Не потому, что ей было стыдно, а потому, что это казалось… трусостью? Словно приняв одно из этих предложений, она бы сдалась и окончательно отчаялась найти… кого-то. Не того, кто будет для неё любовником или средством для выведения пятен на репутации, а кого-то большего. Того, кем был отец для матери. Того, с кем приятно идти по жизни рука об руку. Ведь ей всего двадцать пять, она хороша собой, и ей совсем не хочется стариться в одиночестве, приживалкой в доме кого-то из братьев…
И не только стариться, она ведь заслуживает любви! Хотя бы немного. Хочет ухаживаний, хочет свиданий, хочет поцелуев. Да, однажды она ошиблась и совершила большую и страшную глупость, но почему она недостойна второго шанса?..
Только пока он не выпадал, и всё свободное время Идана проводила в мастерской или на фабрике. Конечно, Адарик Морнхут не был готов оставить семейное дело дочери и не вводил её в дела целенаправленно, у него было на кого положиться: основным наследником, не в обиду старшему, считался средний, Рабан. Но дочь имела несколько патентов и работала над личными проектами, которые тоже шли в дело.
К Рабану и его нынешней работе, к слову, отлично подходила старая пословица «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Трагедия с сестрой отрезвила бунтующего юношу, примирила все их мелкие, но острые разногласия с отцом, сплотила семью. А потом, помогая загружать Иду делами, Рабан и сам незаметно втянулся.
***
Идана, помня о скором ужине, не позволила себе «ещё минуточку»: она прекрасно знала, что минуточки не выйдет, она увлечётся и непременно опоздает, а расстраивать маму не хотелось, не так уж часто она о чём-то просила. Ида собрала схемы, справочники и записи, сложила в аккуратную стопку наброски, повесила на крючок у двери любимый халат и погасила свет. Потом закончит, это не срочно, просто личные маленькие развлечения.
Мысли всё полнее занимало письмо, которого она не видела, и флёр тайны, его окутавший. Пусть она доверяла опыту матери и повода для паники действительно не существовало, но успокоиться не получалось. Королевские посланники не наносят визиты просто так.
Внутри прочно засела уверенность, что причина этого беспокойства в ней, Идане. Она пыталась убедить себя, что у короля полно других забота, а она — не из тех персон, кого Защитник держит за руку и кто может быть интересен короне, но избавиться от тревоги не получалось.
Да и Милза, молоденькая смешливая горничная, была удивительно молчалива и старательна. Это наверняка объяснялось просто: девочка получила очередной нагоняй от экономки и пока ещё пыталась соблюдать требуемую дисциплину, с ней это случалось до пары раз в неделю. Но именно сегодня такое совпадение казалось зловещим, пусть и было очень кстати: длинные светлые волосы Иданы вились мелко, словно руно, и мороки с ними было много.
Чесать сухие — значило превращать их в облако пены, а красивые кудряшки получались только в одном случае: если расчёсывать их мокрыми. И это в любом случае требовало терпения и времени, даже если использовать незаменимое в таком деле драгоценное масло аллейвы. Его привозили из соседнего Илаатана, отношения с которым были насторожёнными, а пошлины — высокими. Лёгкое и нежное, это масло не утяжеляло волосы, делало их более гладкими и послушными и тем заметно облегчало жизнь горничной и её молодой хозяйке. И, конечно, кошелёк её отцу, но Адарик Морнхут не экономил на своих любимых женщинах и охотно их баловал.
Отец искренне радовался, что дочь взяла волосы от матери: это явно был более удачный выбор для девушки, чем его собственный тускло-пепельный цвет и посредственная густота. Правда, в такие моменты, как сейчас, Идана готова была с ним поспорить, но молчала, изображая приличную дочь. Всё равно ничего не исправить, а порадовать отца никогда не лишне.
Белые кудряшки достались всем детям, но сыновья стриглись коротко и мучений сестры не знали. А вот глаза все трое взяли как раз у отца: тёмные и выразительные, мшистые, зеленовато-карие, они, к сожалению, достались вместе с плохим зрением.
