Я механически повертела на пальце тяжелый перстень. Он мне нравился, и, верно, я должна была прыгать от восторга оттого, что выхожу замуж — но почему-то все равно не прыгалось. По-прежнему оставалась настороженность. Все слишком быстро, неожиданно. Такое впечатление, что я не могла довериться Арктуру до конца. Но что должно было приключиться, чтобы я переступила и эту последнюю черту? Что, наконец, должно произойти, чтобы я окончательно разобралась в себе, поняла, что же чувствую к лорду-дракону?
… Дверь в кладовую была приоткрыта. Я сунула туда нос, ничего, кроме темноты, не увидела. Позвала:
— Левия? Вы там?
Я прислушалась. Кладовая в замке была внушительныx размеров, занимала несколько помещений, уводящих глубоко под фундамент замка, и было совершенно непонятно, там ли санна управляющая. Однако, мне послышался ее голос. Я огляделась в поисках факела или фонаря, взяла факел, догорающий в подставке, и решительно двинулась в темноту.
— Левия, вы где? Айта сказала, что вы меня звали сюда.
Кажется, где-то вдалеке она откликнулась. Щурясь в темноту, которую мой факел делал еще гуще, я сделала еще несколько неуверенных шагов вперед, на всякий случай вытянув вперед руку. Наткнулась на висящий вяленый окорок, обогнула его. На душе стало тревожно и как-то муторно. Что еще за шутки?
И вдруг под сердцем кольнуло предчувствие: возвращайся, Кора, назад. Кто бы тебя ни заманивал в темноту кладовой, ничем хорошим это не закончится.
Я повернула обратно, и в этот миг словно потолок обрушился на мою несчастную голову. Еще мгновение — и я даже не поняла, как оказалась лежащей на полу. Надо мной в темноте кто-то склонился, и я услышала до боли знакомый голос:
— Сдохни, тварь!
Реальность схлопнулась в ничто, отдавая в висках душераздирающим металлическим лязгом.
ГЛАВА 4. Когда хаос смотрит в глаза
Вокруг была кромешная темень, такая, от которой резко тошнит, потому чтo взгляд судорожно ищет хотя бы отблеск света — и не находит.
Где я? Что случилось?
Я облизнула губы и почему-то ощутила на языке кровь. Последнее, что припомнила — я медленно иду сквозь мрак, выставив вперед свободную руку… А в другой факел, шипит и искрит. Кто-то ударил меня по голове, и, кажется, я упала…
«Сдохни, тварь».
Голос Ташки.
Она напала на меня в кладовой и… а что дальше? Где я, наконец?
Я хотела позвать на помощь, но язык плохо слушался, и вместо крика из горла выползло жалкое «ы-ы-ы». Я ощупала поверхность под собой и выяснила, что лежу я где-то на куче битого камня, осколки больно впиваются в спину. И эта ужасная темнота вокруг. И сырой, затхлый воздух. Такое чувство, что меня просто… выбросили куда-то. Или… замуровали?!!
От мысли о том, что, возможно, Ташка затащила мое безвольное тело в одно из бесчисленных ответвлений подвалов и заложила выход камнями, тело скрутило резкой судорогой, и ещё несколько минут я пыталась отдышаться. Отголоски боли гуляли по мышцам, я заскулила, моля господа избавить меня от этого… А потом пришло понимание, что это же хорошо, что я чувствую боль, потому что — чувствую свое тело. Это значило, что у меня не сломана спина, не свернута шея, что я смогу подняться на ноги. Что будет потом, когда у меня это получится — я не знала. Но горько усмехнулась: уже не первый раз я оказываюсь в столь плачевном состоянии, что валяюсь поломанной игрушкой. Сперва — восстановление дракона. Потом еще раз. И вот, теперь — пожалуйста, Ташка все-таки до меня добралась. Странно было это осознавать, мне бы и в голову не пришло покушаться на женщину, к которой ушел любовник. А Таша почему-то решила, что, если от меня избавится, то Арктур к ней вернется. Глупая. Я не знала, что он чувствовал ко мне, но была уверена, что к Таше он не чувствовал ровным счетом ничего. Как ни непpиятно звучит, она была женщиной, чтобы скрасить ночь, а я… Варги. Я могла быть уверена только в том, что дракон видит во мне свою пару.
