— Я не слушаю, Кай. Говори, что хочешь, я не буду слушать. Ты устал, тебе нужно отдохнуть. Завтра ты сам поймешь, что ошибался.
Жесткое, напряженное тело Кая, казалось, слегка расслабилось в моих объятиях. Одна его ладонь легла на мою спину, вроде желая притянуть ближе. Он уткнулся мне в волосы и прерывисто выдохнул, но затем отступил в сторону.
— Ты права. Мне нужно отдохнуть. И… побыть одному. Спокойной ночи, белоснежка.
Кай оставил меня в полной растерянности. А когда он вернулся из душа, молча лег в постель и отвернулся, я еще долго в полной темноте смотрела в потолок.
На следующий день выдалась прохладная, но ясная погода. За завтраком я ломала голову, как растормошить Кая. Спал он беспокойно, не дал толком выспаться и мне, а теперь сидел и о чем-то думал, не торопясь вступать в разговоры. Из одежды на Кае были только штаны, и я прекрасно видела несколько подозрительных красных шрамиков на его правом предплечье, но язык не повернулся задать ни единого вопроса по этому поводу. Гнетущая тишина нарушалась только стуком чашки о стол, когда кто-то из нас отпивал свой чай и возвращал ее обратно.
— Мы могли бы прогуляться сегодня, — предложила я, прислушиваясь к уличному шуму, — сколько можно сидеть в четырех стенах?
Кай покосился на окно и качнул головой.
— Машина сама себя не починит, белоснежка. А у нас впереди еще самая сложная часть работы.
Конечно, так оно и было. Но меня убивало собственное бессилие. Я точно видела, что с Каем не все в порядке, но не знала, как ему помочь.
— Ты правильно сделал, что заступился за Цину, — продолжила я.
Он растянул краешки губ в улыбке, лишенной настоящего тепла.
— Вот что ты делаешь со мной. Я становлюсь правильным.
И снова мне вспомнился Бизон, который говорил, что я могу легко управлять Каем. Неужели он и служанку защитил только потому, что мне бы так хотелось? Переступил через себя и свой жизненный принцип невмешательства?
— Я тобой горжусь, — призналась я.
Кай хмыкнул и закинул в рот пару крошек.
— Скажи честно, ты меня ненавидишь сейчас? — не выдержала я.
Увидев, как он перестал жевать и медленно поднимает на меня изумленный взгляд, поняла, что попала в точку.
— Ты ненавидишь меня за то, что поступил не так, как хотел, ради меня?
Ожидала чего угодно: что Кай разозлится или, наоборот, признает, что мои догадки верны. Но он выдал:
— Нет, белоснежка. Я тебя люблю.
Я вдохнула — а как выдохнуть забыла. Потому что он не говорил мне этого раньше так прямо. Нет, я знала, что наши чувства взаимны, только слепой бы не заметил этого. Но вот так, с обезоруживающей откровенностью, признание у Кая получилось впервые.
— Даже не думай покупать свой проклятый звездолет взамен старого, когда мы вернемся, — прошептала я, ощущая, как слезы наворачиваются на глаза.
Он отвернул голову к плечу.
— Любовь нельзя требовать обратно. Так меня учили. Нужно уметь отпустить, когда придет время.
— То есть, ты сейчас намекаешь, что я все-таки должна тебя отпустить обратно к протурбийцам и шлюхам?! — я старалась перевести все в шутку, но голос предательски задрожал.
В дверь постучали, и вошла Цина. По нашим лицам она, похоже, догадалась, что помешала, и хотела юркнуть обратно, но я успела ее остановить.
— Сядь, — пока служанка не успела опомниться, я повернулась к Каю и уточнила: — Как сказать это по-протурбийски?
Следуя подсказке, повторила приказ уже на языке девушки. Затем поднялась, подошла к ней, взяла за плечи, подтолкнула к креслу, в котором только что сидела, и заставила опуститься в него.
Цина довольно бесцеремонно уставилась на полураздетого Кая. Приоткрыв рот, она оглядела его снизу вверх. Тот приподнял бровь, реакция служанки его явно позабавила. С опозданием сообразив, что делает, Цина вспыхнула и отвернулась. Я усмехнулась. Наверно, сама точно так же, представься случай, глазела бы на полуголого Биру: не с каким-то сексуальным подтекстом, а просто как на того, кто сильно отличается от привычных мне мужчин. А уж если увидела бы кого-то из коренных протурбийцев в неглиже, наверно, вообще не смогла бы потом «развидеть» это зрелище.
Опустив глаза и стиснув руки на коленях, служанка заговорила.
— Что она хочет сказать? — обратилась я к Каю.
— Просит прощения за то, что могла оскорбить нас сейчас своим невежливым поведением, — отозвался он. — И еще благодарит меня за то, что вмешался вчера. Ей очень стыдно, что из-за нее все так получилось. Еще спрашивает, чем может загладить свою вину. Ее волнует мое самочувствие.
— Переводи, — попросила я Кая, а сама наклонилась и уперлась руками в подлокотники кресла, вынуждая служанку откинуться назад, на спинку, оказавшись со мной лицом к лицу. — Это правда, что Игсу выбрал тебя?
— Правда, — Цина заметно приуныла.
— Он тебе нравится?
— Нет! — ответ был высказан поспешно и сопровождался ярким румянцем на щеках.
Я с сочувствием кивнула. Не только не нравится. Он ей противен.
— Что, он так ужасен? — спросила тихонько.
Служанка поморщилась.
— Я знаю его прошлую избранницу. Она — дочка одного из охранников в свите правителя.
— Та, которой повезло родить девочку? — вспомнила я.
Моя собеседница явно поняла намек, на ее губах промелькнула улыбка после слова «повезло».
— Да. Мы с ней дружили раньше. Она рассказывала, что… — Цина вдохнула поглубже, набираясь смелости, — что нежным любовником советника Игсу нельзя назвать.
— Да уж я видела твою шею. Как часто он тебя так зажимает?
Служанка втянула голову в плечи.
— Постоянно. Я уже хочу скорее забеременеть, чтобы все это прекратилось. И родить девочку, конечно же.
— У тебя есть шанс отказаться?
— Нет, госпожа, — глаза у Цины округлились, — от такого не отказываются. Народ меня просто не поймет.
— А твои родители? Куда они смотрят?
Она вздохнула.
— У меня нет родителей, госпожа. Моя мать была личной служанкой госпожи Каиссы, я с детства помогала ей в этом доме. Потом, во время эпидемии, они умерли… никого не осталось. Господин Биру был добр, он приютил меня, дал работу и все необходимое.
— И никого из родных не осталось? — охнула я. — Ни троюродной бабушки, ни внучатого племянника?!
— Нет…
— А парень? Неужели у тебя нет мужчины, который мог бы быстренько жениться и спасти тебя?
— Нет никого такого…
— Не поверю, — возразила я, — всегда есть кто-то, кто нравится. Может, стоит с ним поговорить? Дать понять, что тебе нужна помощь?
Цина умолкла, словно в рот воды набрала. Я переглянулась с Каем и нависла над ней еще больше.
