могла постигнуть, что столь выдающегося увидел принц, но Эльериан замер, пристально глядя на меня, и словно забыв о спутнице, что в этот миг спускалась по ступеням экипажа. И руку Эльтериан подал, но опустил запоздало, так и не оглянувшись на исполненную торжества момента Си-си. Но ее торжество померкло в мгновение. В то мгновение, когда всем стало ясно — принц Эльтериан не сводит взгляда с личного секретаря своего старшего брата, застыв как истукан. И лишь Каенар, сделавший полшага вперед, и закрывший меня от взгляда принца, остановил это безумие.
В остальном все прошло без эксцессов — принц и леди Сибилла Сарская величественно поднялись по ступеням и встали по левую руку от императора, на шаг дальше, чем кронпринц, находящийся на одном уровне с отцом. Я, как личный секретарь и представитель рода Риддан, так же стояла на шаг позади Каенара, но не долго.
Взгляд наследника престола брошенный на меня через плечо, и кронпринц демонстративно сделал шаг назад, перекрывая линию обзора младшему принцу.
— Брат, вы нарушаете этикет, — с нескрываемой насмешкой произнес Эльтериан.
Несомненно, все присутствующие, прекрасно это понимали. И даже император позволил себе тихое, и исполненное гнева:
— Каенар.
И Каенар, проявляя неоспоримую сыновнюю почтительность, возвращается на положенное ему по статусу место, вот только в последний момент, его пальцы сжимаются на моем запястье, и этот шаг я была вынуждена сделать вслед за ним.
И теперь перед всей столицей, всей знатью, всем народом Небесного Города стояли трое — император, Надежда империи и скромный личный секретарь, предпринимающий тщетные попытки отойти назад.
— Ммм… может, хотя бы ее руку отпустишь? — невозмутимо и едва слышно поинтересовался император.
Сильные пальцы соскользнули по моему запястью вниз и сжали ладонь.
— Оригинально, — констатировал монарх империи Аркалад.
— Меня все устраивает, — столь же невозмутимо сообщил кронпринц, сплетая наши пальцы.
И тепло его ладони, я ощущала даже через кружево перчаток. Но все попытки вырваться были тщетны и прекращены одним ледяным:
— Не дергайся.
Что ж, дергаться у всех на глазах, действительно не стоило.
И все же я отступила на полшага, если так можно было назвать его фактическую четверть, и теперь своеволие Каенара не выглядело столь вызывающе, что было плюсом. Минус наличествовал в другом — Эльтериан, совершенно позабыв о стоявшей рядом леди, неотрывно прожигал меня взглядом. Не отца, не брата, не приближающуюся свадебную процессию, а меня.
Взглянув в серебристые глаза его ненаследного высочества, я демонстративно отвернулась, показательно уделив все свое внимание свадебному торжеству.
Когда подъехал экипаж принцессы Аделианны, карета принца Эльтериана еще не успела далеко отъехать и на несколько минут, всем представился удивительный контраст — роскошный, сияющий, внушительный, продуманный и реализованный до мелочей свадебный экипаж принцессы, и до смешного похожий на него, гораздо более скромный, меньший в размере, словно бы недоработанный и недоделанный экипаж младшего принца.
Словно бы вот он великолепный оригинал, а вон там отъезжает дешевая собранная на скорую руку поделка, выполненная где-то на коленке.
В толпе послышался шум, некоторые смешки, а принц Эльтериан стал объектом всеобщего внимания и не зря.
— Не понимаю, — тихо произнес император, — к чему тебе было так позориться, прибыв вна экипаже, недвусмысленно похожем на карету невесты? Может быть, ты тоже хочешь замуж?
Пауза, и ледяное:
— У вас великолепное чувство юмора, отец.
Где-то под маской с непревзойденным чувством торжества справедливости усмехнулась одна бывшая принцесса, чью ладонь предостерегающе сжал излишне сообразительный кронпринц, но для остальных все выглядело лишь дешевой попыткой принца Эльтериана привлечь к себе всеобщее внимание. Попыткой, что провалилась.
Экипаж принцессы остановился, заржали белоснежные лошади, спрыгнули с козел лакеи, распахнулась дверца и на мгновение звон колоколов стих, чтобы уже в следующий миг огласить весь Небесный город тем, что позже назовут Гимном Любви. И когда заиграла торжественная, невероятно мелодичная, поистине великолепная мелодия, многие присутствующие, поддавшись порыву, прижали ладони к сердцам, а я… я позволила себе украдкой взглянуть на Эльтериана.
Удар достиг цели!
Гимн, на создание которого принц затратил несколько лет, задействовал множество лучших композиторов, просиживал за клавесином сам, оттачивая каждую ноту, и скрывал в тайне до дня, когда взойдет на престол — сейчас звучал в воздухе, поддержанный звоном колоколов, восторженными возгласами людей и тихими словами императора:
— Аделианна выбрала превосходную мелодию, у моей дочери великолепное чувство музыки.
Лицо Эльтериана окаменело.
А Гимн Любви звенел над городом, поднимаясь к самым облакам, улетая в яркое синее небо, превращая грандиозное торжество в нечто волшебное и сопровождая принцессу Аделианну от самой кареты, до верхней ступеньки. Где ее высочество, поклонившись отцу, приняла его руку, и развернулась к площади, в своем ослепительно сверкающем под лучами яркого солнца белоснежном платье.
И колокола вновь стихли.
Я увидела, как сжались челюсти Эльтериана, как яростно задергались желваки на его лице, словно он уже знал, что дальше все будет лишь хуже.
Ударили барабаны! Воздух вспороли оглушительные звуки военных труб, сотни дневных фейерверков взорвали небеса и грянул эпичный, пробуждающий нечто первобытное в глубине души, сотрясающий сердца марш «Сражайся или умрешь».
В данный момент у Эльтериана были лишь наброски этой мелодии, с коей он собирался в будущем отправлять свои войска в бой, и отправил в итоге, но эти наброски были созданы одним из сильнейших инспираторов современности, и каждая нота, каждый удар барабана, каждый такт — все это вдохновляло на подвиги.
И именно под звуки этого марша распахнулись внешние ворота, и в Небесный Город въехал кортеж жениха. Мне никогда не доводилось видеть суженного принцессы Аделианны, но с высоты ступеней императорского собора, благодаря кристально чистому горному воздуху, казалось, я вижу каждую деталь его алого мундира, и украшенные красными цветами головы лошадей, и сверкающий белоснежный букет, что господин Жессир бережно держал в руке.
— Папа, это все… правда? — едва слышно прошептала принцесса. — Это, правда происходит? Это не сон?
— Это не сон, — уверенно произнес император. — И я безумно счастлив за тебя.
Вместе с этими словами, монарх незаметно подал дочери носовой платок, но после взглянул на меня. Кивок, просто кивок, исполненный признательности, но мне было более чем достаточно.
Через весь город процессия жениха под звуки вдохновляющего военного марша проследовала к самому собору.
У ступеней, Жессир спешился и застыл, не отрывая взгляда от Аделианны.
За тем, как мужчина поднимается по ступеням, восторженно, восхищенно и не сдерживая чувств, поднимается к своей невесте, с замиранием сердца наблюдала вся столица, и даже суровые воины из отряда Жессира украдкой вытирали скупые мужские слезы.
Присяга императору, и едва монарх дозволил будущему зятю подняться, и
