Айни рыдала.
Ей было страшно, и я отлично могла этот страх понять.
Еще вчера я почти уговорила себя, что отец прав, и даже если это серьезное испытание, то Айни справится и все будет хорошо. Она сильная. Она истинная ринай Сайторина, у нее яркий дар.
Но сейчас, когда страж пришел за ней, и я вижу, как ей тяжело сопротивляться его силе — я боюсь за сестру. Если даже страж может с такой легкостью тянуть силу из нее, что тогда будет, когда рядом окажется император? Император куда сильнее, куда более умелый в таких вещах. Императору нужен ее дар.
Я не отдам Айни! Не позволю причинить ей вред.
— Я переоденусь в твою одежду, и притворюсь тобой, а ты спрячешься, — сказала я. — И хватит реветь.
3.
Мой обман
Я должна была выйти во двор и вскочить на лошадь как можно позже, но еще до того, как меня станут искать.
Мы с Айни очень похожи. Одного роста, одного телосложения, у нас одинаково светлые волосы и голубые глаза. Мы обе пошли в мать, похожи на нее, как две капли воды. Посторонние люди нередко путали нас, даже наместник мог спутать, особенно пока мы молчим. Я надеялась, что страж не увидит подвоха. И даже если заметит… Он ведь сам дал понять, что не так уж важно, какая из нас поедет в Цитадель и решение за отцом.
Я не боялась стража сейчас, но боялась отца. И даже «боялась» — не совсем то. Я боялась, что он меня остановит, что не позволит. Не его гнева, а, наверно, разочаровать и причинить ему боль своим решением. Он рассчитывал на меня, а я…
То, что я делала — непозволительно, это противоречит всему.
Но и иначе поступить не могла.
Я не отпущу туда Айни.
Утром она вышла, попрощалась со всеми, обняла отца. Все было готово в дорогу.
Айни уже накинула дорожный плащ и почти собиралась запрыгнуть в седло, когда вспомнила, что забыла кое-что важное. Побежала забирать.
А вместо нее вернулась я. В том же плаще, так же одетая, с капюшоном на голове.
Я старалась поменьше смотреть по сторонам и не привлекать внимания.
Быстро к лошади.
Страж ждал меня, повозки с дарами императору готовы. Я вскочила верхом. Все прощания позади, даже если я сама не смогу проститься. Только почти не поворачивая головы, махнула отцу.
Все. Пути назад нет.
— Кавьяр! — окликнул он. — Ты отвечаешь за нее!
— Да, милорд, — отозвался страж. Послушно. Его задача — позаботиться обо мне в пути.
«Кавьяр»? Мне кажется, я слышала уже это… имя? А мне казалось, у него не может быть имени… Что-то со времен войны… что-то нехорошее. Еще немного, и я вспомню. Но это значит, отец знал его раньше?
Поздно спрашивать. Сейчас для меня важно другое. Нужно выехать из дома и уехать как можно дальше, прежде чем мой обман раскроют.
Я пнула лошадь в бока, поторапливая.
* * *
— Если вы устали, миледи, мы можем остановиться и отдохнуть.
Страж придержал своего огромного рыжего коня и теперь ехал вровень со мной.
Мы больше четырех часов в пути, и за это время он не проронил ни слова. По Фертинскому тракту, встречные путники расступались, видя нас, обходили стороной. Жители Сайторина не хотели встречаться с мертвыми.
Я сама старалась поменьше смотреть встречным в глаза. Некоторые из них кривились, считая, что лучше умереть, чем так. Некоторые считали ту давнюю сделку с императором позором, Сайторин не должен отдавать своих женщин. Но у нас не было выбора. Простые люди часто слишком категоричны и легко забывают, за что пришлось заплатить такую цену…
— Я не устала.
— Вы планируете ехать весь день?
— Я бы хотела добраться до места как можно скорее.
Даже не косые взгляды пугали меня.
Я не хочу оглядываться и трястись, что нас решат догнать, а меня вернуть. Мой обман уже давно раскрыли дома, вопрос лишь в том, как отнесется к этому отец. Захочет ли он вернуть меня и настоять на своем, или примет мой выбор?
