и грозиться написать жалобу. Просто встала, попрощалась и ушла.
Была попытка интересоваться работой интернет-продаж. Ведь знала же, что не моё это! И всё равно пошла. Внимательно выслушала, ознакомилась с продукцией. Умеют, конечно, хорошо говорить, и доход можно получать очень хороший, и времени на это много не нужно. Да, складно говорят, вот только на неудобные вопросы отвечать не любят. Нет, стать очередным кирпичиком в этой «пирамиде», которую они так тщательно выстраивают, я отказалась. Может дура, но какая есть.
В итоге, мне повезло. Я стала помощницей юриста. Деньги небольшие, работы выше крыши, но мне понравилось. Пусть начальница у меня та ещё стервозина, но в отношении меня никогда не переходила границы. А я и рада была от того, что у нас только рабочие отношения, никаких сплетен, обсуждений личной жизни. Это то, что мне было необходимо на тот момент: уйти с головой в работу и дать себе время смириться с потерей.
Заговорить с призраком я себе позволила лишь через четыре месяца после похорон мамы. До этого, даже если они понимали, что я их вижу — отворачивалась, словно застыла внутри, не ощущая жалости к ним и их близким. Но ребёнок… Разве можно ему отказать? Если кто-то в силах, то я ему сочувствую, потому что это значит, что ваша собственная душа перестала чувствовать, очерствела за повседневной жизнью и волнением только о своём благе.
Я шла по аллее парка, сокращая путь до офиса, попутно стараясь надышаться свежим весенним воздухом, подставляя лицо щедрому солнцу. В будний день здесь частенько можно встретить резвящихся на небольшом уголке природы в мегаполисе детей и их матерей или нянь. Сегодняшний день не стал исключением: мелкие вовсю носились по парку и не сдерживали своих эмоций. А в это время на одной из скамеек сидела женщина, с болью и грустью наблюдала за играми детей. Можно было бы предположить много причин для такого взгляда, но я видела то, что другим недоступно: рядом с ней сидела девочка, лет тринадцати, и обнимала женщину за плечи.
Мой взгляд задержался на призраке из-за его вида: отсутствие волос, измождённый вид и больничная пижама. Я сразу поняла, что стало причиной её смерти. Она заметила моё внимание и встрепенулась. Я не могла пройти мимо, не в этот раз. Сев через скамейку от этой парочки, принялась ждать. Она оказалась рядом через минуту.
— Ты же видишь меня? — было первым, что я услышала.
Даже призраки удивляются моим способностям, постоянно один и тот же вопрос, прежде, чем перейти к самому главному.
— Не спрашивай, как, сама не знаю, — предупредила возможное любопытство. — Это твоя мама?
— Да, — девушка посмотрела в сторону оставленной женщины.
— Меня Вера зовут, а тебя?
— Ира.
— Когда ты умерла? — задала вопрос, не зная, что ещё спросить.
— Два месяца назад, — в её голосе слышалась только грусть. — Мы живём в этом доме, — показала на многоэтажку напротив, — раньше мы часто сидели здесь вместе. Она вытаскивала меня на воздух, не желая, чтобы я сидела в четырёх стенах.
— Что ты хочешь от меня? Просто поговорить?
— Поговорить? — засмеялась девушка. — Я постаралась сказать всё до того, как заснула навсегда. Годы болезни готовят к тому, что в любой день ты можешь умереть. С трёх лет у меня не было нормальной жизни, как и у моих родителей. Маме тяжелее всего, папа тоже горюет, но, у него хотя бы есть работа, а она всё своё время посвящала мне. Поэтому, когда меня не стало, словно потерялась, не понимает, что делать и как жить дальше. Даже продолжает придерживаться того же распорядка, что составила для нас.
— Я не могу помочь ей принять твою смерть, — с сожалением произнесла я. — Только она сама сможет это сделать.
— Я не прошу об этом. Сама пыталась подготовить её к такому исходу, но мама не поняла меня. Знаешь, к концу я уже хотела уйти, — сделала неожиданное признание, — боль, постоянная слабость, эти иголки, анализы и лекарства — чувствовала, что мне уже ничем не помочь, я сгорала слишком быстро. Говорила, что не хочу больше, что она должна меня отпустить, ведь я и так прожила неплохую жизнь. Особенно хорошо было во время ремиссии, мы даже к бабушке в Калининград съездили. Она сильная, моя мама, поэтому не желала сдаваться, не смогла понять, что мне нужно было только присутствие их с папой рядом и больше ничего. Когда твоё время ограниченно, оно становится для тебя бесценным подарком, которым хочется делиться с любимыми.
— Так чего же ты хочешь?
Мне было жаль Иру до слёз, и её маму тоже. Если она попросит о том, что я могу сделать — сделаю. Через что ей пришлось пройти за недолгую жизнь… Для таких детей каждый новый день — это подвиг. Мне страшно представить, через что проходят эти маленькие люди, чтобы сделать новый вздох. Обследования, больницы, болезненные процедуры, операции. Кто-то выживает, но большинство нет. Некоторые дети из-за болезни даже света белого не видят, постоянно находясь под наблюдением врачей. Страшно, страшно жить в таком мире, где это может коснуться каждого. Никогда не интересовалась статистикой, но знаю, что только от рака ежегодно умирают тысячи. Только вдуматься ТЫСЯЧИ! И при этом лечение не просто дорогостоящее, оно неподъёмное, особенно в нашей стране. А гарантий никаких…
— Я сама сделала маме подарок к восьмому марта. Думала, успею закончить, но, не успела. Как и рассказать ей, где он лежит. Хочу, чтобы она его нашла.
— Что за подарок ты смастерила? — постаралась тепло улыбнуться, чтобы она не видела моей жалости.
Всё же ребёнок, пусть и перенесла столько, она так и осталась ребенком.
— Я назвала его «Моя жизнь», это что-то вроде альбома, в котором я собрала всё: сделала коллажи с нашими фотографиями, интересные вырезки, записала свои мысли и стихи, рисунки, даже вышивку прикрепила. А ещё, на последней странице есть список. Ну, знаешь, некоторые составляют список того, что бы им хотелось успеть сделать, прежде, чем умрут. Вот и мой там. Я прошу, Вера, расскажи ей, где найти тетрадь.
— Ох, Ира, постараюсь, но не знаю, захочет ли меня слушать твоя мама.
— Её зовут Людмила Евгеньевна, — только и ответила девушка. — А подарок в моей комнате: нужно просунуть руку за шкаф, который рядом с окном и пошарить под ним. Там дно приподнято, поэтому есть место.
— Хорошо, пожелай мне удачи, — приободрила нас обеих на благополучный исход.
Я подошла к женщине, которая всё так же продолжала сидеть в одиночестве, даже не изменила позы.
— Людмила
