– Вот вы и подумали, что дочь ваша как-то причастна к краже этой? Она ведь знала, что лежит в секретере и где хранятся ключи. Верно?
– Да не могла она сама, по доброй воле тому поспособствовать! Ведь ассигнации еще забрали... Разве же нужда у неё там такая? Так и домой вернулась бы уже… Вот и уверился я теперь, что и не было тайного венчания сего. Просто голову ей казачок заморочил тот, в себя влюбил и обманом бежать с собой принудил. Теперь же взаперти где-то держит, силою да под пытками, возможно, даже. Как представлю себе такое,так и помутненье в мыслях наворачивается! Α Аннушка моя – так и вовсе горем убитая!
– Скажите… – с задумчивым видом заговорила я, подходящие слова подбирая, чтобы более правильнее оборотами этого времени выразиться. - Α в кабинете вашем, как и у дочери в комнате, никто из прислуги не прибирался ещё, не вытирал грязь и пыль там?
– Нет, как я кражу обнаружил сию, так сразу и запер всё, как и комнату дoчери,так и кабинет свой… Лакея к двери приставил... Полиция вот только и побывала там пока.
– Возможно и смогу я вам вора того найти, - после раздумий недолгих, сказала я Евгению Ивановичу. - С дочерью вашей посложнее будет, но с Юрия Петровича помoщью, может,и получится у меня. Только давайте так договоримся с вами: коль Марию найду я вашу,то и отпустите вы меня сразу же, к жениху моему в поместье вернуться дозволите... Сможете пообещать, гарантировать мне это?
– Кoнечно, Варвара Николаевна милая, честью своею поклянусь я вам, раз поможете мне в несчастье моём,то от всего дворянского собрания благословлю я на сию свадьбу вас, как и одарю всенепременно, на всю жизнь покровителем вашим сделаюсь,и людям своим прикажу охранять и прямиком до поместья сопроводить вас!
– Тогда не позволите ли мне с Юрием Петровичем прямо сейчас к вам отправиться, следы там вором оставленные осмотреть внимательно?
– Да нет там никаких следов! – с явным недовольством Михаил Семёңович в наш разговор вмешался. – Уж оглядел я там всё, и самолично,и со следователями вместе…
– И всё же? Чем чёрт не шутит? - голову к нему повернув, спросила я с улыбочкой. - Вдруг, да и найду там чего-то, мелочь пусть даже какую-то, вашими ищейками из вида упущенную?
– Уж как их сиятельство решат-с! – откровенно стрелки переводя, господин полицмейстер ладонью по своей коленке хлопнул.
– Что же, хорошо, с удовольствием приглашаю вас вместе с Юрием Петровичем в пролётку мою! Уж и отобедаете заодно в доме моём! – именно меня поддержал граф.
– Ну тогда поедемте поскорей, - оживившись сразу, с согласным видом заулыбалась я. – Вы, Юрий Петрович, ведь не против того будете? - с таким вопросом к нему повернулась.
– С радостью приму приглашение это, – глаза на полицмейстера он скосил. Тот лишь руками развёл в бессилье.
– Агафья! Одежду нам подай скорей! – в соседнюю комнату Юрий Петрович крикнул.
Сюда прибежав сразу же, будто под дверью подслушивала, от знатных гостей глаза отводя сконфуженно, Αгафья мою накидку с вешалки сняла. Неловко подавать мне стала, и настоящим кавалером себя выказывая, Евгений Иванович ко мне шагнул галантно, на плечи пелерину накинуть помог; потом же под руку взял любезно, твёрдую и холодную в колком золотом окладе трость к моему бoку по забывчивости прижавши. Так к выходу мы с ним и направились. И крепко же он меня держал, ну словно до крови впившийся когтями в добычу хищник!
Когда ничего не можешь сделать, только и остаётся, что расслабиться и забыться, да и попытаться хоть какое-то удовольствие получить. Так почему бы и не в расследовании этом? Тем более – оно свободу мне вернуть должно! Только, по всему видно, постараться для этого немало еще придётся.
* * *
Кони звонко цокали по столетним булыжникам, мне же, что погоpячилась подумалось. Вот возьму и не смогу ничем графу с расследованием этим помочь, опростоволошусь и только хуже себе сделаю! Но всё же на лучшее надо надеяться, заранее себя не стоит накручивать, будет уж как будет оно, что-то ими незамеченное да найду всё-таки. Ведь опыт будущего, как говорится, ни с кем не проспишь.
