Выражение лица Викирноффа так и не изменилось, и он так и не отвел от нее глаз, несмотря на гибкие наручники на его запястьях, захватив ее в плен взглядом и голосом. — Ainamet andam. Sívamet kuuluak kaik että a ted. Ainaak olenszal sívambin.
Когда он говорил, каждое слово, произнесенное этим мягким гипнотизирующим намеком на шепот, казалось, проникало глубоко в ее тело и разум, окутывало ее сердце и, уходя еще глубже, нашло внутри нее нечто, что устремилось ему на встречу.
— Остановись, — снова взмолилась она.
— Te élidet ainaak pide minan. Te avio päläfertiilam. Ainaak'sívamet jutta oleny. Ainaak terád vigyázak.
Заклятие. Это должно быть заклятие. Она зажала уши ладонями, но ничто не остановило этот коварный шепот. Хуже того, она стала думать, что улавливает смысл некоторых слов, хотя была уверена, что никогда не разговаривала на этом языке.
— Что ты сделал? — Она прижалась к стене, стараясь стать как можно меньше, словно этим могла бы спастись от его магии.
Она была абсолютно уверена, что пленила его физическими и сверхъестественными узами, но его слова сотворили с ней нечто безвозвратное. Она ощутила, как все ее естество тянется к чему-то в нем. Нуждается в нем. Жаждет его. Каким-то образом эти древние слова связали их души на вечность, как будто они и вправду были две половинки целого и его слова как-то снова их соединили.
— Что ты наделал? — снова потребовала она ответа, когда он так и продолжил смотреть на нее своими слишком темными глазами. — Что-то насчет отдать мне твое тело и душу и сердце. Ты ведь это сказа, не так ли? Отвечай мне, Фон Шрайдер. Что ты сделал? Что ты сказал?
— Я заявил права на то, что по праву принадлежит мне.
— Переведи.
Викирнофф изучал ее бледное лицо. Ее глаза были огромными, губы дрожали.
— Да не бойся ты так. Ритуал стар, как время и еще никому не причинил вреда.
Наталья заскрежетала зубами, предпочитая открыто солгать:
— Я не боюсь. Я злюсь. То, что ты сделал, это ведь что-то вроде связующего заклятья?
— Ты про то, что использовала на мне? — Тон его был мягким.
Её лицо залилось краской.
— Похоже я зашла слишком далеко, — призналась она, — Я сниму мое, если ты уберешь свое.
— Это невозможно.
Сожаления в его голосе не было слышно. Ни намека на раскаяние. Она громко выдохнула.
— Я бы очень хотела, чтобы ты перевел, что сказал, на язык, который я понимаю. Все заклятия можно снять, если, конечно, ты разбираешься в том, что делаешь. А я разбираюсь.
Викирнофф изучал ее лицо. Она нагло лгала. Он чувствовал ее страх. Возможно, она не знала, но догадывалась, что он произнес нечто необратимое, и ее жизнь изменилась навсегда.
— Я не могу перевести дословно, только близко к смыслу. Сначала произносятся слова на моем языке, и затем переводятся вслух для женщины на тот язык, который она понимает. Хотя связь образуется независимо от этого. Примерный перевод такой: Я объявляю тебя моей Спутницей Жизни.
Наталье стало тяжело дышать. Его голос был чувственным, завораживающим, таким же властным, как когда он произносил слова на непонятном для нее языке.
Викирнофф продолжал:
— Я принадлежу тебе. Я предлагаю тебе свою жизнь. Тебе я даю свою защиту, свою верность, сердце, душу и тело. То, что принадлежит мне, будет принадлежать и тебе. Твои жизнь, счастье и здоровье будут превыше моих собственных на вечно. Ты связана со мной и навсегда будешь под моей защитой. Это близкий перевод. Мужчины моего рода уже знают эти слова еще до рождения. Они получают возможность назвать женщину своей Спутницей Жизни как раз по причинам, которые ты сегодня продемонстрировала.
Он поднял связанные руки на уровень ее глаз.
— Ты должна больше уважать своего Спутника Жизни.
— Ладно, — она пересекла комнату. — Ладно, опусти руки. В этом раунде победил ты.
Теперь снимай заклятье. Отмени его.
Викирнофф не мог отвести взгляда от лица Натальи, выражающее злость и замешательство. Приближаясь, с каждым шагом она менялась на глазах. Ее кожа и рыжевато-коричневые волосы начали сиять, появились странные, едва различимые в темноте, даже для его зрения, пряди, да и вся шевелюра слегка развевалась от бурлящей энергии. Ее глаза все время меняли цвет. В одно мгновение — яркого цвета морской волны, в следующий — серые, переливчатые и штормовые. Вся она выглядела дикой, глаза сосредоточились на его лице, ее тело — сплошные текучие мускулы, поступь неслышная.
— Я бы не сделал этого, Наталья, даже будь это в моей власти, — он мог ощущать, как в комнате формируется, потрескивая настоящая мощь. Девушка была в ярости, и он признавал, возможно, у нее была веская причина. Он не мог допустить, чтобы она бросила его, но упустил из виду ее истинную, тигриную природу. Дикая и неприрученная тигрица. Она опасна, это уловил бы даже слепой. Нужно помнить об этом и действовать осторожнее. Он затаился, ожидая чего угодно, подавляя свои собственные бурлящие эмоции и стараясь оставаться спокойным, ради них обоих.
Она подкралась к нему через комнату. Напряжение между ними разрослось почти до грозового уровня.
— Ты не в том положении, чтобы говорить мне нет. Я могу прямо сейчас перерезать тебе горло, и ты не помешаешь мне. Я убивала вампиров. Как по мне, ты от них не сильно отличаешься.
— Как скажешь.
— Ах, ты, ублюдок, — она отшатнулась от него, чувствуя небывалую злобу. Глубоко внутри нее тигрица рвалась наружу, требовала свободу, чтобы навсегда разорвать, изодрать врага Натальи. — Отмени его.
— Я не могу, — он тихо вздохнул.
— Надо было оставить тебя в лесу, чтобы ты истек кровью до смерти или поджарился на солнце.
— Ты не смогла бы. Ты не хотела брать меня с собой, но и бросить не смогла бы. Вот в чем правда, — спокойно отозвался он, но невысказанный укор был услышан.
— Я ничего тебе не должна. Я не просила тебя вмешиваться, да меня и не ранили, не хнычь ты так громко, что слышала вся округа, — она прижала руку к груди, стараясь удержать бешено стучащее сердце. Она сражалась с вампирами, однако даже не мечтала понять, почему этот усталый, лежащий неподвижно на кровати мужчина ужасал ее.
Внезапно ее осенило. Она боялась не его, а за него. Она была напугана той силой и тем гневом, что поднимались откуда-то из глубин ее естества неистовым сплавом. Вырвавшаяся на волю тигрица могла совершить то, что она не смогла исправить никогда. Этот мужчина не заточит ее в клетку. Никто не заточит. Если она когда-либо выберет себе пару, это будет ее собственный выбор. Девушка выдохнула. Заставила сердце биться медленнее. В ее венах текла могущественная кровь темных магов. Она смогла бы сама уничтожить его заклятие. За все годы ее учебы никто не достиг успехов там, где преуспела она. Кроме того она бы не унизилась до убийства беспомощного человека.
