Очередь у чёрного входа немаленькая, но вот народ странный. Невольно передергиваюсь, встречаясь взглядом с суккубистого вида брюнеткой. Ярко-алая помада вызывающе блестит на её губах, длинные ноги обтянуты чулками в сетку.
— Детка, нам пора, иначе опоздаем! — парень, который, как я надеялась, сделает мне предложение, тянет меня вперёд, мимо толпы.
— Ты уверен, что нам сюда? Почему мы идём в такой… компании? — изнутри скребёт странная тревога. Каблуки едва слышно цокают по тротуару.
— Уверен, — Жорж нетерпеливо прикусывает губу и уверенно тянет меня вперёд, с силой хватая за запястье.
Терпеть этого не могу. Вот и сейчас резко дёргаю на себя, вырывая ладонь.
— Ты иди, а я немного дыхание переведу. Терпеть не могу спешить, — качаю головой.
Взгляд Жоржа предсказуемо застывает в районе груди. Паршивец. Однако, я умею и люблю пользоваться своими преимуществами. Грудь чуть приподнимается в вырезе, ложбинка прочно держит чужой взгляд — на нас оборачиваются.
— Ладно, только недолго, Май. Ты знаешь, там, — короткий кивок, — не любят опозданий на деловые встречи. Да и вообще опозданий.
У нас ещё минут пятнадцать. Я отхожу в сторону от очереди и громил-охранников, которые уже успели облапать нас взглядами. Верчу в руке телефон. Интуиция меня частенько выручало. Чувство "грандиозного песца" не проходило.
Да что может быть не так? Обманут Жорика? Упустит контракт?
Нет, то ощущение, что в юности пару раз спасало мне жизнь в дебрях мегаполиса, уверенно говорило — опасность будет именно для меня.
Зло одернула подол, чуть не подвернув каблук. В переулке пахло сыростью. Никакого табачного дыма! В кварталах оборотней за курение живо в тюрьму угодишь.
— Эй, красотка, позолоти ручку, а?
Из-под спутанной гривы волос на меня смотрели два необычайно чистых, какого-то безумного оттенка первой весенней травы, глаза. И принадлежали они той самой потасканной брюнетке
Степнячка? Полукровка? Эту кровь и нелюди не разбавят.
Никакого запаха от неё не шло — а к ним я тоже весьма чувствительна.
— Милая, позолоти, не пожалеешь, — хриплый, глубокий голос.
Обычно не выношу попрошаек. Знаю, под какими бандами они ходят. А тут словно под руку толкнули.
Молча вытащила кошелёк и две магкупюры среднего достоинства.
Они тут же растаяли в верхней бесформенной накидке.
Неожиданно сильные женские руки ухватили мою ладонь, крепко сжимая.
— В беду идёшь прямо. Только мне не отговорить, уже все решила, — женщина, чей возраст так и не смогла понять, говорила отрывисто, торопливо, почти резко, — но тебе она на радость обернуться может, потеряшка. Ты только правильно выбери. Не головой выбирай. У счастья глаза полярной стужи бывают.
— Эй, Мала, а ну пшла прочь от гостьи!
Медведеобразный охранник лениво повернулся в нашу сторону.
Я обернулась, увидев машущего рукой Жоржа, и, уже поспешно выдирая ладонь, ощутила лёгкий укол.
Уффф, бывает же. Провидица из неё, как из меня вампир.
Поспешила ко входу, стараясь, чтобы походка оставалась плавной, женственной. Пусть смотрят. Пока смотрят на фигуру, не замечают чего-то другого, более важного.
Прежде чем двери клуба за мной захлопнулись и связь отрезало, я всё-таки на всякий случай… и ругая себя и свою паранойю последними словами, честно!.. отправила фото клуба и короткое сообщение Таймару, второму лучшему другу. Пусть хоть так. Глупо, но… как-то спокойнее.
Глава 2. Аукцион.
Настоящее время
Хорошо, что сообразила написать! Плохо, что умудрилась прошляпить предательство Жорика, и оказалась теперь в такой ситуации!
Что-то — снова моя удача, которая было ушла в бессрочный отпуск — толкает под руку. Я замираю и стараюсь как можно более бессмысленно пялиться перед собой, когда полог в небольшом зале, где мы все выстроились, отдергивается, и первым девчонкам командуют:
— Пошли вперёд!