Впрочем, оборвала я себя, не самое подходящее время думать o подобных глупостях. Надо было что-то предпринимать, потому что я по — прежнему не имела понятия, где очутилась и есть ли способ oтсюда выбраться.
Изо всех сил борясь с подкатывающейся истерикой, я попыталась дышать глубоко и редко, задерживая дыхание. Подняла руки и пощупала голову. Так и есть. Волосы на затылке слиплись, пальцы размазывали что-то теплое.
— Так, Кора, очень хорошо, — прошептала я в темноту, — а теперь ты медленно, осторожненько сядешь и попытаешься понять, где находишься.
Голова болела. Спина болела. Ноги. Такое впечатление, что меня в самом деле куда-то сбросили, куда-то вниз, в бесконечные лабиринты под замком. Возможно, сюда можно было попасть через лаз в кладовой, вряд ли Ташка тащила меня через пол-замка.
Я сперва повернулась набок, затем села, еще раз ощупала место вокруг себя. Камни, острые, битые камни — и ничего более.
— Эй, — позвала я слабо, даже не нaдеясь, что кто-то ответит.
Услышала лишь слабенькое эхо, которое частично подтверждало мою догадку: я где-то в подземельях, меня выбросили умирать здесь. Вряд ли Арктур учует меня сквозь каменную толщу.
Тогда я себе сказала:
— Вставай, хорош лежать.
От окружавшего меня мрака было душно. Воздуха определенно не хватало, сердце забилось птицей в силках. Пришлось еще посидеть и подышать спокойно, а чтобы не бояться, я попыталась думать о чем-нибудь приятном. Да хотя бы о помолвочном кольце, которое подарил Арктур. Попыталась нащупать его в надежде, что прикосновение к холодному камню немного утешит — и вдруг поняла, что кольцо исчезло. Либо свалилoсь с пальца, когда я падала, либо кто-то его снял. Впрочем, Ташка запросто могла присвоить перстень. Раз уж она считала Арктура своим, то что уж говорить о кольце?
Я размышляла дальше. Надо было как-то подняться, но — рискованно. А вдруг здесь ямы, и я рухну в пропасть? Лучшим способом будет ползти… Куда ползти — пока непонятно, но я что-нибудь придумаю. А чтобы передвигаться столь оригинальным способом, длинная юбка не нужна.
План действий был составлен, и я, кряхтя и охая от дергающей боли в голове — да и во всем теле — взялась за его реализацию.
Даже не знаю, сколько времени у меня ушло на то, чтобы стянуть платье и остаться в нижнем белье и чулках. Теперь, в длинных, по колено, панталонах, передвигаться было куда проще. В подземелье, конечно, было довольно холодно, но я утешила себя тем, что умру от жажды быстрее, чем от простуды.
Вспоминая рассказы отца, я ещё послюнила палец, вытянула руку перед собой, и — о, чудо! — оказывается, здесь бы сквозняк. А, раз сквозняк, то, значит, где-то там мог быть выход.
И я поползла вперед. Глотая слезы, кусая губы и заставляя непослушное тело двигаться. Я ползла, а сама обзывала себя дурой. Почему я так безоглядно верю людям? Почему, даже узнав их с плохой стороны, продолжаю считать их хорошими, честными? Уже пора бы расстаться с иллюзиями девочки из хорошей семьи. Не было вокруг хороших людей, не было. Каждый просто думал только о себе и о собственной выгоде.
***
Порой мне казалось, что время замерло вoкруг меня, свернулось змеей, а я барахтаюсь в темноте, ползаю по кругу. Может, так и было. Жутко болела голова, и глаза, да и все тело. Несколько раз я как будто ныряла в совершенно безвременье, потом возвращалась, и понимала, что лежу, уткнувшись лицом в каменное крошево. Поднималась, проверяла направление и снова ползла на сквозняк. Позже захoтелось пить, язык во рту сделался пoхож на терку, и вот тут я окончательно испугалась. До этого казалось, что продержусь дольше, а так-то… Сколько может человек без воды? Как долго я уже здесь? Я расплакалась от боли и бессилия. Наверное, надо было просто лечь и ждать, когда силы окончательно покинут. К тому же, никто меня не ищет… наверное. Застонав, я легла и закрыла глаза. Интересно, Арктур заметил мою пропажу? А если заметил, то… что? Как он меня разыщет?
