горсточкой пепла на ветру…
Слова отца Вулкана били по мне хуже горящей плётки. И всё же… он прав. Тот случай, когда не хочется верить в правду, когда хочется поменять реальность и не быть собой: будь я не человеком, а оборотнем, могла бы остаться здесь.
Вздохнула и понуро опустила плечи. Сейчас мне спорить нельзя: альфа и шаман, высшая власть, пришли к общему мнению, согласно которому я должна уйти.
— Время пришло, — мягко сказала Кисточка. Кряхтя, она встала, подошла ко мне и крепко обняла. — Я сама хочу забыть, что слышала приказ твоих предков, но они желают сделать как лучше. Верь в лучшее, Розочка, ты этого достойна.
Я порывисто обняла шаманку в ответ. По лицу всё-таки протекли слёзы, то были не только слёзы горечи, но и благодарности. В глубине души я действительно понимала, что чужая, только полюбила стаю как свою семью. Но рано или поздно ребёнок всегда покидает родовое гнездо, пора уже и мне.
— Спасибо, — выдавила я, украдкой утерев слёзы. Хотя от кого я прячу чувства, коль оборотни способны унюхать запах соли? Да и знают они меня как облупленную.
— О, чуть не забыла, — спохватилась Кисточка. Она подала мне кусок коры, на котором было что-то нацарапано углём. Думаю, это буквы, однако не могу утверждать. Только альфы, беты и шаманы обучаются какой-никакой грамоте. Шаманка вложила мне записочку в руку. — Не потеряй. Ты должна как-нибудь разжечь огонь и положить записку рядом. Если будет слишком тяжко одной, то поступи именно так. Мне это посоветовали твои предки, хорошие они у тебя, всё заранее продумывают. И последнее, — она неожиданно подмигнула, — помнишь, что я тебе рассказывала про клан Снега? Поищи там в библиотеках о них информацию, будь добра. Для себя поищи, если время найдётся, вот увидишь — пригодится!
Я кивнула и убрала записку в карман. Кисточка рассказывала, что с помощью огня и ритуальных записок можно призывать кого-то к себе. Интересно, там написано имя утешителя или какого-то помощника? А, потом выясню. Что на счёт странного клана Снега — не знаю, но тоже пообещала при удобном случае поискать информацию о странных оборотнях-волках белого цвета, которых уже и не существует. Только читать бы ещё научиться… потом разберусь.
— Удачи, девочка, — с максимальной лаской, какую только возможно услышать от этого сурового вождя, пожелал Коршун. Он коснулся своей огромной рукой моего плеча и вывел из шатра к моему другу.
На душе у меня бушевала буря. Стоило выйти на воздух, как относительное спокойствие предательски оставило и я окончательно расстерялась. Какое ощущение у того, что покидает дом если не навсегда, то очень надолго? Странная пустота в груди, которая очень неприятно зудит и раздражает, только от неё так просто не избавиться. Безвыходность ситуации давит на голову, в висках застучали молоточки. Это достаточно больно и очень тяжело — чувствовать себя одной в огромном и даже чужом мире. И мне это чувство знакомо, потому что в первые дни моего пребывания на Вапироне мне тоже было грустно и ужасно больно. И теперь мне предстоит… Пережить такое во второй раз?! Смогу ли я? Весьма сомнительно, пусть и хочется верить в лучшее.
Посмотрела на друга и слёзы потекли очередным потоком, только горькие и заранее скорбящие.
На щеках Вулкана тоже были мокрые дорожки слёз. Он не был со мной в шатре, однако всё прекрасно слышал. Кисточка его выставила, лишь для того, чтобы он не мешался.
Теперь помешать чему-либо уже слишком поздно.
Ранним утром следующего дня мы с Вулканом стояли у ворот под взорами оборотней со всей деревни. Волки пришли попрощаться, а мой друг будет меня ещё немного сопровождать. Он заявил отцу, что проводит меня до границ, а дальше отпустит одну. Коршун не стал возражать, видя, как его сын пребывает в тихой ярости, которая в любой момент может стать настоящим ураганом.
За моими плечами висела сумка с продовольствием, одеждой и несколькими монетками, что решили пожертвовать сердобольные оборотни. Лямки ранца больно оттягивали плечи, но это было мелочью: рана в душе казалась просто ужасающе глубокой, как чёрная пропасть, у которой даже не видно дна.
Мы с братом двинулись в дорогу. Путь до границ оказался непозволительно коротким и это с учётом того, что шли мы со скоростью черепахи, максимально оттягивая момент, когда придётся прощаться. И вот, лес закончился, сосны и ели расступились, готовые выпустить меня на волю. Впереди были поля, где-то за ними находится человеческая деревня. Сделать всего шаг из-под тени крон деревьев, и я окажусь в Ромпире. Только этого шага я не торопилась пройти.
— Если ты мне сейчас начнёшь говорить, что не хочешь этого, то мы вернёмся. И я порву в клочья любого, кто посмеет тебя упрекнуть, — глухо произнёс Вулкан, как никто другой понимая моё состояние. И знаете, я верю, что он действительно всех порвёт. В таком бешенстве я видела его всего пару раз.
Я порывисто обняла друга и поцеловала в мохнатую моську. Вулкан специально пошёл не в человеческом виде: не хочет показывать своих слёз. Я же слёзы решила не сдерживать, что толку? Да, моя судьба не связана с кланом Пепла, детство за плечами, я готова, насколько это возможно, начать свою собственную жизнь. Только это оказалось… несколько страшно.
Ветра не было и он не шевелил ветви деревьев, не свистел в ушах, оставляя меня без прощания.
— Я тебя никогда не забуду и никогда не разлюблю, Вулкан, — пообещала я другу.
Преодолевая саднящую боль в груди, я пошла вперёд. Вперёд к новой жизни, к людям, к возможностям. Старалась не опускать плечи и идти ровно, знаю, брат смотрит в след и ему так же больно, как и мне. Чуть не развернулась обратно, когда до моих ушей донёсся полный отчаяния вой одного оборотня. Слёзы потекли с новой силой.
«Вулкан, прости меня, прости, но ты тоже понимаешь, что иначе нельзя», — мысленно повторяла я.
Скорбная песня будущего альфы продолжалась долго. В ней была целая гамма чувств. Только оборотни могут настолько точно передавать эмоции через животные звуки. Она сопровождала меня до тех пор, пока не смолка из-за того, что я уже ушла очень далеко.
Спасибо, Пепел. Спасибо, что смог не только принять, обогреть, накормить, вырастить, но и отпустить. Ты занял надёжное место в моём сердце, и я всегда буду тебя вспоминать с добром.
***
Идти под летним солнцем целый день — это то ещё развлечение. Ноги начали путаться между собой и наливаться свинцовой тяжестью, а из-за некачественной
