Мы выехали из дома часа четыре назад. Марк провел меня в тенях, используя свой дар, который достался ему от мамы. Редкая магия и вечный предмет зависти. Моей и Алекса. В детстве Маркус беззастенчиво пользовался своим преимуществом, умудряясь обойти и меня, и старшего брата. И вот теперь его магия послужила моим целям.
Папа сопровождал наемную карету первые два часа, но только часть этого времени я провела в тенях. Это место опасно даже для обладателя дара, а мне приходилось хуже вдвойне. В тенях было холодно. По ощущениям — холоднее, чем самой суровой зимой. Этот холод и вечный полумрак высасывали и магические, и физические, и душевные силы. Поэтому в тени мне приходилось уходить, только если к карете приближался отец. Когда он уехал, мы с братом облегченно выдохнули.
Но вскоре на Маркуса обрушилось понимание того, что именно мы натворили, и каким ударом это станет для родителей. Я молчала, уставившись на мелькающий за окном лес. От мыслей, какую боль я причинила маме и папе, холодели ладони и пересыхало горло. Но я молчала.
— Мы должны связаться с родителями! Ники, ты не понимаешь, что творишь!
— Понимаю, Марк, — я оторвалась от окна и уставилась на брата тяжёлым немигающим взглядом. — Но иначе мне не жить.
— Не говори глупости! Подумаешь, какой-то парень из столицы. Как приедет, так и уедет!
— Не в нем дело, Марк. А в том, что я не могу оставаться дома — на шее родителей. Не могу и не буду.
Но брат не успокаивался. Все стало ещё хуже после того, как он почувствовал вызов мыслекамня. Кажется, я перестала дышать, наблюдая за его лицом во время разговора. Именно сейчас решалась моя судьба.
— Это был папа! — обвиняющие заявил Марк. — Они обнаружили твою пропажу. Ты же знаешь, что невозможно солгать при мыслеречи! Это ты продумала?
— Нет, — пробормотала я, мертвея. — И что ты ему сказал?
— Что не могу рассказать, — горько прошептал брат и откинулся на спинку сиденья, закрыв глаза. — Что ты доверила мне свою тайну, и я не могу тебя предать. Ну и сказал, где искать твою записку.
— Спасибо, — слезы навернулись на глаза, и я быстро заморгала, прогоняя их.
Больше мы не разговаривали. Марк смотрел мимо меня, хмурился и сжимал зубы так, что на скулах играли желваки. Я сидела, прикрыв глаза и стараясь не привлекать к себе внимания.
Приехали поздним вечером. Марку пришлось отвлечь возницу, чтобы я могла выскользнуть из кареты и встать в тени у стены. Удивительно, но нас никто не встречал. Массивные ворота открылись при приближении кареты и стояли распахнутыми, словно в ожидании.
Маркус переговорил с возницей, но не торопился отпускать мужчину. Я наблюдала за ними, прижавшись к стене. Странно, но несмотря на вечернюю прохладу, стена была теплой.
В темноте сложно было что-то разглядеть. Света луны хватало лишь на то, чтобы видеть очертания невысокого длинного здания метрах в десяти от стены и грандиозного сооружения поодаль. На земле — везде, куда темнота позволяла дотянуться моему взгляду, была каменная плитка.
Мужчина появился словно из-под земли. Вынырнул из темноты и уверенно направился ко мне. Так уверенно, что я сильно удивилась, вблизи разглядев его косматые седые волосы, глубокие морщины и костлявые пальцы, сцепившиеся в высокий посох.
— Новенькие будете? — громко спросил он.
— Да, — коротко ответила я, стараясь, чтобы голос звучал как можно грубее. Рука отчего-то потянулась к макушке и прошлась по непривычно коротким волосам. Я тут же ее отдернула.
— Добрый вечер, — к нам уже спешил Маркус. Позади него возница торопливо вскарабкался на козлы и развернул лошадей на выезд.
— Вдвоем что ли?
— Мы кузены, — быстро сказала я. Обсудить этот момент мы не успели.
— За мной идите, — так же бодро как пришел, дед двинулся к длинному невысокому зданию.
— Здесь свободно, — сообщил он, открывая третью слева дверь и пропуская нас перед собой.
Свет зажёгся при нашем появлении, высветив крохотную прихожую с несколькими дверьми. Почти сразу у входа стояла большая плетенная корзина.
