маслу. Блюдо получилось богатым на ароматы, ярко-оранжевым из-за потёртой на тёрке моркови, и самую малость остреньким — из-за молодого чеснока и чёрного перца. Так что налопались мы от души.
Джейми почти сразу стал клевать носом, пытаясь заснуть прямо за столом, да и на меня накатила такая зевота, что сил никаких! Поэтому я, поблагодарив гостеприимных хозяев, заторопилась домой, но уже на крыльце вспомнила, что в районе кладбища теперь живёт чужак. Марк Такер не некромант, но кто сказал, что алхимики не способны на гнусный шантаж? Тут ведь дело не в профессии, а в душе. Если душа с гнильцой, то совершенно неважно, кто человек по призванию, аптекарь или гробовщик.
Поразмыслив, я нарисовала над дверью и под каждым подоконником по защитной руне. Ничего особенного, но никто со злыми намерениями в этот дом уже не сможет зайти.
И выйти.
Довольная собой, я поспешила к себе. Тихонечко приоткрыла дверь, опасаясь застать на кухне алхимика, но его, к счастью, нигде не было видно. Я торопливо поднялась по скрипучим ступенькам наверх и юркнула в свою комнату. Приняла ванну и хотела было переодеться в свою любимую сорочку, но, вспомнив предыдущую ночь, выбрала комплект, что мне бабушка Эрши на прошлое Рождество подарила: ситцевую рубашку с завязками на груди и солидные панталоны с рюшами под коленями. Всё накрахмаленное и белое, с налётом трагизма и несбывшейся мечты, как саван у старой девы.
Хорошая вещь. И к телу приятна, и, если что, ночную пробежку не позорно совершить, хотя, конечно, лучше бы обойтись без них. Кокот вроде бы внушению внял, и весь день вёл себя, как ангел, а не как демон.
На этой умиротворяющей мысли я и заснула, чтобы проснуться какое-то время спустя от сиплого, как голос пропойцы, петушиного крика. Одинокое «Куо-ко-ро-ко!» разрезало тёмную южную ночь, испугав до полусмерти ночных сверчков, и, растаяв в небе, исчезло, словно призрак вчерашнего дня. Я перевернулась на другой бок и, закрыв глаза, напряжённо ждала продолжения, но всё было тихо, и я снова уплыла в мир снов, где меня ждал главный приз на конкурсе «Золотая реторта», собственная лавка и полуголый Марк Такер, выступавший в роли швейцара. Он распахнул передо мною дверь и дважды отчётливо произнёс:
— Куо-ко-ро-ко! Куо-ко-ро-ко!
От неожиданности я распахнула глаза и резко села на кровати. За окном тревожно молчали сверчки. Луна боязливо заглядывала в мою спальню. Поганец Кокот молчал.
«Может, приснилось? — подумала я, падая на подушку. — День был долгий и непростой…»
Но стоило мне снова задремать — на этот раз, к счастью, без обнажённых мужских торсов — и поверить в то, что в этот раз меня уже ничто не разбудит до утра, как со двора донеслось уже поднадоевшее «Куо-ко-ро-ко!». На этот раз трижды.
Выругавшись, я спрыгнула с кровати, подбежала к распахнутому по случаю ночной духоты окну и рявкнула во всё горло:
— Я тебя завтра в суп пущу, скотина!
Кокот понятливо промолчал, слившись с ночной тьмой, а я со стыдом вспомнила, что мало того, что заставила злобную птицу делить территорию с вонючим цветочком (его аромат, к счастью, до моих окон не долетал), так ещё и обещание не выполнила, не купив обещанных вкусняшек.
— Куплю я тебе завтра горох и просо. С утра Джейми за покупками отправлю, только прошу тебя, Кокот, не будь кокотом. Дай поспать, демоново отродье!
Я вернулась в кровать и, не надеясь на порядочность злобного питомца, заткнула уши мягким воском. И, честно скажу, не знаю, отмерял ли и дальше проклятый петух ночные часы своим кукареканьем, но в шестом часу утра меня разбудил адский визг, от которого с меня вмиг не только сон слетел, но затычки сами собой выпрыгнули из ушей, а ноги вынесли меня в коридор ещё до того, как сама я окончательно проснулась.
Поцеловав закрытую дверь зомбирума и выругавшись в голос, я помчалась назад за ключом, а когда возвращалась, то по лестнице, ведущей на мою половину дома, уже грохотали алхимические пятки. Я отчего-то была уверена, что это именно они. И не ошиблась — Марк Такер появился в коридоре, когда я уже отперла замок.
За то время, что мы с соседом не виделись, в его внешности изменились только штаны — вместо узких брюк на нём были широкие пижамные брюки из тёмно-синего атласа. Ну а вместо сковородки одна его рука сжимала угрожающего вида чекан [10], а на пальцах второй был костяной кастет.
Надо же. Ни у одного из моих сокурсников такого оружия не было. Да и вряд ли они знали, как им пользоваться. А вот братья и кузены знали.
— Что это? — перекрикивая вой моей сигналки, проорал Такер. — Откуда?
Выглядел он решительно, а я, глядя на его оснастку, со стыдом осознала, что злоумышленника смогу напугать лишь видом собственных панталон. Краска запоздало прилила к щекам и, смущённо кашлянув, я пробормотала:
— Откуда-откуда. Отсюда.
Открыла тайную дверь, предусмотрительно пропуская сильную половину человечества вперёд. Такер нырнул в темноту, на ходу совершенно привычным, я бы даже сказала, дежурным щелчком запуская в воздух огонёк магического пульсара.
В помещении никого не было. Отсюда возникал закономерный вопрос: куда исчез тот, кто поднял тревогу, нарушив защиту, наложенную сигнальной руной. Я зачем-то заглянула под стол, но там, вполне ожидаемо, никого не было.
Вой сигналки оборвался в тот момент, когда я шагнула в комнату, поэтому сейчас мне ничто не помешало наслаждаться звуком голоса моего соседа.
— Однако… — протянул за моей спиной Такер.
Я оглянулась, ожидая вопросов о тайной комнате, но парню было не до особенностей интерьера. Он опять пялился на мой зад.
На мой обтянутый бабушкиными панталонами зад.
— Стесняюсь спросить…
— Стесняешься — не спрашивай, — рыкнула я, и, пока он не задал свой вопрос, убежала за халатом.
Вернулась быстро — Такер только и успел, что подойти к одной из полок и теперь с задумчивым видом крутил в руках пробирку с трупом какого-то насекомого внутри. Сосед тут же поставил на место заинтересовавшую его вещицу и повернулся ко мне. Расплылся в широкой улыбке, когда я потуже затянула ремешок халата, и, заложив руки за
