быстро перебрала принесенные вещи и протянула мне новые сапоги и черную форму.
– Надень это.
– Что не так с моим рюкзаком? – спросила я, но все равно спустила его с плеча.
Она тут же открыла его и распотрошила все, что я тщательно упаковала.
– Мира! Я всю ночь его собирала!
– Он слишком тяжелый, а ботинки могут тебя и убить: с такими гладкими подошвами ты просто соскользнешь с парапета. На всякий случай я заказала для тебя сапоги на резиновом ходу, а сейчас, моя дорогая Вайолет, наихудший «всякий случай» из всех возможных.
Потом по комнате полетели книги, приземляясь рядом с ящиками.
– Эй, я могу взять с собой только то, что смогу утащить на себе! И я хочу тащить именно их!
Я бросилась за следующей книгой, и мой любимый сборник мрачных басен едва удалось спасти, прежде чем Мира успела отшвырнуть его.
– Ты готова умереть за книги? – спросила сестра, и взгляд ее стал жестоким.
– Я смогу нести их!
Всё это было нелепо. Неправильно. Я должна была посвятить жизнь книгам, а не бросать их сейчас в угол, чтобы облегчить рюкзак.
– Нет. Ты не сможешь. Ты едва ли втрое тяжелее рюкзака, ширина парапета примерно восемнадцать дюймов, высота двести футов над землей, и в последний раз, когда я смотрела на небо, там собирались дождевые тучи. Тебе не дадут отсрочку, не позволят переждать дождь только потому, что мост стал вдруг скользким. Ты упадешь, сестренка. И умрешь. Может, все же послушаешь меня? Или хочешь присоединиться к другим мертвым кандидатам на завтрашней утренней перекличке?
В стоящей передо мной всаднице не было и следа моей старшей сестры. Эта незнакомая женщина выглядела проницательной, хитрой, почти жестокой. Эта женщина за все три года учебы заработала единственный шрам – от раны, нанесенной ее собственным драконом во время Молотьбы.
– Потому что это все, что от тебя останется. Еще одно надгробие. Еще одно имя, выжженное на камне. Брось книги.
– Эту дал мне папа, – пробормотала я, прижимая книгу к груди.
Может быть, она была детской и несерьезной, просто сборник историй, предостерегающих от соблазнов магии и демонизирующих драконов, – но это все, что у меня оставалось.
Мира вздохнула:
– Это та старая книга сказочек о вредителях-чернокнижниках и их крылатых драконах с двумя лапами? Разве ты не читала ее уже тысячу раз?
– Наверное, больше тысячи, – призналась я. – И кстати, они вэйнители, а не вредители.
– Папа и его аллегории, – задумчиво ответила Мира. – Просто не пытайся использовать силу, не получив связку с драконом, и тогда красноглазые чудовища не будут прятаться у тебя под кроватью. Прятаться в надежде, что когда-нибудь ты проколешься, и тогда они украдут тебя и увезут на своих двулапых драконах, чтобы сделать частью темной армии.
Она достала из рюкзака последнюю книгу – из тех, что я с такой любовью туда складывала, – и протянула мне.
– Оставь книги. Папа тебя не спасет. Он пытался. Я пыталась. Решай, Вайолет. Ты собираешься сдохнуть писцом? Или выжить всадником?
– Какая же ты заноза в заднице!
Я опустила глаза, посмотрела на книги… и выбрала.
Басни я отправила в угол, но другую книгу так и не выпустила из рук, дерзко глядя в лицо сестры.
– Заноза в заднице, которая собирается сохранить тебе жизнь. А эта тебе зачем? – Мира продолжала спорить со мной.
– Чтобы убивать людей. – Я протянула ей томик.
И тут она улыбнулась:
– Хорошо. Ее можешь оставить. А теперь переоденься, пока я разбираюсь с остальным барахлом.
Где-то вдалеке раздался звон колокола. У нас оставалось ровно сорок пять минут.
Я быстро одевалась, чувствуя, что все эти вещи принадлежат кому-то другому. Хотя их явно подгоняли по размеру для меня. Вместо туники я натянула облегающую черную рубашку с длинными рукавами, а свободные брюки заменила на кожаные, плотно обхватившие бедра. Потом Мира помогла мне затянуть поверх рубашки корсет, скроенный в форме жилетки.
