— Но как же энар Вагнер?
— Не поверите, — заговорщицким шёпотом поделилась триа Рендом, — он, как и энар Ренделл практически не болеют. А то, что зарабатывают на тренировках, прекрасно лечат восстановительными капсулами. Я уже молчу о том, что банальную простуду они запивают двухсотлетним виски…
Представив как эти двое раз за разом ускользают от лечения, я не удержалась от смешка.
— Вы рассказываете невероятные вещи.
— Что с меня взять, — пожала она плечами, — я знаю энара Вагнера очень давно и могу говорить о нём всё что захочу. То, каким он показывает себя народу лишь вершина айсберга, кому как не мне это знать.
— Снова раскрываешь мои тайны, Эверли? — спросил президент, входя.
Я вздрогнула, услышав его голос, но спокойный вид триа Рендом уверил, что ей позволена такая откровенность.
— Что вы, господин президент, — триа Трендом встала, повернувшись к нему, — все ваши тайны остаются при вас. Разве будет кто-то прислушиваться к болтовне старой триа?
— Ты на себя наговариваешь, — с улыбкой ответил он.
— Не скажите, энар Вагнер, всё-таки сто восемьдесят лет дают о себе знать.
— Никогда бы не подумала, — изумилась я, — вы великолепно выглядите, триа Рендом.
— Спасибо, это всегда приятно слышать, — улыбнулась она и засобиралась. — Я так понимаю больше в моих услугах нет необходимости. Всего вам хорошего, триа Майерин, энар Вагнер.
Проходя мимо Воланда, она тепло пожала ему руку и вышла из комнаты.
— Вы давно знаете триа Рендом? — я не удержалась, их отношения даже с налётом официоза оказались невероятно близкими.
— Она многое для меня сделала, — Воланд занял место на стуле. — Как ты себя чувствуешь?
— Спасибо, неплохо.
Тишина, которая воцарилась после этого, не напрягала ни его, ни меня. Не знаю о чём думал Воланд, рассматривая меня, но лично мне хотелось многое спросить. Жаль только, что он вряд ли ответит.
— Чем я обязана высочайшему визиту?
— Ты злишься, — с насмешкой в тёмных глазах констатировал он и пересел на край кровати.
— Тебе показалось, — наигранно улыбнулась я.
— Не думаю, — протянул Воланд, не отрывая от меня внимательного взгляда, — но то, что ты перестала выкать, не может не радовать.
С трудом подавила безотчетное желание сделать ему назло.
— Когда я смогу вернуться домой? — не то чтобы я сильно соскучилась, но хотелось знать хотя бы примерные сроки.
— Мне стоило бы обидеться, — создавалось ощущение что сегодня ему невозможно испортить настроение. — Я был уверен, что тебе создали все условия для комфортного проживания.
— О, да, — ехидство в моём тоне не услышал бы только глухой, — особенно, меня порадовало отсутствие связи с близкими и ненавязчивое требование сменить гардероб.
— Что ты имеешь в виду? — не понял он и осмотрел меня ещё раз, задержав взгляд на том, что не скрывало одеяло.
— Ещё скажи, что ты не в курсе, — съехидничала я и по его взгляду поняла что так и есть. Пришлось пояснить: — У меня шкаф забит.
И меньше всего я ожидала, что Воланд поднимется с кровати и, открыв двери, задумчиво осмотрит его содержимое.
— Поверь, это не моя инициатива, — он вернулся обратно, — ты не любишь платья?
— Люблю, но не тогда когда их покупают без моего участия и за чужой счёт.
— Разве мы чужие? — спросил с долей насмешки, заставив меня поморщиться.
Отвечать на настолько явную провокацию я не стала. Можно подумать то, что однажды мы оказались в одной постели, что-то значит. Для него. Я соврала бы, если сказала что не хочу продолжения, хотя я, вообще, много чего хочу. Взаимности, например.
— Тебе придётся переехать, — не дождавшись моего ответа, начал Воланд.
— Почему? — За время моего вынужденного отдыха произошло что-то ещё.
— Хочешь я придумаю для тебя хорошо звучащую ложь? — он склонил голову набок, внимательно наблюдая за моей реакцией.
— Предпочитаю горькую правду, — Воланд на мгновение задумался.
— Меня напрягает интерес, который проявляет к тебе Ренделл.
