свое удовольствие. Но нет же…
И она мысленно передразнила кураторов:
— У тебя низкие баллы по истории, надо подтянуть.
— Это что? Проваленная работа по письму? Точно ты писал, а не вальшгас лапой?
— Тринадцать баллов по медитациям? Тебе колючка к заднице прилипла? Не можешь посидеть спокойно?
Эти трое были… невыносимы. Но они не просто ругали, а помогали с занятиями, трясли домашку и объясняли понятнее некоторых учителей.
— Я провожу, — вызвался Франтех, и Майра повеселела. Добряка было несложно обмануть без всякой менталистики, так что на праздник она сегодня точно попадет. Сестра сегодня на дежурстве, но кураторы-то не в курсе. Так что ей никто не помешает осуществить задуманное. И она ускорила шаг, стремясь поскорее оказаться в общежитие женского факультета.
— Ланг, ты идешь? Давай быстрее!
Мимо с хохотом промчались ребята с ее курса. Майра проводила их завистливым взглядом… Да-а-а, им-то никто не запрещал появляться на празднике.
Что бы ни говорила Четвертая мать, жить мальчишкой оказалось в разы интереснее.
— Все, я пришел, — повернулась Майра к Франтеху.
— Я что это окна темные? — заподозрил неладное парень.
— Сестра любит вечерами заниматься медитацией, говорит, это ее успокаивает.
— А-а-а, — протянул доверчиво куратор, — ладно, тогда я пойду. А на праздник не думай соваться. Там Шестой дежурит с безмолвными. Враз найдет.
Майра сдержала рвущиеся с губ ругательства. Обмануть Шестого будет непросто, и она уже начала думать, чтобы остаться ночевать у сестры, но тут между деревьев заалели праздничные огни. Раздался грохот. Зашипело, затрещало, и решимость Майры быть хорошей девочки истаяла, точно пепел под порывом ветра.
Из окна она вылезла несколько минут спустя. Осмотрелась, но Франтеха видно не было. Ушел.
«Защитные» амулеты — следилки — оставила в комнате. На китель сверху накинула целительский халат. Пусть думают, что она из ряженных, которые участвуют в поздравлениях от факультетов. Зато в толпе ее сложнее будет узнать.
К поляне, где собирались «актеры», вышла окольным путем. Ей всего то нужна была маска. Одна маленькая маска, которая скроет от зорких глаз Шестого. В глубине души она была уверена, что он узнает ее в любом обличье, но попытаться стоило.
Это мой праздник, — убеждала сама себя, — я его заслужила.
На последнем подведении итогов наставник выделил ее имя, сказав, что она, точнее курсант Лангард, смогла достичь значительных успехов за последние месяцы. Если так и дальше пойдет, то первый курс она закончит в десятке лучших. Вот будут рожи у сокурсников, когда они узнают, кому проиграли по оценкам! Но это будет очень краткий миг славы, а дальше ее с позором выкинут из академии… Ректор был весьма убедителен. Он дал добро на обман при условии, что никто ничего не узнает, и обмен на настоящего Лангарда после Зимних праздников будет произведен без огласки.
— Вот ты где! — ее грубо схватили за руку, потянули, не давая и слово сказать, к палатке.
— Нашел вашего целителя, — отчитался старшекурсник, впихивая ее внутрь.
Майра попятилась. Ее встретил десяток глаз.
— Это не наш, — протянул, щурясь, курсант, и Майра со страхом узнала старосту третьего курса.
— Но другого нет, — возразили ему.
— Роль знаешь? — спросил с угрозой староста, и Майра поняла, что, если не скажет «да», все зададутся вопросом, зачем она надела халат целителя, и кивнула, ощущая, как тело становится чужим, спина холодеет, а в горле образуется ком.
— Отлично. Будешь заменой, — враз повеселели третьекурсники. Кто-то ободряюще хлопнул ее по плечу и сунул в руки маску.