– Чтобы ничего не натирало, – пробормотала она.
– Похоже на снаряжение, которое всадники надевают на битву, – должна признать, одежда была крутая, пусть даже я чувствовала себя в ней самозванкой.
В голове билась мысль: «Боги, это действительно происходит со мной».
– Именно. Потому что это то, что ты сейчас делаешь. Идешь в бой.
Теперь от ключиц до пупка мое тело охватывал корсет из комбинации кожи и неизвестной мне ткани, обнимая грудь и переходя на плечи. Я провела пальцем по скрытым ножнам, пришитым по диагонали вдоль ребер.
– Для твоих кинжалов.
– У меня только четыре, – я вытащила их из кучи на полу.
– Ты добудешь еще.
Я вставила оружие в ножны, и мои ребра будто сами превратились в оружие. Конструкция была гениальна. Теперь клинки было легко достать, и они не цеплялись за бедра при движении.
Я едва узнавала себя в зеркале. Я выглядела как всадник. Но все еще чувствовала себя писцом.
Спустя несколько минут половина того, что я ранее упаковала, была свалена на ящики. Мира деловито собирала мой рюкзак, выбрасывая все ненужное и почти все сентиментальное, по ходу дела засыпая меня советами о том, как выжить в квадранте. А потом удивила меня, сделав самую сентиментальную вещь на свете: сказала мне сесть между ее коленями, чтобы она могла заплести мне косу вокруг головы.
Как будто я снова была ребенком, а не взрослой женщиной… но я сделала это.
– Из чего он?
Я провела ногтем по материалу корсета чуть выше сердца.
– Моя придумка, – объяснила Мира, больно натягивая волосы, чтобы заплести косу как можно крепче и ближе к голове. – Я сделала эту штуку специально для тебя, вшив сюда чешую Тейна, так что будь аккуратна с ней.
– Чешую дракона? – Я откинула голову назад, чтобы посмотреть на нее. – Как? Тейн такой огромный.
– Я знаю одного всадника, чья сила может делать большие вещи очень маленькими, – на ее губах заиграла коварная улыбка. – А маленькие вещи… намного, намного больше.
Я закатила глаза. Мира всегда была более откровенна в разговорах о своих мужчинах, чем я… о всех своих двоих.
– И? Насколько именно больше?
Она рассмеялась, потом дернула меня за косу.
– Наклонись вперед. Честно говоря, тебе стоило подстричься. – Она подтянула пряди ближе к моей голове и продолжила плести. – Это же помеха в спарринге и в бою, не говоря уже о том, что волосы делают из тебя отличную мишень. Ни у кого больше нет волос, которые вот так высветлены, тебя легко вычислить.
– Ты прекрасно знаешь, что длина ни при чем. Родной пигмент выцветет вне зависимости от того, подстригу я их или нет.
И глаза мои тоже неопределенного цвета, светло-ореховые, отливающие то синевой, то янтарем. Они, кажется, так и не смогли выбрать какой-то один цвет радужки.
– К тому же, вне зависимости от того, что там кто думает про их цвет, волосы – это единственная часть меня, которая абсолютно здорова. И если я их обрежу… Получится, что я наказываю тело за его здоровье, так? Да и вообще я не чувствую необходимости скрывать свою суть.
– Ты и не должна. – Мира потянула меня за косу, заставляя откинуть голову назад, и наши глаза встретились. – Ты самая умная женщина из тех, кого я знаю. Не забывай об этом. Твой мозг – твое главное оружие. Перехитри их, Вайолет. Ты слышишь меня?
Я кивнула, и она ослабила хватку, потом закончила заплетать косу и помогла мне подняться на ноги. Все это время она торопливо говорила, едва делая паузы, чтобы отдышаться, – пыталась разом выложить все свои знания, накопленные за годы тренировок и сражений.
– Будь наблюдательна. Быть тихой и незаметной – это хорошо, но убедись сначала, что ты замечаешь все и всех вокруг и можешь применить это с пользой для себя. Ты читала Кодекс?
– Несколько раз.
Книга правил для квадранта всадников в разы меньше, чем для других подразделений. Наверное, потому