Кучер у их сиятельства бойкий такой, в расшитую золотистым галуном ливрею наряженный, в треуголке старинной, помнится мне: в начале этого века ещё из моды вышедшей. Коняшек своих он у высокого двухэтажного особнячка остановил, с классической колоннадой и портиком.
Первым Юрий Петрович с кoляски спрыгнул, раньше кучера даже получилось это сделать у него, хотел мне руку подать, да похоже заметив, как их сиятельство меня цепко под локоть приняли, уж надеюсь не к ревности наверняка взирающей из-за балюстрады графской жёнушки, просто-напросто в сторонку отступил. Ну я и спустилась с коляски не без их сиятельства помощи. В дом с ним же под ручку и проследовала.
– Ну ведите меня к сейфу вашему, расследованием давайте займёмся сразу же, – попутно ему сказала.
– К чему? - заморгав, как-то не понял меня граф.
– То есть к секретеру вашему, - тут же я поправилась, ведь так получается, что сейфов в первой половине девятнадцатого века практически и не было нигде ещё.
– Сюда тогда пройдёмте… – на другой этаж меня его сиятельство повели. – Здесь вот на солнечной стороне кабинет мой…
Вслед за важно вышагивающим хозяином я внутрь прошла, сюда же и сам полицмейстер немножечко бочком втиснулся, ну а Юрий Петрович уж за ним вошёл.
– Через окно, вот в конечном итоге к чему склонились следователи мои, вор в кабинет ваш пробрался… – господин полицмейстер сразу же свою версию принялся выдвигать. - Потом же, уходя, этот окаянный оконную створку резко за собою запахнул и тем защёлкнул-то шпингалет. Совсем ни при чём дочь ваша в таком случае выходит…
– Она по-любому, скорей всего, не при делах, - мне почему-то как-то вслух подумалось. – Михаил Семёнович, скажите, - обратилась я к полицмейстеру. - Мне вот лупу позаимствовать получится у кого-то?
– Так имеется у меня сильная лупа, – за тогo ответив, их сиятельство куда-то в ящик стола полезли. – Вот она, - доставши, протянули её мне. - Корреспонденцию, мелким почерком написанную,иногда через неё читать приходится.
Ту лупу взявши, я чуть ли не расхохоталась даже. Большая, круглая, с ручкой удобной, в тяжёлой оправе серебряной – ну как у Шерлока Χолмса прямо! Конечно же, весьма по-дурацки с нею выгляжу, но иначе тут никак. Ещё корсет этот плотный, да юбка пышно-длинная – совсем склониться не позволяют.
– Вот смотрите… – объясняя и то и дело стекло увеличительное к секретеру поднося, после вздоха долгого, я до окна добралась и целенаправленно принялась показывать. - На раме оконной небольшая пыль только, никаких следов взлома, царапин там, когда снаружи открывали, нет совсем, как и отпечатков ни имеется: ни рук, ни башмаков, ни пальчиков... То есть не лез через окно никто. Теперь давайте к секретеру вернёмся вашему… Вот этот,так понимаю, на нём замок? – всем показала. - Врезной, достаточно прочный, его по-тихому совсем не взломаешь, как и не взламывал его никто… – в лупу всматриваясь, попутно объясңяла. – Отмычкой не открывали тоже, царапины бы остались от неё, своим ключом, получается, вскрыли. Теперь сюда, ваше сиятельство, взгляните, - я обрадованно выдохнула и ближе лупу поднесла, и без лишнего увеличения заметив липкое пятнышко. – Обратите внимание на узорчик! Отчётливый он какой!
– Так даже сквозь стёклышко не разглядеть почти ничего, – приблизившись и через меня перегнувшись, глядя в свой монокль на золотой цепочке, с каким-то непониманием Евгений Иванович высказался.
– Отпечаток подушечки пальчика это… – пояснила я. - Вы ведь сказали, что после кражи никто не протирал секретер ваш? А замок смазан хорошо, дёгтем каким-то липким,и тот, кто его вскрывал, пальцы невзначай запачкал, растёр всё вокруг, а с краю следы и оставил… Не ваш ведь отпечаток? - вопросительно на их сиятельство глаза скосила.
