кустом, а я была уверена, что в лучшем случае он завалился куда-нибудь в кучу мусора. В худшем же такую вещь обязательно кто-нибудь подобрал.
Пройдясь вдоль деревни туда и обратно и потолкавшись на площади, где в будний день ярмарки не было, зато выстроились груженые телеги, я ничего ожидаемо не нашла. Поэтому отправилась к кузнецову дому, где Даррин, по его словам, задержался, потому что в их краях таких чудес не ковали. Кузнец во время ярмарки, конечно, развлекал ребятню и баб, сооружая из плохого железа розочки да фигурки животных, но сейчас у него была другая работа.
Звон в кузнице стоял вовсю. Кажется, он нанял новых подмастерьев и позвал старых учеников. Ковали мечи. На дворе стояли мужики — купцы и воины, парочка простых работяг и даже прислуга из замка. От них-то я и схоронилась за створкой ворот, высматривая по углам что-нибудь похожее на амулет.
Но услышав разговор, забыла о своей цели.
— Мечи справные будут.
— Чешую разрежут как масло.
— Больше куй, кузнец! Нам нужны мечи!
— Всех призовут в войско или только самых могучих?
— Да никого не будут призывать, лорд и своей дружиной справится.
— Говорят, драконы огнем дышат с воздуха, как мы их мечами достанем?
— Глянь, уже говорит мы, а самого еще в войско не взяли!
— Так мне Кайн выкует такой меч, что без вопросов возьмут.
— Меч возьмут, тебя нет! Хахаха!
— Говорят, вчера летали над лесом трое. Двое красных и белый. Высматривали что-то.
— На такой случай готовят баллисту в замке, и еще две строят.
— Нехорошо это, что у нас высматривают!
— Надо отряды отправить лес прочесать, вдруг приземлились где и затаились.
На последней фразе я вздрогнула. Что, если они найдут Даррина? Смогут ли они отличить его от человека? И сможет ли он соврать, что не дракон, если зададут вопрос? Мне казалось, он слишком наивный для своих лет.
Надо было поспешить, чтобы он скорее смог перекинуться в дракона и улететь.
Я даже не заметила, как быстро оказалась на стороне драконов.
Пробежавшись тихой мышкой по двору, я заглянула в ящик с негодными изделиями, откуда бывало ребятня таскала ржавые подковы да совсем не получившиеся железные игрушки. Там было почти пусто и никаких признаков амулета. В груде железного лома, который перековывали на серпы и гвозди тоже не нашлось ничего. Соваться к наковальням я боялась, слишком там много было людей.
Еще раз пробежалась по деревне и вернулась обратно на заимку.
Даррин спал, но мне совсем не нравились лихорадочные алые пятна на его щеках. А если я никогда не найду амулет, мне теперь его лечить не надо? Может быть, все-таки сложить переломанные кости как положено, авось срастутся? Да напоить его снимающим жар зельем.
Как бы то ни было, оставаться дольше я уже не могла, меня уже начали искать в замке.
Целый день пришлось пропустить, притворяясь хорошей девочкой.
А на следующий бежать в деревню, не заходя на заимку.
Искать амулет.
Мне совсем не понравилось, как изменился настрой всего за пару дней. Люди тревожно смотрели в небо, передвигались перебежками, звон над деревней стоял громкий. Ковали не только мечи, плели и кольчуги, и в войско лорда собиралось еще больше людей.
Я металась по улицам, заглядывала под телеги на площади и все яснее понимала, как наивно было пытаться найти утерянный амулет. Что же будет с Даррином?
Вечером я пришла к нему понурая.
— Что ты будешь делать, если я не найду его? — Спросила я Даррина, который ждал меня, сидя на постели. Он устал лежать и теперь плел ловкими пальцами из травинок что-то причудливое, наподобие ожерелья. Россыпь травяных колечек уже лежала на покрывале.
— Найди, пожалуйста, — сказал он просто, повернувшись и взяв мое лицо в свои ладони. — Дракон не может без неба.
— Но все-таки, что? — Спросила я онемевшими губами, глядя в его прозрачные глаза.
— Не знаю, — признался он.
— Тебя могут искать? В деревне говорят, что драконы стали чаще появляться в небе.
— Сомневаюсь… я никому не сказал, где буду. Какого цвета драконы?
— Раньше были белые, а теперь больше черные и красные.
Он нахмурился и посерьезнел.
— Что? — Испугалась я. — Что такое?
— Грядет война. Жестокая и кровопролитная. Тебе нужно где-то укрыться, потому что во время войны мужчины не щадят ни своих, ни чужих женщин.
— А ты пойдешь на войну, если я верну тебе амулет?
— Пойду, конечно. Я же дракон!
— И будешь убивать людей? Таких, как я?
Он замер, явственно прикусив язык. Влажные от пота волосы падали на лоб, светлые глаза смотрели сквозь боль.
— Тебя не буду, — сказал он.
— А моего отца? Нашего лорда? Жениха моего? — Требовательно спросила я.
— Твоего жениха, — сказал он сквозь зубы. — Я бы убил и сейчас.
— За что?
— За то, что он твой жених.
И прежде чем я успела сообразить, Даррин быстро нагнулся, схватил меня и подтащил к себе. Прижал к горячему телу в промокшей от пота рубахе и впился губами в губы.
Пересохшими потрескавшимися от жара губами — в мои мягкие и податливые.
Потому что сопротивлялась я только первые мгновения, а потом…
Я вдруг ощутила такое спокойствие и уверенность в том, что я нахожусь в самом нужном месте на свете, что чуть не заплакала. Прямо во время поцелуя. Моего первого поцелуя с мужчиной, потому что Эдиль считал, что мне еще рано. А этот наглый, жестокий, развращенный дракон даже не стал меня спрашивать. Просто взял то, что посчитал своим.
А я… отдала.
Потому что отчего-то тоже чувствовала, что я — его.
Не помню, сколько это длилось, но когда губы Даррина оторвались от моих, я вскочила и забыв свою сумку в хижине, убежала в замок, спряталась в своей комнате и не показывалась никому, сославшись на головную боль.
Голова у меня не болела. Только кружилась — ошеломительно и сильно. И казалось, что завтра будет все намного лучше, чем вчера.
Но это оказалось неправдой.
Я не спала всю ночь, металась как в бреду, то решая больше никогда не приходить к Даррину, оставив его на милость судьбы, то вдруг понимая, что это означало бы обречь его на гибель и порываясь бежать к нему немедленно.
Губы горели, сердце трепыхалось как безумное, я сама себя не узнавала, чувствуя жар в груди, словно у меня тоже была лихорадка. Как я теперь посмотрю в глаза Эдилю, который ждал мой первый поцелуй?
Рядом с ним мне никогда не было так волнительно и
