Все три волчонка кивнули, глядя на меня с надеждой. И я её обязательно оправдаю. Есть у меня мысль одна, главное, нужную травку найти, но если даже и нет – долбануть булыжником по голове спящего мужика даже хрупкая девушка в состоянии. Главное – они не догадываются, что за спиной у них не только связанные дети, но и вполне взрослая и, главное, свободная девушка. Очень злая девушка!
До вечера телега останавливалась ещё дважды. В первый раз Мозес достал флягу и миску, в которую налил воды.
– Вирток, развяжи им пасти. По очереди. Эй, зверята. Сейчас вы спокойно напьётесь и будете при этом вести себя как послушные детки. А кто попытается кусаться, воды не получит. Все всё поняли?
Все всё поняли и покорно кивнули. Пока я пряталась между мешками и мысленно облизывалась – пить хотелось всё сильнее, – детей напоили. Всё же не совсем твари наши возницы, ладно, насмерть убивать не стану, просто вырублю, чтобы удрать не помешали.
Потом, вновь стянув волчатам пасти, их уложили прямо на дорогу.
– Мы сейчас отойдём, а когда вернёмся, чтобы рядом с каждым была лужа. Мне обоссанная солома в телеге не нужна. Кто не справится – будет бежать на верёвке за телегой, пока не обдуется. Все всё поняли?
Получив кивки – ребята вели себя идеально, в ожидании побега делали всё, чтобы не злить похитителей, – оба возницы пристроились у ближайшего же дерева по той же надобности. А когда Вирток, потирая живот, нырнул в кусты, я поняла, что это мой шанс. Молнией слетела с телеги и рванула в поле на другой стороне дороги – я давно уже приметила нужные мне соцветия, недаром матушка меня с ранних лет обучала травническому делу, премудрости, которой научилась у своей покойной бабки. Магия – это, конечно, хорошо, но лишний приработок никогда не помешает.
К тому времени как волчат не особо нежно кинули в телегу, я уже вновь закопалась под мешки, припрятав кое-что интересненькое под соломой. Сложновато было забираться в телегу на трёх лапах, но взять такое в пасть я не решилась. Ну да ничего, справилась.
А когда уже начало смеркаться, нас, видимо, в условленном месте, дожидался оборотень на лошади. Обменявшись с Молесом приветствиями, вновь прибывший вытащил из седельных сумок чёрного волчонка и маленькую рысь. Зверята были связаны так же, как и мои ребятишки, рысь жалобно скулила, волчонок пытался огрызаться. Но Молес спокойно надел кожаные перчатки, от которых фонило магией так, что даже я почувствовала – от ошейников, кстати, ничем таким не тянуло, – и нацепил на новичков эти мерзкие штуки.
Малыши отправились в телегу к моим волчатам, тот, кто их привёз, получил от Молеса кошель и, не прощаясь, скрылся в лесу по едва приметной тропке. А мы поехали дальше.
Уже совсем стемнело, когда остановились на ночлег. Место было удобное, явно не первый раз используемое – поляна, лишённая подлеска, ручей, старое, обложенное камнями кострище. Вирток, подгоняемый дядькой, распряг лошадей, напоил и прицепил им на морды торбы с овсом. Молес в это время разжёг костёр и повесил на него два котелка, один для травяного отвара, в другом стал варить кулеш с солониной. Судя по размерам котелков, детей кормить никто не собирался. Вот же жмоты!
Ну ничего, надеюсь, отварчика с подсунутыми мною травками, приправленными для усиления эффекта щедрой порцией магии, вы хлебнёте раньше, чем каша сварится. А нет – в мешке ещё припасы на обратную дорогу есть, я видела, голодными не останемся.
К моей радости, пока каша доваривалась, мужики устроились у костра с кружками отвара и той самой коврижкой, что дала Виртоку в дорогу мать. Осталось подождать каких-то полчаса – и крепкий сон нашим похитителям обеспечен. Но не успели они и по паре глотков сделать, как раздался стук копыт. Молес быстро метнулся к телеге и набросил на зверят попону.
– Тихо сидеть! Кто хотя бы пискнет – убью!
Те притихли. Хоть и маленькие совсем, да не безмозглые – едет неизвестно кто, может и внимания не обратить на скулёж из чужой телеги, а кнута отведать никому не хотелось. Если бы не было шанса на побег – наверное, рискнули бы. Но точно не сейчас.
