Брэндона Грейсона. Маришка… Черт, я даже не жалею о том, что мы почти не общаемся. Но племянника я люблю. Почти так же, как младшую сестренку Мишу.
Миша – моя отрада. Я желала бы быть с ней с самого ее рождения, но мои собственные дела и планы слишком отвлекали меня, поэтому, в первый раз я увидела Мишу, когда ей исполнилось десять лет. Она была такой прелестной девчушкой! Но через пару месяцев мне пришлось уехать. Из-за Маришки. Она вечно читала мне нотации о том, что я могу плохо повлиять на еще не сформировавшийся характер маленькой Миши. Помню, с какой болезненной улыбкой я покидала дом. Я простила Маришку. Но не забыла о том, как глубоко она оскорбила меня, выгнав из родительского дома, прогнав от Миши, которую я люблю больше всех братьев и сестер вместе взятых. К счастью, теперь она в хороших заботливых руках Фредрика. Вскоре я встречу их.
Встречу всех. В первый раз за последние девять лет. Но первый пункт назначения – Осло. Съемки. Развлечения.
Нехорошая, непорядочная Мария. А впрочем, быть нехорошей – кажется, мое призвание. Разбивать сердца и судьбы смертных. Великолепие.
***
Мой самолет приземлился в Гардэрмуэне – большом международном аэропорту Осло в девять сорок пять вечера. Я прекрасно рассчитала время с пересадками, чтобы прилететь в разгар наступления темноты.
Сентябрьский Осло приятно поразил меня своей неповторимой и немного странной красотой, толпами туристов и восторгом, с которым пялились на меня все мужчины в аэропорту и на улицах города. И все же, огромное количество попрошаек, цыган и поддельных нищих, выпрашивающих кроны на улицах, вызвало у меня отвращение. Они везде, повсюду: напористые и вечно позвякивающие мелочью, находящейся у них в бумажных стаканах из-под кофе. Они знают, к кому подходить: вычисляют стоимость наряда жертвы безошибочно. В тот вечер на мне были узкие голубые джинсы, белая облегающая блуза и мои любимые туфли на восьми сантиметровом каблуке, все от кутюр.
Едва моя нога ступила на Карл Йюханс Гатэ – главную, широкую улицу Осло, тянущуюся от Центральной станции до Королевского дворца, окруженную дорогими бутиками и кафе, я тут же стала объектом пристального внимания всех и каждого. Моя красота привлекала смертных, а мой наряд – попрошаек. Особенно наглыми были цыганки, расхаживающие в длинных юбках и кроссовках ADIDAS: одни совали мне под нос фотографии детей, вторые пытались всучить мне в руки какой-то журнал, за который потом потребовали бы деньги, третьи просто говорили «Извините» и звенели перед моим лицом своими картонными стаканами с мелочью.
В тот момент я всерьез пожалела о том, что отказалась от автомобиля заказчика, который довез бы меня прямиком в отель. И ради чего? Я предвкушала прекрасную прогулку, но вместо этого получила лишь давление на жалость, давку и отвращение. Быстро поймав такси, я юркнула внутрь, подождала, пока водитель уложит в багажник мой дорожный чемодан с аппаратурой, и вскоре мы направились в отель, где для меня был снят люкс за счет заказчика.
Через час я встретилась с заказчиком и узнала, что буду снимать восходящую молодую звездочку, снимавшуюся в молодежных норвежских сериалах. Она присутствовала на этой встрече, и, должна сказать, произвела на меня хорошее впечатление. А главное – она была фотогенична, что, несомненно, обрадовало меня. Заказчик съемки – богатый бойфренд молодой актрисы, не отводил от меня восхищенного взгляда, а его протеже – ревнивого. Но он был не в моем вкусе, поэтому, обговорив детали съемки и гонорар, я поехала в отель. Переодевшись в сексуальное серебристое платье, я вызвала такси и провела ночь в клубе. Приехав в отель в пять утра, натанцевавшаяся и довольная, я не выходила из номера до наступления темноты. Парень, которого я притащила с собой, был вытолкан за дверь. Я даже не знала его имя – просто пригласила его в свой номер, и он, как верный пес, последовал за мной.
В десять вечера прошли съемки. Успешно. И фотограф, и модель знали свое дело.
В четыре утра я улетела в Прагу, успев купить большую квартиру на Акер Бриге – одном из самых популярных и дорогих районов города.
А почему бы и нет?
Глава 3
Помню, как проходили Дни моего рождения, когда я была ребенком: каждый год я видела одни и те же лица, нестареющие, красивые, идеальные. Лица моих уже взрослых братьев, родителей, кузенов и кузин, и всех прочих, кто имел хоть какое-то отношение к клану Мрочеков. И так до тех пор, пока мне не исполнилось пятнадцать: тогда я настоятельно попросила не устраивать этих скучных собраний. Когда мне исполнилось тридцать пять, и солнце выдало мои первые морщины, я запретила родным даже упоминать о том, что я становлюсь все старше. Но, какое облегченье! Вампирская оболочка никогда не стареет и не гаснет, а всегда остается ослепительной.
Мои родители до сих пор считаются рекордсменами в нашем обществе по количеству рожденных в браке детей. Обыкновенно, в вампирских семьях не появляется больше двух детей. Например, как у Морганов. Грегори Морган – вообще единственный. Да, и Фредрик, конечно. Мои же родители постарались на славу: родили и вырастили пятерых детей! Двоих сыновей и трех дочерей. Теперь же, благодаря Маришке, мы породнились с кланом Морганом, и у родителей появился новый птенчик, греющий их сердца – долгожданный внук. Я была осведомлена о том, что наша мать эгоистично надеялась удерживать Мишу дома, но умная девочка показала характер и упорхнула в чужое гнездо. Уже не Мрочек. Миша Харальдсон. Звучит.
С некоторых пор родители стали намекать моему старшему брату Мартину на то, что «пора бы тебе стать серьезным и подумать о личной жизни». К счастью, Мартин всегда был богат на отговорки и заявил, что «судьба найдет его и без его вмешательства». Люблю его юмор.
Судьба вампира всегда находит нас сама. Даже если мы отчаянно надеемся не подпускать ее к себе даже на милю. Она может быть благословением. О, тогда вампир счастлив на веки вечные, ведь он любит того, кто любит его. Взаимность. Но во многих случаях судьба просто насмехается, кидает в сердце бессмертную пиявку, которая сосет нашу кровь так же, как мы выпиваем ее из вен человека. Любовь – отвратительная вещь. Мы можем сопротивляться ей, можем пытаться забыть о ней, стараться утонуть в океане развлечений, но в разуме сидит вечный образ. Как опухоль в человеческом несовершенном мозгу. И она растет, разрастается с каждым прожитым днем, наполняя душу сожалением и горечью. Страданиями.
Я должна сопротивляться. Я не желаю быть рабыней. Ничьей.
***
– Мартин! Надо же, не ожидала! – радостно воскликнула я, увидев брата, ожидающего меня прямо при
