class="p1">У Алисы не было парня, но это не мешало эффектной платиновой блондинке вовсю отрываться на танцполе. Для настроения, для себя.
Приближалась зима, но Алиса, закрыв глаза, представляла, что зажигает на пляжной дискотеке, и впереди еще много томных, жарких ночей.
Она не стала испуганно озираться, почувствовав на талии чьи-то руки. Кто-то подошел сзади — почему? Желая потанцевать с ней или?
От него — по запаху парфюма Алиса поняла, что это мужчина — приятно пахло. Примешивался коктейль и что-то абсолютно свое, такое, что Алиса не возражала, когда его прикосновения, мягкие и ласковые, стали более нескромными.
Алиса выгнулась мужчине навстречу.
Зачем открывать глаза, зачем позволять грубой действительности нарушать грезу? В зале было достаточно темно для того, чтобы их обоих ни в чем не заподозрили.
Их? Уже их?
Незнакомец пах и трогал ее ровно так, что Алиса чувствовала себя очень расслабленно. Так, словно все идет, как должно идти.
Как же этот мужчина выглядит?
Алиса боролась с собственным любопытством, мужчина тем временем развернул ее стройную, податливую фигурку к себе, и…
Его губы настойчивые, но нежные, вкусные, язык — он и целовался совершенно так, как Алисе хотелось!
Не в силах больше сдерживаться, Алиса взглянула в интригующее ее лицо и поняла, что пропала.
Брюнет с лучистыми карими глазами, пухлыми губами. Высоченный, косая сажень в плечах, он смотрел на нее с нескрываемым восхищением, и Алисе захотелось растаять сладким мороженым в умелых руках…
Зато это испортило бы сказку. Все могло быть совершенно чудесно — объятия, поцелуи намекали, что остальное окажется таким же великолепным…
Алиса не желала торопиться.
Просто потанцевать, растянуть удовольствие, познакомиться по-настоящему… А уж потом…
Она выдохнула:
— Алиса…
Мужчина отозвался:
— Кью.
Тамико никак не ожидала собственную реакцию на эту довольно-таки предсказуемую новость.
От чего мог так сиять Лукас, когда его общественные дела шли в обычном ключе, ничем особым его не вдохновляя?
Услышав про Церемонию, Тамико, как подкошенная, упала в свое любимое кресло и закурила бы, если анамаорэ практиковали бы этот ритуал.
Лукас сильно встревожился, одновременно ликуя где-то глубоко внутри себя: «Тами любит! Любит! Любит!»
Но он уже мог взять только другую в жены, и реакция Тамико лишь согрела темные пласты его души, вызывая больше дикого беспокойства — на Тамико лица не было!
Рухнув на колени, Лукас обнял Тамико, пытаясь оживить ее своим теплом.
Наконец, Тамико медленно заговорила:
— Лу, я вас поздравляю. И на самом деле я очень счастлива за тебя и Эс. Но я хренова эгоистка и сейчас хочу только плакать. И завтра, наверное, тоже. А потом приду поздравлять тебя от души. Ты меня извинишь?
Лукас не мог надышаться на нее, такую искреннюю и естественную.
— Конечно! Отдыхай, сколько захочешь.
Лукас крепко пожал ее маленькие загорелые ладони, и Тамико телепортировалась к себе домой, по пути взывая к Магнусу, хлюпая носом и размазывая по щекам слезы.
Магнус отменил все запланированное и последующие сутки, даже чуть больше, провел с расклеившейся женой, желавшей лишь реветь и напиваться. Пить, хмелеть и плакать.
Обсуждать было фактически нечего, поэтому в перерывах между приступами горя они просто любили друг друга, находя во взглядах друг друга смыслы бытия и поддержку.
* * *
Глядя на двух своих подопечных, Лукас замечал, что они в самом деле немного похожи на родственниц: обе с теплого оттенка волосами, большеглазые, круглолицые, пухлогубые, светлокожие.
Эстелла казалась старшей сестрой Марины, поскольку родилась анамаорэ, но в будущем они сошли бы за мать и дочь даже без трансформации, и такие важные мелочи чрезвычайно импонировали Лукасу.
Эстелла пыталась научиться играть в теннис на крытом корте, и это удавалось бы ей намного лучше, если бы не проказы Лу.
Его словно раззадоривало присутствие Марины, и Лукас соблазнял невесту непристойными телепатическими предложениями, а та отсмеивалась, стараясь делать это незаметно для чувствительной Марины.
Эс удалось найти ключик к ее страдающей душе: плотное кольцо внимания и постоянные комплименты. Быть может, Лукас ревновал, что они сошлись?
Он перешел на недостойные приемы, которые практиковал сравнительно редко: анамаорэ воплощались в телах и обожали наслаждаться тактильными ощущениями, но, по правде говоря, ничто не мешало им совершать бесконтактное воздействие. Лукас мог довести до оргазма любую женщину, внешне не приближаясь и даже не прикасаясь к ней.
Сейчас Эстелла ощущала прелесть такого секса на себе, ужасно смущаясь и пытаясь выдать возбуждение за азарт от игры.
Выругалась беззлобно:
— Лу, вернемся домой, я тебя проучу! Подумай о Марине.
Лукас беззастенчиво ответил:
— А мне хочется тут.
Эс честно держалась, ощущая, как вынужденное воздержание распаляет ее.
Марина по счастью ничего не замечала.
Глава 262. Вечеринки и последствия
Отдышавшись и свыкнувшись с шокирующей новостью, Юми попросила Роберта покормить ее чем-нибудь легким. Возвращаться и готовить в квартире Кацуо, словно абсолютно ничего не произошло, Юми больше не могла.
От предложения пожить у Роберта с Колетт Юми вежливо отказалась, благо Наоко или Нанами всегда могли ее приютить. А затем Юми предстояло оформление своей комнаты в «общежитии» заново, к счастью, там не поселился никто новый, перевоз туда вещей и прочие бытовые хлопоты, простые и ясные.
Бедная Нанами! Случившееся с Юми наверняка окончательно разобьет ее веру в любовь и верность, но такой оказалась правда жизни. Суровой будничной жизни, где чья-то грудь большего размера имеет весомое значение.
И Юми, медитативно раскачиваясь с тарелкой теплой еды в руках, повторяла:
— Все было хорошо. Реально хорошо. Почему? Почему? Почему так?
Роберт, не чувствуя в себе таланта психолога, озвучил свое видение ситуации:
— Не, Юми, совсем хорошо точно не было. Просто мы тебе недоговаривали. Каюсь… И Оливер тоже… А Кацуо просто уебок!
Обычно Роберт не выражался при ней, но сейчас Юми не поморщилась.
— Почему это все время происходит со мной? А знаешь, Роб, чего мне хочется?
Роберт вопросительно изогнул бровь и услышал:
— Хочется напиться, снять кого-нибудь, трахнуть его и бросить!
Роберт присвистнул.
— Ого!
Юми оправдалась:
— Да почему все время брошенная я?! Я?! Что, нельзя мне?! — тарелка рисковала выпасть из ее ладошек.
Как ни странно, Роберт не мог порицать несчастную. Вдруг такой ультрарадикальный способ в самом деле вернет Юми уверенность в себе?
Роберт посоветовал:
— Ты только не пей, а? Месть хороша холодной. И тебе же бросать, уходить откуда-то, а напьешься и только влипнешь…
Юми расчувствовалась:
— Спасибо! Ты настоящий друг! Но на трезвую голову… Боюсь, тогда я вообще ничего не