Примет, скорее всего. Потому что признать перед всеми, что я ослушалась его, что сбежала по собственной воле — недопустимо.
Страж поглядывал чуть искоса.
— Желаете скорее увидеть императора? — легкая ирония в его голосе.
— Скорее покончить с ожиданием и неизвестностью.
— Вы боитесь этой встречи?
Айни точно боялась. Но сейчас уже, наверно, не важно.
Боюсь ли я Черного Дракона? Пока у меня слишком много других насущных забот.
— Скажите честно, что ждет меня?
— А как вы думаете, миледи?
— Я не хочу угадывать, я хочу знать, — сказала я и пожалела. Айни бы не решилась так требовать, и этим я могу раньше времени выдать себя. Если уже не выдала.
Страж тихо фыркнул.
— Императору нужна ваша сила, леди Найрах. Но силу нельзя тянуть бесконечно. Вы проведете в Цитадели год, до приезда новой девушки из Сайторина, после чего будете свободны. Что делать дальше, решать вам. Кто-то возвращается домой, но большинство остаются при дворе. За год рядом с императором несложно завести полезные знакомства.
«Она умеет нравиться, правильно улыбаться…» Отец говорил именно об этом. Айни всегда умела ладить с людьми.
Но я видела и другое.
— А как же Юта? Ютиль Шиарах?
Юта вернулась седая, сморщенная, сгорбленная, с трясущимися руками. У нее помутился разум, она даже свою мать узнавала с трудом. Мы с ней почти ровесницы, я помнила ее… и видеть такой — было невыносимо больно.
Со мной будет так же? Или я просто умру?
— Если вы не будете вмешиваться в политику, как Ютиль, миледи, — сказал страж, — то вам нечего бояться.
— Хотите сказать, она сама виновата?
Я не поверю.
— Именно так.
Спокойно и равнодушно.
— И что она сделала?
— Боюсь, я не могу говорить об этом.
Не поверю, пока не увижу своими глазами других, счастливых девушек Сайторина, оставшихся в Цитадели. Что бы страж ни говорили сейчас, я не поверю. Все разом отреклись от своего дома?
— Неужели за столько лет больше ни одна не пожелала вернуться? Все они предпочли забыть о доме, семье, своем народе?
Страж сморщился, словно от кислого.
— А как бы приняла семья женщину, которая год провела в постели с императором Тхариса? — спросил он. — И даже не семья, общество? Приняли бы ее назад? Какое будущее ждало бы ее дома?
«Лучше умереть, чем лечь в постель к узурпатору». Дочери Сайторина — это свет, на их чести не может быть пятен. Да, я тоже слышала это. Никто больше не ждал, что я вернусь. Что вернется Айни. Проводы — словно похороны.
Даже отец не ждал. Вместо брака с сыном наместника… что? Одиночество?
* * *
— Берите лепешки, — он подошел, протянул мне. — Пока свежие, они вкуснее.
Едва заметно улыбнулся, так буднично. Я вдруг поймала себя на том, что меня совсем не пугает его чудовищное лицо, и даже его неживой изумрудный глаз. Он просто такой…
— Спасибо, я не хочу.
Страж пожал плечами.
— Не любите?
Сел рядом.
Ищет повод поговорить?
Он понимает, кто я?
— Просто не хочется, — я не знала, что сказать. Устала, сил нет. Так плохо, что даже есть не могу. Усталость и нервы.
Поковыряла рагу в миске.
Никогда раньше не приходилось весь день проводить в седле. Я любила конные прогулки, но не до такой степени, как оказалось. Вечером, после целого дня в пути, едва сползла с лошади, едва не упала, у меня болело все: и ноги, и спина, и даже шея.
Страж отломил крошечный кусочек от края лепешки, размял пальцами, задумчиво. Поднес к лицу, втянул носом запах, даже чуть прикрыв глаза. Ему нравилось что-то в этом… запах еды? Но пробовать не стал, только бросил в сторону. Чуть заметно вздохнул.
