невероятное наслаждение.
К амазхам мечтали попасть мужчины обоих миров, но особенно частыми гостями были именно жители Аша. Оно и ясно, они ведь были мало осведомлены о кровавых наклонностях этих невинных барышень.
Меня передернуло.
— И что ей нужно? — безучастно, словно это меня не касалось, спросила я, решив, что мне не стоило волноваться. Отец ни за что не даст меня в обиду. Он не позволит кому-либо причинить мне вред и тем более боль. Он моя опора.
— Сядь, Джесмин, — попросил-потребовал глава УР и его тон мне совершенно не понравился. Я впервые видела мужчину таким подавленным, словно рухнули все барьеры, с таким трудом возведенные между нашими мирами. — Когда я встретился с твоей матерью восемнадцать лет назад, и… — немного замялся отец, не зная как правильно выразиться. — … и провел с ней ночь, то даже и не думал, что она забеременеет от меня. В то время я еще не был готов к отцовству, у меня были далеко идущие планы.
Отец замолчал, не скрывая неудобства от подобного разговора. Что и сказать, я тоже не пребывала в восторге от ситуации и рассказа о своей матери.
Нет, у меня не было матери.
— Тебе известно, что в те времена я состоял в проверяющей делегации и собирался продвигаться вверх по карьерной лестнице, — продолжил отец. Его взгляд проходил сквозь меня. Карие глаза были затуманены мыслями, не позволяя прочитать мужчину. — Нам было положено провести в Саге полгода. И через месяц Жасита сообщила мне о своей беременности. Избавиться от ребенка я ей не позволил, хоть и был сильно удивлен таким исходом, — на губах отца появилась теплая улыбка, что была предназначена только для меня. — Дети дар для любого демона.
Я никогда прежде не слышала этой истории. Раньше на мои вопросы о том, как отец познакомился с матерью, он отвечал кратко — на работе. Но позже, когда любопытство стало конкретнее и я начала выпытывать правду, то он поведал мне лишь о расе амазхок и не более. Он рассказал, чтобы я опасалась их и пусть была наполовину амазхой, но для них я буду чужой и пугающей.
— Я не понимаю, — пыталась осознать все происходящее и, наконец-то понять причину своего присутствия в кабинете главы УР. — Ты вызвал меня лишь для того, чтобы рассказать о письме матери?
— Нет, Джесси, к сожалению, это не так, — отец нервно поджал губы, отчего они образовали прямую, тонкую линию. — Я вызвал тебя не для этого, точнее, не только для этого, — отец сделал глубокий вдох и передал мне конверт с содержимым внутри. Мои пальцы чуть дрожали, когда я обхватила ими чуть шершавую бумагу. В груди появилось какое-то странное, тянущее чувство, словно какая-то обреченность, что неумолимо приближалась ко мне. — Прочти и ты все поймешь.
Мой взгляд впился в красивые, ровные буквы, выведенные уверенной женской рукой. Завитки над «в», «р» и «ф» напомнили мне собственный стиль письма, и я в неприятии скривилась, резко дергая кистью, чтобы выпрямить белоснежный лист бумаги. Ох, как же мне хотелось его разорвать!
«Здравствуй, дорогой, хотела тебе сообщить, что моя королева требует прибыть Джесмин в Андрог для проверки ее врожденных талантов и представлении ко двору. Все-таки она уже взрослая девочка. Уверена, что ты сейчас в бешенстве, однако, спешу тебя заверить, что отбирать дочь не собираюсь и лишь хочу соблюсти традиции своего народа. Жду ее появления в Саге к следующему полнолунию.
Твоя сладострастная возлюбленная, Жасита»
Меня перекосило.
Сложилось четкое ощущение, словно я долгое время жевала самый кислый в мире лимон и сейчас пришла расплата за это. Письмо неожиданно вспыхнуло в моих пальцах, превращаясь в пепел и осыпаясь прямо под ноги, на светлый длинноворсовый ковер. Моего отца происходящее нисколько не удивило, а вот я была несколько напугана тем, что не смогла остановить порыв разрушителя.
Раньше я за собой подобных наклонностей не замечала. Я всегда была спокойным и рассудительным ребенком, но не сейчас. Теперь мне открылась новая сторона демонического наследия.
— Видимо, ты не очень хочешь встречаться с матерью, — с некоторой долей веселья произнес отец, кусая губы, чтобы скрыть улыбку.
Ему, может, и было забавно, учитывая, что я впервые была столь разгневана, однако мне сейчас было страшно.
— Ты же не отправишь меня к ней, да? — с надеждой в голосе спросила я, заглядывая в черные глаза отца.
Я всеми правдами и неправдами собиралась избежать этой злополучной поездки и встречи с матерью.
Только неАндрог, только не к ней! Лучше по битому стеклу босыми ногами пройтись, чем это!
Никогда!
Внутри меня все пылало от волнения и злобы, что охватили юное тело. Я скрипела зубами, будто это могло чем-то помочь, сжимая кулаки, и вымещая сдерживаемый гнев на подлокотниках. На них сейчас остались длинные, глубокие борозды от моих демонических когтей. Вот только что-то мне подсказывало, что даже такое поведение не особо мне чем-то поможет.
— Прости, милая, — грустно отозвался отец, в нервном жесте касаясь своего черного шелкового галстука в серебристую косую полоску. По его голосу я уже поняла, что выбора у меня не осталось — придется отправляться в путь. — Но согласно традициям и нашему договору с Жаситой, тебе, к сожалению, придется поехать в Андрог, — глава УР просто убил меня этими словами, и я поняла, что сбежать уже не получится. Даже если я покину Аш, скрываясь в запретных мирах, меня все равно найдут и вернут к отцу. — На полгода, — добавил он, и мои глаза неприлично округлились.
— На полгода? Ты шутишь? — вспыхнула я от негодования, вскакивая с кресла и упираясь ладонями в крышку отцовского стола. Мои алые, словно адово пламя волосы пышной вуалью опустились на хрупкие плечи. Меня трясло от злобы, что клокотала в груди, пытаясь пробиться наружу и опалить своим жаром все вокруг, включая собственного родителя.
— Милая, я понимаю, что тебе сейчас хочется всех уничтожить и меня в том числе, а еще сжечь на своем пути все преграды. Я действительно это понимаю, — подчеркнул отец, также упирая ладони в крышку своего стола и тяжело вздыхая. — Но к сожалению, изменить ничего нельзя. Согласно подписанным документам, я не могу отказать Жасите в этой просьбе.
— Что еще за документы? — едва не вскрикнула я, пытаясь докопаться до истины. — Я не понимаю, — я устало упала в кресло, и сейчас мой голос был скорее безликим, нежели злым. Мне действительно было крайне тяжело осознать тот факт, что была обязана чем-то той, которая бросила меня и даже не пыталась связаться за эти восемнадцать лет.
