпезной, но вполне аккуратной, без мусора и валяющегося под ногами реквизита.
Актёрам рукоплескали, выкрикивали слова восхищения. И пока они кланялись перед довольными зрителями я мог незаметно пробраться в зону гримёрных и отыскать ту что принадлежала девушке, которую я выбрал для себя. В небольшом помещении царил лёгкий творческий беспорядок. Переодевания производились в бешеном ритме и многие наряды лежали на узкой софе. А одна изумрудная лента валялась прямо на полу. Я подобрал её и вдохнул будоражащий аромат, пропитавший ткань. Сунув свою находку в карман, я продолжил осмотр, пытаясь угадать среди рабочих предметов вещи хозяйки помещения.
Растянутый кардиган висел на спинке стула, придвинутом к комоду с настенным трюмо в потёртой золочёной оправе. Похоже, этот предмет в прошлом был частью декорации и имел собственную историю. К зеркалу с краю были прикреплены пара поздравительных открыток и мгновенная картинка с изображением двух молодых рыжеволосых девушек. Знакомых девушек, стоит отметить. Та рыжая девчушка, что смотрела на меня с неприязнью, на картине была совсем ребёнком. Смешной и милой. А её, судя по всему, сестре, здесь было от силы восемнадцать. Без косметики, в недорогой на вид одежде, она уже приковывала к себе взгляд красивым лицом и яркими красками глаз и волос.
На комоде вразнобой лежали флаконы с различной косметикой, ленты и заколки. Девушка, судя по всему, аккуратна с вещами. И судя по виду сумочки, висящей на спинке стула, не богата. С самого края расположилась ваза с алыми розами. Внутри нашлось и послание для рыжей красотки.
«Прекрасные цветы для прекрасной девушки. Кирсан».
Как банально. А мэр, как оказалось, неравнодушен к рыжим певицам. И это при живой и весьма привлекательной супруге… Удивительно, как слухи до сих пор не просочились. Или подобное увлечение не способно повлиять на его репутацию? Я нахожусь слишком мало в городе, чтобы знать о царящих здесь порядках. Может, я поспешен в суждениях или слишком испорчен?
Энергичный перестук каблучков заставил отвлечься от небольшой разведки. Я обернулся в тот момент, когда дверь гримёрной отворилась и в комнату вошло моё рыжеволосое наваждение. Признаться, я думал, вблизи сказочность образа рассеется, либо поблекнет. Но её появление было подобно удару поддых. Дыхание перехватило от того, насколько она прекрасна. К концу спектакля она переоделась в чёрное платье с открытыми плечами и декольте на грани приличия, на фоне которого алебастровая кожа словно сияла, а рыжие пряди будто пылали. Девушка прижала ладонь к аппетитной груди, приоткрыв алые губы в изумлении. Зелёные глаза незнакомки скользили по моему облику, раз за разом возвращаясь к глазам. Чудилось, что и она не может опомниться…
— Что вы… Кто вы такой? — наконец произнесла она со смесью шока и волнения.
— Добрый вечер, мэм, — в привычном жесте коснулась поля шляпы и медленно приблизился к напрягшейся девушке. — Робин Гудсвел, новый шериф города.
— Это не объясняет того, что вы делаете в моей гримёрной, — девушка сузила зелёные глаза, смотрела теперь настороженно, даже враждебно.
— Я хотел выразить восхищение, — потянулся к дверной ручке и толкнул её, вынуждая девушку отступить в сторону.
Под глухой хлопок двери мы с остались с ней наедине.
— Выйдите, — потребовала она. — И зачем вы закрыли дверь?
— Ты так и не представилась, Шиповник, но уже демонстрируешь свои колючки.
Сравнение пришло внезапно. С детства помнил этот колючий кустарник, что рос в чаще леса. Матушка несколько раз пыталась посадить его побеги в саду, но терпела неудачи. Дикий шиповник не признавал неволи. Но как же он был прекрасен. Как эта девушка…
— Мариан Лерукс.
