По коже снова прошёлся холодок. Отчего-то до зуда захотелось показать ему, что он тут не хозяин. Что не смеет он меня пугать.
— А вы ведь с севера. Вы с островов, должно быть.
Уголок сурового, будто отвыкшего от улыбки рта чуть дёрнулся.
— Чутьё или наблюдательность?
Спрашивал будто забавлялся. Щёки ни с того ни с сего страшно запекло.
Вот ещё!
Я даже головой слегка тряхнула, сильнее стиснула на груди платок.
— Говор у вас особый. И стать.
Воины за спиной темноволосого переглянулись. Кажется, остались довольны её наблюдением.
Главный лишь склонил голову, как будто признавая её правоту:
— Командующий северного крыла армии Его Императорского Величества. Здесь по приказу лишь с небольшим отрядом самых опытных бойцов. Мы здесь, чтобы отдать дань уважения вашим обычаям. Засвидетельствовать своё почтение той, кто хранит ваш город от хворей и напастей. Войско государя нашего Штефана II пришло на ваши земли с миром и покинет их, как только выполнит приказ Императора.
Слова он говорил уважительные, но так, будто они для него мало что на самом деле значили. Приказ выполняет, не более того. Была бы его воля, он бы тут сейчас не стоял, шею перед захолустной ворожеей не гнул, пусть даже только на словах.
Воины хоть и выглядели грозно, однако и усталость на их обветренных недавно отвывшими своё зимними вьюгами лицах читалась без труда. Больше всего они хотели домой.
Ну да, оно и верно. Какой солдат по своей воле действует, пусть он и отрядом заправляет.
Вот так сейчас где-то и Вучко мой по чужой земле бродит, вспоминая о своей. Если только жив, конечно.
Я нахмурилась. Не о том думаешь, дурёха. Соберись!
— И мы благодарны вам за это. Голова Солоп, должно быть, вам уже сказал, что Тахтар готов помочь всем необходимым воинам Империи.
Как-будто у несчастного Тахтара был какой-то выбор. Их свобода и прежде была в лучшем случае мнимой, а теперь Корона дала понять, что они принадлежат Столице. Кто бы стал спорить с победителем?
— Это хорошо, — ответил северянин. — Значит, поладим.
Но я смотрела на него. Смотрела и понимала: нет, не поладим.
Потому что это чужаки и чужаки, пришедшие сюда не просто так. Не стали бы имперские солдаты, едва остывшие от битвы, рыскать по ещё вчера чужой земле. Ищут недобитков, ищут, может быть, сочувствующих. Стараются искоренить угрозу. А я… Я-то вроде как угроза.
И понимает ли это неулыбчивый северянин? Или пристальность в его тяжёлом взгляде мне только чудится?
От эдакой круговерти мыслей нестерпимо захотелось как следует растереть виски. Но я лишь кивнула в ответ и позволила себе бледную улыбку, которая, впрочем, до глаз не дотянулась.
— С чего бы не поладить? Тахтарцы — народ мирный.
Пару недель они их уж как-нибудь перетерпят.
— Славно. Иначе тяжко бы пришлось, — северянин снова посмотрел на неё так, будто от неё и ждал в первую очередь какой-нибудь каверзы. — Мои парни только-только стали отвыкать от всего, чем славятся боевые будни. И с мирными воевать нам хотелось бы меньше всего.
— Уверена, в этом не будет нужды. Здешние поводов точно не дадут.
— Не боишься, госпожа, что поймаю тебя на слове? — он чуть клонил голову набок. И вот оно снова! Спрашивал как будто из желания меня подначить. Но ведь не улыбался. Со всей серьёзностью. Словно разведывал для себя что-то.
Я сжала губы, дёрнула плечом. Только бы не выглядело это слишком нервно…
— За всех, конечно, отвечать не стану. Но горячих голов у нас в Тахтаре вроде бы не водится.
Была одна, да сбежала. Эх, Вучко-Вучко…
— Ну что ж. Как не госпоже ворожее знать своих людей лучше любого другого. Значит, на ближайшие месяцы нам не ждать хлопот.
Месяцы! Месяцы?!
Кажется, на моём окаянном лице отразилось всё, что я почувствовала, услышав это слово. Потому что он cнова смотрел на меня так, будто читал меня легче лёгкого. Читал и вычитанное старательно мотал на ус.
