домах, чтобы не уронить родовой чести. От брака с дочерью зажиточного купца тоже отказался. Сейчас вот, став старше, получив не раз и за свою гордость, и за принципы, он иногда посмеивался про себя. Мог бы жить в уютном и богатом доме, полном слуг и прихлебателей. Терпел бы капризную купеческую дочь и ее самодура-папашу, грубых родственников и наглых просителей. Зато ел и пил бы на золоте, и одевался в шелка, а не в форменное сукно. Однако хандра быстро улетучивалась, и дон Аугусто Медина вновь готов был грызть финики, запивая сангрией, и корпеть над бумагами и магическими амулетами, чтобы изловить очередного преступника.
Подойдя к своему палаццо, дон невольно залюбовался. Его садовник, папаша Густаво, искусно маскировал облупленные стены бугенвиллеей, геранью и прочими пышноцветущими растениями. Издалека дом выглядел достойно. И наплевать на скрип старых дверей, дрожание рам и треск рассохшихся лестниц. Три старика и двое мальчишек не могли уследить за всем.
Еще Густаво устроил во внутреннем дворике обширный цветник и поставлял на рынок цветы, пряные травы и свежую зелень. Нянюшка держала в загончике полдюжины коз, доила их, варила пряный сыр и пряла шерсть на теплые домотканые плащи и одеяла. Только благодаря заботам старых слуг юному Аугусто Медине не пришлось начинать карьеру послушником в ближайшем аббатстве. Имея средства к существованию, он мог выбирать между армией, церковью и магической службой. Выбрал последнюю, потому что не хотел покидать столицу. Смешно сказать – влюбился и надеялся завоевать сердце прекрасной доньи Адорасьон ди Алонзо.
Старший сыскарь отворил калитку и хмыкнул, внезапно припомнив себя шестнадцатилетнего – юного, наивного, живущего на финиках и козьем сыре, но полного мечтаний и надежд. Жизнь быстро опустила юнца на землю. Прекрасная донья, благосклонно принимающая цветы и сонеты, в один день, позабыв о толпе поклонников, стала невестой старого и страшного богача. А когда раненый известием в самое сердце наивный мальчишка примчался к ее окну, ему снисходительно объяснили, что красота требует денег. Дорогих шелков, драгоценностей и масел. Что жить в загоне для коз благородная дама не может, да и любовь – негодная пища для тела.
Раздавленный осознанием, Аугусто вцепился в учебу. Штудировал книги заклинаний, тренировался с мечом, искал возможности остаться в столице и… сумел. К двадцати семи годам он достиг звания старшего сыскаря, раскрыл немало преступлений, совершенных с помощью магии, и готов был продолжать службу в надежде достичь большего.
Только вот с женщинами у него… не складывалось. Нянюшка ворчала, дядька смотрел с легким осуждением, когда он возвращался под утро из квартала «Воро́н», так в столице называли район, в котором располагались увеселительные заведения. Один раз в две недели. Каждый раз новая «девочка». Кувшин легкого вина, немного музыки, постель и молчаливый уход без прощания.
Мадам относилась к причудам молодого сыскаря снисходительно, хотя не раз уже намекала, что жалование позволяет ему завести постоянную любовницу. Вот этого Аугусто не хотел. Приводить сомнительную девицу в свой дом не собирался, снимать домик в квартале – тоже, а платить за то, чтобы его ждали… очень уж напоминало это донью Адорасьон, получающую новенькое украшение после каждого загула ее знаменитого супруга.
Отбросив ненужные мысли, дон Медина вошел в дом через кухню и крикнул:
– Нинья! Мне нужно уехать! Собери мне сумку на неделю! Вито! Приготовь Грохота к долгой дороге!
Румяная женщина лет пятидесяти выглянула из комнаты, поправила черный платок на голове и покачала головой:
– Маноло! Ты же не завтракал! Сначала за стол, потом сборы!
– Няня, – хмыкнул благородный дон, – ты способна накормить кого угодно, но я правда спешу! Мне нужно написать письма маме и сестрам и оставить распоряжения стряпчему. Скажи Густаво, что я еду в Овьедо, пусть отправит со мной одного из мальчишек!
Женщина покачала головой, но ушла, а дон Аугусто поднялся в свои комнаты и сел за письменный стол.
В покоях инфанты Изабеллы с раннего утра царила суета. Сама юная принцесса не принимала в ней участия. Она склонилась над очередным трактатом по ботанике и не обращала внимания на служанок и фрейлин, пакующих платья, юбки и туфельки. За упаковкой личной библиотеки инфанта уже проследила, а наряды она всегда оставляла на совести горничных и приближенных дам.
Королева беспокоилась о старшей дочери и даже немного переживала, ведь донья Изабо ни капли не интересовалась модой, кружевами и лентами, зато могла засидеться над книгой, выпачкать платье, копаясь в саду, или прямо на балу завести беседу с каким-нибудь ученым книжником, совершенно позабыв про танцы! Разве так ведут себя принцессы на выданье?
Впрочем, во всем королевстве не нашлось бы наглеца, способного упрекнуть инфанту Астурийскую. Донья Изабелла не просто копила знания в своей голове – она использовала их для улучшения жизни своих подданных! Открытая ею в столице больница для бедных успешно работала. Она сама лично появлялась там, готовила лекарства из трав, пекла хлеб с семенами лука и следила за одеждой и опрятностью персонала.
Еще инфанту беспокоила высокая стоимость книг. Поэтому по ее просьбе в качестве подарка на двенадцатый день рождения в столице открылась маленькая типография, которая печатала исключительно Священное писание, буквари, курс начальной математики и географии. Постепенно дело развивалось, его величество позволил собирать в столице тряпичный хлам для изготовления бумаги, и типография добавила к своему ассортименту нотные тетради, сборники задач и книги для детского чтения. Теперь даже слуги могли позволить своим детям учебники, а благотворительные и храмовые школы вздохнули с облегчением – обучать целый класс по одной книге было все же сложновато.
К счастью, батюшка принцессы, король Альфонсо II, знал о вкусах и предпочтениях дочери достаточно, и потому приставил к невесте франконского дофина опытную в дворцовых делах даму и попросил присмотреть за гардеробом дочери. Ее величество выбор короля одобрила.
Донья Эухения де Кордона быстро приструнила скучающих фрейлин и разболтавшихся служанок, провела инспекцию в гардеробе, а после наведалась к его величеству для приватного разговора. Король был чем-то с утра раздражен, поэтому встретил донью неласковым взором. Но старшая фрейлина принцессы не смутилась:
– Ваше величество, – сказала она, выполнив положенный реверанс, – я изучила гардероб принцессы…
– Знаю, знаю! – махнул рукой король. – Её величество ко мне уже заходила! Вы считаете, что нарядов мало, они слишком скромные, и понадобится половина казны, чтобы исправить положение!
– О, прошу меня простить, мой король, но это не так! – изумила монарха донья де Кордона.
– Вот как? – его величество внезапно успокоился и сел за стол. –