По десятке запускают? В наступившей тишине раздается громкий всхлип — к счастью, не мой. Наш надсмотрщик — высокий и мощный темноволосый мужик с короткой щетиной на лице, резко оборачивается. Заострённые уши нелюдя прижимаются к голове, глаза вспыхивают золотыми отсветами.
Он двигается лениво, неспешно. Несчастная блондинка лет двадцати на вид начинает коротко икать, беззвучно разевая рот.
Сжимаю руки в кулаки. Спокойно, Майка. Сейчас сорвешься — ни ей, ни себе не поможешь, но кулаки так и чешутся!
— Значит, пришла в себя, — гулкий голос хлещет наотмашь. Какие-то нелюдские штучки снова? — пойдешь в последних рядах, — он хватает девчонку, в глазах которой — ужас и непонимание.
— Будешь орать — сверну шею, станешь кочевряжиться — сверну шею. Твоя задача одна — быть послушной куколкой для нового хозяина, человечка. Ясно? — бросил скучающим голосом.
Я увидела злой блеск опущенных глаз и тихо порадовалась. Не сломалась, хоть и напугана. Не дыша, следила, как охранник ещё разок прошёлся вдоль шеренги и ушёл на сцену, туда, где раздавался рёв тех, кто пришёл на это представление.
— Тысяча магкредитов!
— Три даю!
— Пять и девка моя!
Чтоб вы подавились, клыкастики.
Рык, чуть ли не вой. Внутри поднимается какая-то удушливая волна, и я вдруг понимаю, что могу двигаться. Вот только это бесполезно. Я десятая. И я иду на сцену.
Голова немного кружится, зрение словно наводит резкость, и я замечаю то, что раньше оставалось за кадром — холеность и отнюдь не забитость девушек. Их изящная, словно привычная к такому походка “от бедра”. Да и не такими уж “роботами” они казались. Скорее, как под хорошей дозой успокоительного. Но приятнее от этого не становилось, как и понятнее. Продали ли их сюда так же, как меня? Продали ли они себя сами — за неизвестные мне блага? Да и мало ли идиоток, надеющихся получить райскую жизнь в обмен на свое несравненное тело в чужой постели? Или ликанолюбов? И даже вампирофилов и оборотнеманов. Такие и преследовать могут с криком “укуси меня”, “возьми меня, я твоя истинная”. Сколько ржала над такими случаями в сети.
Но есть и те, кто здесь не добровольно. Сколько бы ни уговаривала себя, что мне кажется, что это — лишь одно большое недоразумение, но… Это лишь попытка разума защититься. Я знаю, что меня ждет. Или хотя бы подозреваю. Тело покрывают бисеринки пота, эротичное белье облепляет кожу, уже мало что скрывая.
Свет ослепляет, на мгновение дезориентируя, но чья-то жесткая рука уверенно направляет нас на сцену.
Я не вижу ничего, оглушенная криками, ослепленная, разъяренная до глубины души унизительным положением и напуганная до чертиков — чего уж скрывать!
— Предпоследняя десятка на сегодня, ленды! В ней мы собрали самые необычные и экзотические цветки! Не девицы, умелы и раскованны! Смогут стать прекрасным развлечением в тишине поместий и предметом зависти многих ваших знакомых!
Омерзительно восторженный голос смазливого оборотня — по рыжей шевелюре, похоже, лиса, ввинчивается в уши. В лицо бросается краска, но я огромным усилием беру себя в руки. Не время. Если сейчас дам себе волю, покажу, что я пришла в себя — лишусь козыря. Смутное ощущение чего-то важного заставляет бессмысленно пялиться вперед, стараясь разглядеть зал.
А он полон. Все нелюди. А, нет! Замечаю пару людей — препротивнейшего вида самодовольного старикашку с пивным пузом, который частенько мелькал по визору и молодого крепкого мужчину. И от последнего меня бросает в дрожь, а к горлу подбирается ком. Я знаю его. Помню. И понимаю, что влипнуть сильнее, оказывается, было все-таки можно.
Маленькие глаза-льдинки на холеном лице заместителя мэйера города наливаются колким торжеством. Меня уже раздели, повертели, представили во всевозможных ракурсах… Он сидит во втором ряду. А я почему-то вижу четко и выражение лица, и то, как бьется жилка у него на виске, и он противно облизывает губы.
— Натуральная блондинка! — меня пихают вперед и бесцеремонно заставляют покрутиться на сцене. — Красотка, не так ли? Проблем никаких — наш Торговый Дом гарантирует — девушку не хватится ровным счетом никто! Лот номер 10!