— Верно, вы-то с вашим головой ещё не виделись, — ответил он на мой немой вопрос. — Ну да наверстаете. Империя пришла надолго. МЫ пришли надолго. Советую тахтарцам привыкать.
И он повернулся, дал знак своим воинам — на выход.
Тут-то я и не сдержалась. Всё что смогла — это голос сдержать, чтобы не задрожал. Спросила тихо, но отчётливо.
— И чем же мы обязаны такой великой чести?
Северянин обернулся, пожал могучими плечами.
— Вы-то?.. Понадеемся, ничем. Но мы уйдём не раньше, чем закончится охота.
И он вышел, на этот раз не удосужившись проследить за тем, как отзовутся у меня его слова. Слуга государев выполнил своё обязательство и отправился выполнять следующее — обживаться на новом месте.
Дверь за имперцами захлопнулась. Всё стихло. Ивка ойкнула и метнулась к печи, вытащить горшок.
Странная беседа завершилась, и я не удосужилась прервать её, чтобы из гостеприимства предложить гостям угощение.
По кухоньке разливался запах горелой каши.
* * *
* Бером на юге, в Свободных землях называют медведей.
Глава 3
Сколько они были в пути? До того долго, что дни в его голове путались. Даже не верилось, что в ближайшее время им нет нужды куда-то вновь выступать. Что наконец-то пришло благословенное время передохнуть.
Странное это ощущение. Будто их после долгого, очень долгого шторма наконец-то выбросило на пологий берег, и никто не пытался с этого берега на них напасть, закончить то, что не успело сделать море.
Мятеж подавлен, война завершилась. Короткая передышка после решающего сражения у восточных рубежей Империи и путешествие на юг, откуда остатки разбитых войск Баронов и магов давно бежали.
Свободные земли. Ведьмин край. Дремучая лесная глухомань на южных задворках Империи. Надо же. За бесконечной грызнёй у трона, пока к власти не пришёл головастый Штефан II, на эти рубежи никто и не заглядывал. В поселениях, расположенных всего в паре дней пути к югу от Эрсейского плато, никто и слыхом не слыхивал о баронской подати. Бунтовщики сюда за все годы существования Клики Баронов почти не заглядывали. А те из них, кто жил в лесных родовых башнях за вересковыми холмами, над поселянами власти никогда и не имели. Люди жили сами по себе.
И чем дальше вглубь этих ему незнакомых земель они продвигались, тем яснее он понимал, почему.
Никто не хотел связываться с краем старых богов, где каждой деревенькой, будь в ней хоть три избы, на равных управляли местный голова и ведьма. Их тут звали ворожеями.
Их провожатый из местных не соврал — поселения им попадались сонные, глухие, мирные. Их обитатели дальше своего тына и не думали носа высовывать. Но ведь и восстание Баронов не в один день началось. Копилось, собиралось, нагнаивалось, а когда прорвалось, едва не смыло с белого света Корону и всех, кто служил ей верой и правдой. Едва не поглотило его родной север.
Поэтому стоило отгреметь последней битве, им указом Его Императорского Величества не в Столицу маршировать приказали, а сюда, на пропитанный магией юг, чьи земли чаще всего плодили способных к ересям, в том числе — к опасным боевым умениям. Пока солдаты горячи после боёв, пока злости не растеряли и ещё помнят, как обугливались тела их соратников под отчаянными контратаками владеющих даром бунтовщиков.
Всё, что Соборными эдиктами зовётся ересью, нужно вычистить сейчас. Выдрать с корнем, пока свежа память о том, чем могут обернуться своеволие и опьянение свободой тех, кто владеет нечеловеческими силами.
Он полной грудью вдохнул напоённый запахами просыпавшейся природы воздух и медленно выдохнул. Да, возможно, это не последняя их битва. Впереди, может статься, кровавая и затяжная охота. Но Император на них рассчитывает, и он его не подведёт. Арес из Данутара и его «Медведи», если нужно, головы сложат в этих дремучих лесах, но всю магическую погань здесь разыщут и отсюда выбьют. Небоевых, как и приказано, доставят ко двору.
Он поудобнее перехватил поводья и прошёлся внимательным взглядом по темневшей вдалеке за лугом полосе леса. Кругом стояла до сих пор непривычная ему тишь.