К костру выехал мужчина, одетый по-городскому. Не как лорд, конечно, но добротно. Лицо замотано платком, одни глаза из-под низко надвинутой шляпы сверкают. Поперёк седла у него висел темноволосый подросток в простой домотканой одежде, обвис так, словно был без сознания.
Какое-то время прибывший рассматривал наших возниц, а я его, слившись с травой в паре метров от костра. Хорошо лицо скрыл, столкнёшься – не узнаешь.
– Вы Молес? – поинтересовался незнакомец негромко.
– Ну да, Молесом кличут, – откликнулся обладатель этого имени. – Чего желаете, господин хороший?
– Посылочку привёз, передать на корабль надобно, – и он небрежно спихнул паренька с лошади, тот буквально стёк на землю – точно без сознания.
Сейчас стало хорошо видно, что мальчишку били, причём безжалостно. Лицо в ссадинах, нос разбит в кровь, один глаз посинел и распух. Вот же сволочь!
– Эээ… великовата посылочка, – разглядывая мальчишку, выдавил Молес. – Велено не старше десяти привозить, чем младше, тем лучше. А тут все четырнадцать будет. Такие уже не дрессируются.
– Тринадцать, – поправил приезжий. – И дрессируются все, нужно только верный метод применить. А этого возьмут, уж поверь, с руками оторвут. Дракон это.
– Да ладно! – ахнул Вирток. – Откуда ж такой взялся? Да драконы своих драконят пуще золота берегут, да и не бывает среди них сирот, батьки-то бессмертные, со своих детёнышей глаз не спускают.
– Это про которых знают. А этот ублюдок неучтённый, поздно обратился, папаше и сообщать не стали.
– Денежки тянули, – понимающе хмыкнул Молес.
И я тоже поняла, о чём он. Если у дракона на стороне ребёнок родился, он на его воспитание хорошие деньги давал, да присматривал, не обретёт ли тот крылатую форму. Таких, кто обращаться мог, папаши сразу к себе забирали. А кто так человеком и остался – на того деньги до самой смерти шли.
– А чего ж дохода лишаться? – согласился приезжий.
– Так чего вдруг избавиться решили? – влез Вирток.
– Папашка его решил парня забрать в какое-то военное училище. Негоже, мол, хоть и бастарду бескрылому, в крестьянах жить, подрос – пусть учится да карьеру делает. Кто ж знал, что так выйдет? И что теперь? Денег-то всё одно лишимся, да только можно и головы заодно, если прознает дракон, что два года его морочили, сына крылатого скрывали.
– Так всё равно ж потребует дитёнка-то, раз забрать решил.
– А нету его. Утоп в речке, – усмехнулся приезжий. – Не надо было на омут купаться ходить.
– Твоей жёнки ублюдок-то? – прищурился Молес.
– Моей, – кивнул приезжий. – Тринадцать лет кормил-поил, и теперь за него в петлю не хочу. Так возьмёшь? По цене волчонка отдам, в десять раз наваришься.
А я вдруг поняла – врёт. Не его это парнишка, ну какой с него крестьянин в такой одежде и с таким говором. Нет, в основном он старался по-деревенски говорить, но частенько сбивался на правильную городскую речь. Уж я разницу знала, мама моя в столице в академии училась до моего рождения, и разговаривала так, как там говорят. И меня научила.
Я тоже могла и деревенским говорком общаться – а как иначе, все у нас в деревне так говорили, – но и городскую речь не забыла. И отлично видела – притворяется приезжий. Может, Молес и поверил, что перед ним крестьянин, который городским пытается прикинуться, а я-то видела – наоборот всё.
– Так что, берёшь? – продолжал в это время уговаривать приезжий, вновь перейдя на городской выговор. – Если нет, я его быстро в ближайшую речку определю. Сам-то не много потеряю, а вот ты мог бы хорошо заработать.
– Бери, дядько Молес, – Вирток пихнул родственника в бок. – Есть же ещё ошейники.
– Мне ещё двоих по дороге забрать надо, – отмахнулся Молес. – Да не то беда, ошейник запасной и правда есть. А вот денег не хватит. За полцены отдашь?
– Да забирай. С паршивого дракона хоть чешуйку.