— Необычная фамилия…
— Обычная для исконных жителей Вудсберга, — девушка недовольно поджала губы, потянулась к ручке двери, явно намеренная выдворить меня.
А вот её враждебность уж точно необычна. Я ожидал, что она проявит больше почтения к облечённому властью человеку. И мне удастся назначить свидание, а в идеале увезти девушку сразу же. Но я точно чего-то не знаю, раз уже второй человек в этом городе мне беспричинно не рад.
— Вам лучше уйти, мистер Гудсвел… — она приоткрыла дверь, но тут же её захлопнула. Зелёные глаза распахнулись от испуга. — О нет-нет, — зашептала она, приложив ладони к пылающим щекам.
— В чём дело?
— Кирсан, он идёт сюда, и если увидит вас… О нет… Что же делать?
— Боитесь потерять покровителя? — нахмурился, вдруг испытав разочарование, замешанное на злости.
— Идиот, — припечатал девушка, откровенно скривившись. — Не время объяснять.
Она вдруг начала подталкивать меня в грудь в направлении шкафа.
— Быстрее, прячьтесь, — зашептала она, распахивая створки.
— Ты в своём уме? — прошипел, тоже переходя на громкий шёпот.
— Я о тебе забочусь, идиот, — и девушка с поразительной силой толкнула меня в шкаф.
Да так стремительно, что я ударился затылком об полку. Мариан попыталась закрыть створку, на я удержал её за запястье.
— О нет, Шиповник, мы не договорились об условиях.
— Каких ещё условиях? — возмутилась она, а в дверь настойчиво постучались.
— Я залезаю в шкаф — ты избегаешь проблем с ухажёром. В обмен…
— Я избегаю? Это ты избегаешь проблем с мэром!
— В обмен, ты идёшь со мной на свидание, Шиповник.
— Ты в своём уме? — прошипела она рассерженной кошкой, повторяя мой прошлый вопрос.
— Тогда я выхожу, — попытался воплотить угрозу в жизнь.
— Ладно-ладно, — девушка удержала меня, положив ладошки на грудь. — Я не одета! — крикнула в сторону двери.
— Вот и договорились, Мариан. А это — аванс.
— Что? — девушка придушено охнула, когда я притянул её к груди.
Её губы оказались ещё сочнее на вкус, чем я представлял в мечтах. Нежные и непокорные, как их хозяйка. Мариан попыталась меня укусить, но я вовремя отпрянул.
— Нахал, — прошептала она, нервно проведя кончиками пальцев по губам.
И захлопнула перед моим носом створку шкафа. Да уж, похоже, спектакли в подсобках ещё увлекательнее, чем на сцене…
Глава 4
Мариан
Поцелуй всё ещё горел на губах, когда я распахнула дверь перед Кирсаном. Недолгого общения с ним хватало, чтобы понять, что мужчина недоволен ожиданием.
— Простите, были проблемы с застёжками, — махнула себе за спину, невольно бросив взгляд на шкаф, в котором спрятала нового шерифа.
И о чём я только думала? Затолкала незнакомца в шкаф, согласилась с ним на свидание, ещё и позволила себя поцеловать. Уму непостижимо! С другой стороны, я готова спрятать по гримёрной хоть всех мужчин в театре, лишь бы не выводить из шаткого душевного равновесия мэра. Стоит вспомнить последний раз…
Почти две недели назад наш пианист, Рикард, вызвался проводить меня до дома, когда на одной из репетиций я потянула лодыжку. Ничего особенного, просто дружеская помощь. Но, как выяснилось, мэр тщательно следит за мной. Он явился следующим же днём, устроил скандал и впервые был груб, пытался насильно поцеловать. Повезло, что всё происходило в театре, и Джо начала биться в дверь гримёрной. Но Рикард после того дня исчез, якобы срочно уехал из города. Только я в этом не уверена…
— Стоило позвать меня, Мариан, моя милая. Я бы помог, — Кирсан растянул на губах приветливую улыбку и решительно прошёл в гримёрную. — Ты пела чудесно. Впрочем, как всегда.
