было, то учились мы старым проверенным способом – методом проб и ошибок! А дороги в самом поместье замостили по остаточному принципу, да и то лишь в последнее время. И пусть дядюшка Виктор был основным из противников данного действа, но и он был вынужден признать его очевидную пользу. Безусловно, в чём-то дядюшка был прав, когда говорил о том, что строительство каменных дорог для комфорта, а не для необходимости доставки грузов – сплошное сибаритство, но уменьшение грязи в распутицу сделало своё дело, и родственники смягчились.
Глава 2
Ты, российская дорога -
Семь загибов на версту.
Нет ухаба, значит будет яма,
Рытвина, правей, левей, кювет...
Ох, дорога, ты скажи нам прямо:
"По тебе ли ездят на тот свет?"
Песня из к/ф « Гардемарины, вперёд!»
Мы с Марко приближались к небольшому участку бывшего болота, а нынешнего луга, и заметили нашего агронома, казалось, не уходившего домой на ночь. Он тоже нас заметил, и застенчиво улыбался.
- Утро доброе, господа хорошие! До чего весна нонече радует, в прошлом-то годе мы об эту пору и не задумывали ничего садить, а тут – на тебе! – максимально информативно поведал нам о своём нехитром крестьянском счастье Новак.
- Доброе утро, Новак! Действительно, весна ранняя, и мы подумываем в этом году попробовать посадить на участке ту пшеницу, которую ты в прошлом году сторговал в Липках – поприветствовал мой дражайший супруг нашего агронома.
Новак подбоченился, и я уж было подумала, что без скандала не обойтись, когда он резко махнул рукой, мол, делайте, что хотите, загубите ценное сырьё, так я вам это ещё раз сорок припомню. Да уж… с таким настроем разве браться за великое дело? А в моём скромном понимании оно было именно великим – который год мечтаю о нежных круассанах на завтрак и сладких пирогах на ужин. Я даже больше скажу – от простого хлебушка я бы тоже не отказалась. «Это да!» - взволновалась шиза – « эти лепёшки уже вот где сидят!»
Судя по всему, где-то в районе подъязычной кости. Ну да ладно, я тут за собственными глубокомысленными размышлениями чуть было не пропустила всё возмущение Новака по поводу нашего неквалифицированного вмешательства в его, так сказать, круг обязанностей. Но точно не сегодня: наш агроном явно не был настроен на конфликт. Более того, обычно эмоциональный агроном вёл себя на удивление тихо, если не сказать « задумчиво», я бы даже охарактеризовала это словом « робко». С одной стороны – прояснить это весьма странное поведение стоило бы немедленно, но и раскислить почву доломитовой мукой хотелось, не особо заостряя внимание на своих, более чем странных, методах агротехники.
Я посмотрела на Марко – ему нет особой разницы, если я сказала, что подобные нововведения лишь на пользу, то значит, что так оно и есть. Но нашему уважаемому дипломированному специалисту такую «пургу» не «задвинешь». Хотя сегодня, на мой взгляд, как раз такой случай.
- Но прежде, чем сажать пшеницу, следует добавить в землю каменную муку. Этот камень – доломит, мы используем для строительства дорог. А если добавить измельчённый камень в саму почву, то её плодородие заметно повысится – сообщила я свою задумку.
- Какая странная эта твоя очередная идея! Надо бы спросить у Милинки, неужто ей тоже преподавали в Академии такую же ерунду – любуясь природой, бормотал Марко.
- Нет, это мне во сне привиделось третьего дня – смиренно сложив ручки на груди, сообщила я.
Марко просто кивнул, и мы оба уставились на непосредственного исполнителя моих масштабных прожектов. Новак почувствовал на себе наши взгляды и ощутимо поёжился, после чего вздохнул, и решил поведать нам о кручине своей великой откуда-то издалека:
- Иду я, значит, нонече по утренней зорьке, мимо поместья, по той модной дорожке, которая рошалевскими каменьями выложенная была, иду… это… думаю о высоком, а тут глянь наверх, а там – страх и ужас! Из трубы на крыше, ну где господское крыло –то, вылазит маленький чертёнок! Напугал до смерти! Я, значит, стою, ни жив, ни мёртв, ровно к земле прирос, потом было, решил руку поднять, сотворить знак Семина животворящий, да куда там! Руки больно тяжёлые сделалися, единственное, что смог изобразить – кукиш свернуть гадкому анчутке, вот такой! - далее агроном показал слушателям в наших с Марко лицах внушительную дулю, для лучшего обозрения которой подошёл поближе и каждому из нас сунул её под нос. – Токмо чертёнок с того нимало не расстроился, а всё лыбился мерзопакостно. Вот тут уж я не выдержал – как увидел его, с крыши- то аккуратно спускающегося, так вся моя жисть перед глазами и пролетела в единый миг. Дал себе зарок я до семинова рождения старки не пить, жену уважать, да никаких яиц не воровать боле! Не брать, выходит, их без спросу- то… Да, да, так и было – Новак сделал большие глаза и выпучил их, дабы показать всю правдивость своих слов.
- Спужался я тогда крепко, конечно… и, чтобы спастися от этой пакости, крепко глаза прижмурил, да все молитвы Семину сказал. А потом глянь – и нет напасти. Ну, стало быть, вот, что крест животворящий делает, да только глаза то взад открыл пошире – идёт анчутка, как ни в чём не бывало, да вроде как сказать что хочет, тут уж я совсем не при памяти стал – наш агроном вконец расстроился от своего рассказа, и только лишь горестно вздохнул.
- Вот такой… как это… стресс у меня вышел! Ну я-то не стал дожидатися, покуда он ближе подойдёт, да и схватит меня, собрал свою волю в кулак, и припустил во всю мощь от хозяйского-то крыла! Очнулся токмо возле хозяйских теплиц с диковинными цветами, дух перевёл. Сбежал я, от чёрта, значит!
Мы слушали этот удивительный рассказ, не веря своим ушам. Ещё утром я предполагала, что небольшая икота дядюшки Виктора, возникшая благодаря испугу от появления моей дочери – самая большая нервная потеря от её посещения печной каминной трубы – ан нет! Вот что с Новаком случилось! Поистине колоссальная психотравма. Я почувствовала себя несколько неловко, ведь случившееся было по вине моей дочери, однако мрачный взгляд милого супруга избавил меня от угрызений совести: воровство яиц должно