Не жаловалась Идана и на своё лицо с пухлыми губами и немного курносым носом, как раз по нынешней моде, и с полным правом считалась красавицей. И пусть эта красота не принесла счастья, зато в зеркало на себя Ида смотрела с удовольствием. Бирюзовое платье с белым кружевом и мелкими жемчужными пуговками сидело отлично, заколка с аквамарином блестела в пене собранных в высокую причёску волос — и самого короля не стыдно встретить, не то что его посланника.
Важным гостем оказался пожилой медлительный мужчина с тяжёлой походкой, одышкой и военной выправкой, а вернее — её остатками. В молодости он наверняка был блестящим офицером и грозой женских сердец, но сейчас блестела в нём только лысина.
За столом он держался без заносчивости и чванства, как хороший гость, а Морнхуты — как положено достойному семейству. Родители поддерживали разговор, Рабан порой вставлял нейтральные замечания, а Идана помалкивала. Вести мирную застольную беседу с посторонними она умела, но практиковалась в этом редко, больше в остротах, поэтому сейчас считала за лучшее не высовываться, чтобы не ляпнуть от волнения какую-нибудь глупость.
Отсутствовал только самый старший из сыновей, Волдо, он избрал офицерскую стезю и сейчас нёс службу на севере, вполне довольный собственной жизнью. Карьера его шла в гору, да и в остальном пользовался благосклонностью судьбы: полгода назад он женился, и, судя по письмам, браком был доволен.
Разговор вертелся вокруг основных светских тем. Ρанней и бурной весны и ожидания, каким будет лето. Недавней смелой премьеры в Королевском театре, где поставили провокационную историю о любви нежной и юной графской дочери и молодого князя из Илаатана. Свет вот уже неделю бурлил, матроны закатывали глаза, а юные девушки вдруг начали восхищаться порочной красотой смуглых и черноглазых илаатов. Кто-то пророчил скорое изменение репертуара, но к истории неожиданно благосклонно отнёсся король, и та продолжала смущать умы юных девиц и их почтенных матерей.
Мужчины, как водится, коснулись и тревожного вопроса, бурной деятельности бородатых коротышек из северного Грундабрада, которая неприятно пахла скорой войной. Соседи давно хотели пробиться к Зелёному морю, тёплые, разогретые подводными вулканами волны которого омывали Илаатан и Трант. Хотели бы и на запад, к океану, но тамошний сосед был крупнее и злее, и с ним коротышки ссориться не рисковали. Гномов уважали, но не любили, и некоторые радовались возможной сваре, надеясь им хорошо наподдать. Другие были осторожны и опасались, как бы не наподдали родному Транту, который вряд ли мог тягаться с грозным северным соседом. Идана лучше бы послушала эту беседу, тем более гость явно понимал в политике и военных вопросах, но фрау Морнхут проявила бдительность и быстро отвлекла на другое мужчин, увлекшихся неподобающей для застолья и общества дам темой.
После ужина хозяйка пригласила всех расположиться в гостиной, чтобы дамам подали чай, а мужчины могли выпить чего-то покрепче. От чего, однако, отказались все. Гость сослался на нездоровье и предпочёл чай, хозяин составил ему компанию, а Рабан не любил пить в одиночестве.
Дольше мучить хозяев неведением гость не стал и, когда слуги ушли, выбрал удачный момент, чтобы заговорить неуловимо другим тоном. Непонятно, что именно изменилось в голосе, но подобрались все.
— Герр Морнхут, мне выпала честь лично вручить вашей дочери вот это приглашение и высокая обязанность объяснить все нюансы, чтобы не возникло какого-либо недопонимания или, спаси Защитник, обиды. Однако прежде, чем я всё это сделаю, хочу ещё раз напомнить: этот разговор должен остаться конфиденциальным. Не навсегда, думаю, через неделю исчезнет необходимость в подобной осторожности, но пока я прошу всех присутствующих дать соответствующее обещание.
— Разумеется, — склонил голову озадаченный и заинтригованный отец семейства. — Необходима клятва?
— О нет, что вы, достаточно слова. Тайна не столь великих масштабов.