Сбегу, — суматошно заметались мысли в голове. Ага, и искать ее станет не только Шестой с кураторами, но и весь обиженный за сорванное представление третий курс. Еще и староста лицо ее видел. Наверняка запомнил. Не поленится ведь найти.
Сбежать не получилось. Актеры затеяли круг поддержки. Майра стояла, положив руки на плечи соседей, ощущая себя крошкой, затесавшейся среди великанов.
— Академия — сила!
Клич отозвался волной дрожи по всему телу. Майра вскинула выше голову, забывая о подкрадывающихся четырехкратных неприятностях.
— Курсанты мощь! — гаркнули глотки так, что у девочки зазвенело в ушах.
— Пламя — лучшее, что обретешь!
И она кричала со всеми. До боли в сорванной глотки. С чувством абсолютного счастья.
— Сейчас твой выход, — заявил высокий старшекурсник. Майра сосчитала его нашивки. Восьмой курс. Небожитель. Впереди, за пологом невидимости, взрывались хохотом, рукоплескали. Там горели магические огни. В воздухе, над курсантами, скользили иллюзии.
Из-за полога, в сторону отшатнувшейся Майры, выкатились довольные парни с красными лицами.
— Я не могу, — просипела девочка, ощущая, как ноги отказываются держать, — у меня живот свело.
«Небожитель» посмотрел так, словно она только что объявила себя слизнем.
— Ты же целитель, исцели себя, — посоветовал, снова возвращая свое внимание на сцену.
Майра тихонько отступила. Оглянулась. Вокруг образовался кусочек свободного пространства. Можно попробовать…
— Эй, ты куда? — рука стиснула плечо. Восьмикурсник смотрел столь недобро, что у Майры враз пропало желание сбежать.
— Так… это… — забормотала, ощущая, как лицо под маской полыхает от стыда, а ужас скручивает живот приступом настоящей боли.
— Живо на сцену, — и ее выпихнули под сотни глаз.
Что было дальше, Майра помнила плохо. Кажется, она хотела спрятаться, ей точно нужна была защита, и парни в одежде, символизирующей разные факультеты, вдруг стали опускаться на колени. Перед ней.
Толпа у сцены, почувствовав недоброе, начала затихать. С задних рядов уже пробирались преподаватели, где-то там четко ощущался гневный взгляд Шестого, и Майра панически ощущала себя загнанным в ловушку зверем.
— Госпожа, — негромко произнес, склонив голову, один из парней. Майра очнулась. Посмотрела с ужасом на стоящих перед ней курсантов. Всхлипнула. Поклялась всегда всегда слушать Шестого. И рванула со сцены.
Стрелой промчалась мимо стоящего на коленях и бормотавшего:
— …. ваши указания, госпожа, — восьмикурсника.
Понеслась дальше, не помня себя от ужаса.
— Ты что натворил? — ее грубо дернули за руку, утаскивая за дерево. Прижали за груди к стволу и хорошенько встряхнули.
— Что, к жыргхве, это сейчас было? — спросил староста третьего курса.
— Я не специально, — Майра едва удерживалась от слез, — честно-честно. Оно само.
— Менталисты в роду были? — спросил вдруг курсант. Майра кивнул.
Староста выругался. Отпустил. Взлохматил серую с белыми прядями шевелюру.
— Ладно, не гаси пламя, — сказал вдруг, — с каждым бывает. Перепугался, дар от волнения проснулся. Только вот, — пожевал губу, — менталистика, такая вещь… Короче, сдавать тебя я не стану и парням скажу, чтоб молчали. Разбирайся сам. И это, — дернул за халат, — реквизит отдай. Мне вернуть надо.
К общежитию сестры Майра мчалась, практически не разбирая дороги. Сердце с силой билось о ребрах. Мнилось, что ректор уже в курсе и с усмешкой подписывает приказ об
