ожидала. Только что коварный демонюка целовал меня так страстно и горячо. От воспоминаний у меня по телу толпой ломанулись мурашки. А теперь отдает, вот так: за рупь, за двадцать.
Зефон вдруг уставился на меня, отвесив челюсть, и начал отступать, но куда там. Я открыла рот и заорала, крик рвался из горла, превращаясь в звенящий ультразвук, разрывающий барабанные перепонки. Асмодей упал на землю, сметенный звуковой волной, тщетно пытаясь зажать уши, из которых по его бледным щекам стекала черная кровь.
Ангел, преодолевая сопротивление, двинулся было в мою сторону, выставив вперед свое оружие. Из носа небесного воина тонкой струйкой вытекла капля крови. Я почувствовала тонкую боль от впивающегося мне в живот ангельского копья, которое войдя в мою плоть, превратилось в столб пылающего огня. Зефон хотел отдернуть руку, но древко словно приросло к ней. Расширившимися глазами ангел наблюдал, как его рука превращается в слепящий, неестественный свет, который за мгновения охватил все его тело, поглощая энергию и лишая благодати. Зефон закричал, забился, пытаясь отнять руку от копья, но тщетно. Я почувствовала, что мне больше не хватает воздуха и замолчала. Ангел упал к моим ногам, так и не выпустив свое оружие, которое легко вышло из моего тела, не оставив даже малейшей раны. Обернувшись всем телом, подошла к Асмодею, бездвижно лежащему чуть поотдаль, и от души пнула его в район солнечного сплетения. Демон застонал и открыл черные глазища.
– Предатель, – взвизгнула и занесла ногу для очередного удара.
– Справилась, значит, – улыбнулся черноглазый, сплевывая кровь в дорожную пыль. – Я обещал твоему отцу, что обучу тебя всему, что поможет защитить себя. Это единственное, что могу сделать для него.
– Подлец, – плюнула огнем, чувствуя вину, и захлюпала носом. – Адский, гадский подлюга. Вставай, давай, хватит прохлаждаться. А с этим что? – спросила, кивнув головой на ангела, который сидел рядом, размазывая по лицу сопли. Он будто бы сдулся, стал меньше размером и уже не выглядел столь угрожающе.
– Он больше не ангел. Дурачок: позволил тебе забрать его благодать. Чему их только учат? – криво улыбнулся рыцарь. Зефон всхлипнул и пополз в мою сторону.
– Чего это он? – спросила, умирая от любопытства.
– Он теперь смертен, ты запросто можешь убить его, – пожал плечом демонюка и подтолкнул ко мне ногой копье.
– Нет, не буду, – заупрямилась, ощущая растущее во мне чувство жалости к несчастному. Я подошла к Зефону и, повинуясь какому-то странному инстинкту, приложила ладонь к его лбу. Синеватая энергия завихрилась на кончиках пальцев и потекла по бледному лицу ангела, заползая в уши, нос, полуоткрытый рот.
– Прости, прости меня, – захрипел он, стоя передо мной на коленях.
– Прощаю, – буркнула я великодушно, – но если еще раз попробуешь продырявить дорогое мне пузо, фиг ты получишь обратно свою благодать. Просто, я добрая сегодня.
Закончив с Зефоном, отправилась посмотреть, что стало с синемордыми паразитами. Кафр и Мутилл сладко спали, тесно прижавшись друг к другу.
– Подъем, голубки, – рявкнула я. Кафр открыл глаза и отдернул руку, которой обнимал своего толстого приятеля.
– Ну, мамочка, ну еще пять минут, – причмокнул полными губами Мутилл и попытался перевернуться на другой бок. Недолго думая, залепила ему такую оплеуху, что треск от нее, наверное, было слышно в пещере Нидхегга.
– Драться-то чего? Я ж не виноват, что ангельское присутствие так действует на наш организм, – забубнил джин, потирая покрасневшее ухо.
Асмодей, улыбаясь, о чем то говорил с растерявшим свой лоск Зефоном, исподтишка поглядывая в мою сторону. Ангел согласно кивал головой.
– Этих не возьму, – поморщился он, увидев обалдевших от столь близкого присутствия Ангела, джинов. – Терпеть не могу халваедов. Только тебя и леди Ангелину.
– О, не больно то и хотелось, – ощерился Мутилл. – Мне мамочка говорила, что вам вообще нельзя доверять.
– Да заткнись ты со своей мамочкой, – заорал Кафр, – мы с тобой как до дома-то доберемся?
– Фигня-вопрос, – ухмыльнулся толстяк и достал из кармана что-то, похожее на большой носовой платок. Расстелив его на земле, он уселся на лоскут ткани по-турецки и поманил пальцем полиловевшего приятеля.
– Где ты его достал-то? Сто лет не видел ковров самолетов, – удивился Кафр. – И как я помещусь, ты же все место занял?
– Садись, в тесноте да не в обиде, – улыбнулся от уха до уха Мутилли и похлопал себя по коленям, – а ковер мне мамочка дала.
– О, иблис, как же я не догадался, что и тут без твоей любимой родительницы не обошлось? – вздохнул Кафр и уселся на колени к приятелю под насмешливые взгляды ангела и демона. – Я тебя ненавижу, – скрипнул зубами джин, густо покраснев.
– Встретимся у дракона. Вы мне еще нужны, – приказным тоном сказал Асмодей и оскалился, глядя в вытянутые синие физиономии.
– Ты же нас освободил, – плаксиво начал Кафр, – а теперь ввязываешь в смертельно опасное мероприятие. Какой смысл в такой свободе, если мы постоянно рискуем своими шкурами?
– Убью, – рыкнул мой рыцарь и так посмотрел на строптивца, что тот вжал голову в плечи.
Черноглазый проследил взглядом полет взмывшего в небо транспортного средства и повернулся ко мне:
– Раздевайся, – коротко бросил он. – Живо, у нас мало времени.
– Что, прямо сейчас? – задохнулась от сбивающего с ног возбуждения и принялась стягивать с себя рубашку, совсем забыв о Зефоне, стыдливо отвернувшемся в сторону.
– Ты нормальная? – зашипел демон и закрыл меня крыльями. – Я порой удивляюсь, какая каша у тебя в голове. Просто хочу показать ангелу твои крылья. Зефон очень хороший лекарь. Может, он сможет что-то придумать. – Потом глянул в мое покрасневшее до состояния свеклы лицо и ошалело спросил: – Дьявол, а ты что подумала? Неужели ….? Совсем осатанела? Нашла время.
– Ага, мечтай, – взяв себя в руки, фыркнула в лицо демону, пытаясь унять лихорадочную дрожь. – Надо же было такое придумать даже. Извращенец, – нервно хихикнула, одела рубашку и приподняла ее на спине, обнажив уже зажившие, рваные раны, оставленные Люцифером.
– Можно попробовать, но за результат не ручаюсь, – Зефон дотронулся пальцем до кривых шрамов. Спину, словно кнутом резануло, и я упала на колени, завывая от лютой непереносимой боли. Было ощущение, что мне переломали все кости: по одной, медленно и с садистским наслаждением. Асмодей поднял меня под мышки