— Все свои вещи складываете в этот короб, — сосредоточив на нас почти бесцветные глаза, произнес дед. — Все! Это понятно?
— Да, — протянул растерянный не меньше меня Маркус.
— Получите все обратно через семь лет. Если доживёте. Ваша одежда на кроватях. Мойтесь, одевайтесь. Ужинать будете здесь.
— Когда мы попадаем в академию? — спросил Марк.
— Не терпится? — хмыкнул дед. — Как все приедут, тогда и попадете. Кроме вас здесь ещё трое. И набор закончится через два дня.
— Иди первой, — вздохнул брат, когда за дедом закрылась дверь. Маркус подошёл к кровати и начал рассматривать форму: светло-голубая — почти белая — рубашка, тёмно-синие брюки из плотной ткани, высокие гольфы.
— А обувь? — невольно заинтересовалась я.
— Наверное, выдадут позже.
Взяла стопку одежды со второй кровати и отправилась в уборную. С удовольствием помылась, избавляясь от запаха дороги, и выяснила значимое преимущество коротких волос — время мытья сократилось раза в четыре. И прополоскать их оказалось реально даже после того жуткого средства, которое здесь принимали за мыло.
Брюки были огромными. Если рубашка, натянутая на нагрудник и мокрые после стирки бинты, ещё как-то сидела, то штаны бы держались на мне, только если их подвязать под мышками.
В таком виде и я появилась перед братом. И несколько минут сердито сопела, пока Маркус пытался справиться с приступом смеха.
— Ники, — наконец сказал он, прилагая все усилия, чтобы не улыбнуться, — ты похожа на пугало. Ну то самое, помнишь, которое мы зимой сожгли.
— Очень смешно, Марк, — прищурилась я. — Иди переодевайся. Может и я над тобой посмеюсь.
К сожалению, форма на Маркуса села идеально, и даже я не нашла повода для насмешки. Свои штаны я подкатала на поясе так, что на талии образовался приличный валик, но, по-хорошему, их нужно ещё обрезать на пару ладоней.
Оставшееся до возвращения старого мага время мы с братом потратили на то, чтобы сложить свои вещи в оставленный им короб.
— Вот прямо все? — спросила я, внезапно осознав, что таким образом останусь без нормального женского белья. Да и страшно его класть в коробку, вдруг вещи осматривают?
— Мастер сказал, что все, — мрачно подтвердил брат.
— Сейчас вернусь, — сообщила Марку и отправилась в душевую, чтобы натянуть на себя всё имеющееся в наличии нижнее белье. Хорошо хоть, что верхнего у меня с собой и вовсе не было — его успешно заменяли бинты.
Старый маг вернулся, когда я вышла из душевой. Ощупал меня своими странными, словно невидящими, глазами и на несколько долгих секунд замер. Я было занервничала, но дедуля наконец отмер и заявил:
— Тебе пошьют другую одежду, мальчик. А обувь пока придется оставить свою.
Потом дед критически осмотрел содержимое корзины. Открыл оба пенала и пересчитал камни. Маркус было дёрнулся — все же пеналы относились к настолько личным вещам, что не каждый родственник мог в них заглянуть — но сдержался. Удовлетворенный осмотром, маг подошёл к окну и стукнул в него своими крючковатыми сухими пальцами. В тот же миг дверь открылась, впуская двух парней на вид на несколько лет старше меня. Парни водрузили на стол две корзинки с едой и тут же ушли, забрав с собой короб с нашими вещами.
— Вам ещё предстоит встреча с мастером Дювалем, — сообщил дед перед тем как закрыть за собой дверь. — А пока отдыхайте.
— Кажется, кормят здесь вкусно, — хмыкнул Марк, разбирая корзинки.
Я подошла к нему и помогла выгрузить все на стол. Два пузатых глиняных горшка с тушёным мясом, хлеб, сыр, овощи. Кувшин с молоком, две кружки и столовые приборы. Горячие горшки источали непередаваемый аромат мяса и специй, хлеб был мягким, а сыр и овощи свежими. Неудивительно, что основательно проголодавшиеся мы с братом управились с угощением за несколько минут. Я правда ограничилась рагу и овощами, а Маркус доел свою порцию и переключился на мою.
Оставалось дождаться мастера Дюваля, но в комнате было чем скрасить время. На столе лежали карандаши и бумага, на полке сверху — несколько книг. Марк добрался до них первым и чуть скривился, перечисляя названия:
