за решеткой. Дождаться назначенной самим королем даты казни мне было не суждено. Враг начал бомбить нашу столицу. Рано утром я проснулся от оглушительного грохота. Тюремную стену снесло, часть камер была разрушена, узников там погребло под обломками потолка и грудами кирпича.
Не теряя ни секунды, я воспользовался открывшимся путем к свободе и оказался на городской улице, заполненной мечущимися в панике людьми. Пронзительно выла сирена воздушной тревоги. Взглянув на небо, я увидел аэропланы и дирижабли, округлые бока которых сияли серебристым блеском легкой, но очень прочной стали. Но в следующий же миг вниз полетели снаряды, и перепуганная толпа пришла в еще более быстрое и хаотичное движение.
Меня чуть не сбили с ног, я успел увернуться, снял тюремную робу и постарался влиться в людской поток. Не я один из мужчин бежал в трусах, видел и женщин в ночных сорочках. В столь раннее время многие люди еще спали, и как только началась бомбежка, выскочили из своих домов в чем были. Седой старик впереди меня бежал весь в мыльной пене, обернувшись полотенцем. На поворотах он скользил, его заносило и он чуть не падал. Молодая женщина в ужасе озиралась на бегу, прижимая к груди младенца.
Мы выбежали на набережную, и я понял, куда так целенаправленно спешит перепуганный народ – к железнодорожному вокзалу. Повсюду гремели взрывы. Я видел, как упал фонарный столб, а украшавшей мост каменной горгулье оторвало голову. Рухнуло величественное здание театра, сложившись будто карточный домик. Вода в реке при попадании снарядов бурлила, как в адском котле, и выплескивалась темными от пороха фонтанами. Я споткнулся, не заметив лежащего посреди дороги человека. Упал прямо на него, запачкав правую ладонь в луже крови, вытекшей из его головы.
Приподнявшись, я осмотрел этого молодого джентльмена в дорогом костюме, размотал шарф у него на шее, попытался нащупать пульс и понял, что мужчина мертв. Действуя механически, почти не раздумывая, я оттащил мертвеца за уцелевшую пока гранитную горгулью. Забрал его одежду и ботинки, благо мы с ним были практически одинаковой комплекции, и кожаный портфель с документами. Пробежав глазами по гербовым бумагам, я узнал, что погибший мой тезка.
Прямо-таки знак свыше. В картонной папке под билетом на поезд лежали справки о врожденном пороке ноги, непригодности для военной службы. Мне они тоже могли пригодиться в случае проверки проводником. Потому я взял с собой трость погибшего, чтобы притворяться хромым. Всех здоровых мужчин в возрасте от восемнадцати до шестидесяти лет забирали на фронт. Об этом я слышал от тюремных надзирателей, которые радовались тому, что городские служивые остаются при своем исполнении, а не едут на войну.
Приметные длинные волосы медно-рыжего цвета я собрал под резинку в кривое подобие пучка и спрятал под оброненной кем-то фетровой шляпой-цилиндром. Больше нельзя было терять время. Совсем близко разорвалась бомба, и раздались истошные предсмертные крики несчастных, которые не успели спастись бегством.
На вокзале было не протолкнуться. Рупор вещал о том, что прибыло несколько поездов для эвакуации горожан, призывал прекратить панику и не доводить до смертельной давки. Меня зажали в клещи здоровенные наглые тетки необъятных габаритов. Казалось, ребра вот-вот треснут под их напором. Трость пока выручала, она была достаточно прочной, чтобы выдержать колоссальное давление, а ее стальной наконечник подходил для оборонительных болезненных тычков. Зато столь тесные соприкосновения с людьми позволили мне подпитаться их энергией. Сил на дальнейший напор у них поубавилось, а я почувствовал себя намного лучше.
Я не знал, объявлен ли уже в розыск как сбежавший заключенный, не распространены ли на меня ориентировки. Жалел о том, что не владею магией иллюзий, не могу хоть на минуту изменить фотографию в чужом паспорте. Если кто и мог получиться из меня по волшебной специальности, наверное, только артефактор по части механики. И то при условии обучения на профильном факультете. Отец же, без споров и обсуждений, строгим наказом отправил меня сразу по окончании школы в университет государственного управления и международных отношений.
Об академии магии мне даже мечтать не пришлось, отчасти еще и из-за угрозы разоблачения. С детства я знал, что придется пойти по стопам отца. Этого хотела вся моя семья, и сам король надеялся увидеть достойного преемника одного из лучших своих министров… С годами я научился влиять на людей, подчинять их своей воле, хотя, к сожалению, далеко не на всех действовало мое внушение. А еще я умел стирать последние воспоминания жертвы, от которой питался, но полноценного чтения чужих мыслей у меня никогда не получалось.
И вот я подвел весь славный род эрцгерцогов Винкрасов, сам того не желая. Но когда на кону стоит собственная жизнь, не время вспоминать о совершенных ошибках и горевать об упущенных возможностях.
К счастью, дежурившие у каждого вагона полицейские не всматривались в документы. У них была другая задача: щелкая электрическими дубинками сортировать людей, отсекая тех, кто уже не мог втиснуться, но все равно ломился в переполненный поезд. Наглые тетки удобно внесли меня в вагон. Устроившись в уголке, я прижал к себе портфель, который едва не вырвало из моей руки людским потоком.
Поезд тронулся и начал стремительно набирать скорость. Все быстрее пролетали мимо дома, башни, деревья и фонарные столбы. Мерный перестук колес перерос в оглушительный грохот. Паровоз кряхтел и фыркал, вагоны трясло. Слышался детский плач и брань кочегара. Тот ругался самыми скверными словами, не стесняясь женщин и детей, проклиная так не вовремя приказавший долго жить нагревающий магический элемент, который поддерживал нужную температуру в котле.
Мы уже выехали из города и мчались через казавшееся бескрайним поле. Выглянув в окно, я увидел, как падает и взрывается сбитый вражеский аэроплан. Нашим летчикам, противостоящим авиации противника, пока что удавалось расчищать небо над эвакуационным караваном поездов, защищая железную дорогу от разрушения. Но никто не знал, что будет дальше, в следующий миг. Люди едва могли дышать от страха. В какой-то момент паровоз резко подпрыгнул, видимо, наткнувшись на повреждение шпал осколками снаряда. Мастерство машиниста спасло всех нас. Он сумел удержать поезд, не позволив ему сойти с рельсов и улететь под откос.
– Мне нужен помощник! – громким басом прорычал вошедший в вагон толстый кочегар. – Есть тут кто покрепче и посильнее?
Утерев рукой в грязной рабочей перчатке льющийся в глаза пот со лба, он окинул прищуренным взглядом видимую часть длинного вагона, а потом без особого предупреждения схватил меня за руку. Той самой