Глупое сердце сделало кульбит и застучало втрое чаще, но, глубоко вздохнув, я заставила себя успокоиться. Нужна просто безграничная наглость, чтобы списать это на ревность.
— Что ты имеешь в виду?
— Он решил, что ты шпионка и ждёшь подходящего момента. — От подобных предположений мне сделалось плохо. Фантазия у меня хорошая, и я в подробностях представила что может сделать со мной второй человек в стране, если решит проверить свои догадки. — Не переживай, он тебя не тронет.
— Очень хочется в это верить, — хрипло ответила я, все ещё не в силах отойти от картин, рождённых воображением.
— Не посмеет, — Воланд отвёл прядь от моего лица, но руку не убрал, ловя мой взгляд, — Триш, я прямо запретил ему.
Вопрос, что именно он запретил соратнику так и не сорвался с языка.
— Тогда какая необходимость в моём переезде?
— Мне так будет спокойнее, — сказано таким тоном, что задавать оставшиеся вопросы я передумала.
— Хорошо, когда мне быть готовой?
— Завтра утром. Сегодня ты вряд ли это осилишь, а, если я буду регулярно носить тебя на руках, окружающие напридумывают невесть что.
— Конечно, — согласилась, чувствуя что опять начинаю злиться, — это может повредить твоей репутации.
— Скорее, твоей, — усмехнулся Воланд и без перехода приказал: — Вставай.
— Что?
— Попробуй встать, — повторил он, — я хочу лично убедиться, что с тобой всё нормально.
Заикаться о том, что указанное врачом время ещё не истекло я не стала и осторожно приняла сидячее положение. Обрадовалась отсутствию головокружения, посчитав это хорошим знаком, и осторожно спустила ноги с кровати, в следующее мгновение с трудом сдерживая ругательства.
— Ты отлично выглядишь, — моментально среагировал Воланд.
Кто бы сомневался! Я перевела на него недовольный взгляд:
— Может быть, я сначала оденусь?
— Не отвлекайся, лучше попробуй встать.
Покачав головой, я ухватилась за протянутую руку и рывком встала. В глазах ожидаемо потемнело и я не удивилась, обнаружив себя в его объятиях.
— Всё хорошо, — он позволил мне отстраниться. Я дождалась, пока мельтешение перед глазами остановится и выпрямилась. — Лучше?
— Лучше, — я сделала шаг и обернулась.
— Это ищешь? — Воланд накинул мне на плечи длинный халат, и это было последним, чего я от него ожидала, привыкнув, что он больше способствует моему раздеванию.
Ах да, он же обещал!
— Спасибо, — быстро оделась, потуже завязала пояс и почувствовала себя намного увереннее, только это не сильно помогло.
Я подняла взгляд на него, он смотрел прямо на меня. Пауза затягивалась. Почувствовала, как начинаю краснеть. Не мне с ним тягаться, играя в эти игры, ни разу не мне.
— Проблем с сессией не возникло? — Мило с его стороны перевести тему, ещё бы взгляд стал не таким пристальным.
— Ты же знаешь, что нет, всё прошло отлично. — Как назло рядом не оказалось ничего, чем можно было бы занять руки, а Воланд словно специально никуда не торопился, заснув руки в карманы брюк и насмешливо меня изучая.
Под его взглядом я начала чувствовать себя обезьянкой на арене цирка и только собралась сказать что-нибудь резкое, как он меня опередил:
— Поужинаешь со мной сегодня? — Сердце пропустило удар, чтобы через мгновение забиться с удвоенной силой. — Ты удивлена.
Не вопрос — констатация факта.
— Да, — я не стала спорить, — и у меня есть все причины для этого. — В смешанных чувствах я отошла к столу, бездумно переложив таблер. Пояснить свою мысль, значило признаться в том, что всю прошедшую неделю я его ждала, и Воланд все мои невысказанные претензии поймёт и оценит. Только вот оно мне надо? — Что сказали моему брату о нашем отсутствии?
— Правду, — Воланд расположился в кресле рядом со столом, — капитан Адриан Майерин не тот человек, которому стоит врать. Особенно в том, что касается его семьи.
— То есть он знает где я? — Смотреть на Воланда сверху вниз оказалось некомфортно, поэтому я устроилась за столом.
