что скажи бы он мне, знала ли я, как за себя постоять?»
Может, она восстала бы раньше, если бы поняла цель. Но как далеко зашла бы с новообретённой гордостью и стойкостью?
Конечно, дедушка утверждал, что хочет видеть её сопротивление, но хорошо знала его и понимала, что где-то существует черта, которую если пересечь, заставит его действовать. Очевидно, что где-то есть черта, которая и делала её незапятнанной невестой.
А значит, Изобель предстоит сделать серьёзный выбор — продолжить бросать вызов семье, чтобы видеться с Крисом или разрушить будущее ради того, что, вероятно, будет не более чем интрижка. Момент бунта, который она перерастёт.
Что, если её чувства к Крису мимолётны? Любовь это или просто похоть? Всё сводилось к тому, хочет ли она рисковать ради мужчины, которого на самом деле не знает?
Правильный ответ казался таким ясным, и всё же… Кристофер проявил того себя, которого она хотела узнать лучше. Он продемонстрировал уязвимость и парочку из своих страхов. С ним она открыла для себя страсть. Искушение.
Но стоит ли вкушать запретный плод, если в итоге потеряешь семью?
Она прошла к себе и закрыла дверь, хоть немного беспокоилась, что на комнату вновь могут наложить заклятие, заперев внутри, но в то же время гадала, подошли ли к переломному моменту её отношения с дедушкой. Хотел ли он, чтобы она сорвалась и взяла всё в свои руки. Вероятно, тогда всё изменится.
Она достала карты Таро, древнюю колоду, передаваемую из поколения в поколение. Цвета совсем не померкли и были яркими, как и в тот день, когда были нарисованы. Магия не позволяла. Изобель перетасовала колоду, знакомые движения и звук успокаивали. С лёгкостью, которая появилась после многих лет использования, она разложила карты.
Три карты. Прошлое, настоящее, будущее.
На первой — королева кубков. Лицо королевы царственное, но с намёком на мягкость. Она олицетворяла сострадание и заботу, девушка, которой Изобель была раньше, когда не сомневалась в будущем. Но девушке рано или поздно приходится становиться женщиной и забывать о детских представлениях о юности. Что же таит в себе настоящее?
Скользнув рукой по второй карте, она перевернула её и увидела колесо фортуны, вращающийся диск с различными возможностями, но перевёрнутый. Изобель плотно поджала губы, зная, что колесо означает сопротивление событиям. То есть грядут перемены, переворот, который ей может не понравиться.
Какое-то мгновение она смотрела на третью карту, и от волнения стиснуло грудь. В прошлом, когда она раскладывала карты, последняя показывала будущее, связанное с любовью и счастьем. Но всё изменилось. Выбор может сбить человека с намеченного пути. В последний раз Изобель раскладывала карты перед тем, как её мир перевернулся. До того, как она встретила Кристофера.
Колебание не изменит исхода. Она положила ладонь на третью карту и нахмурилась, потому что там лежала не одна карта.
Она развернула их веером. Как она могла по ошибке сдать три карты? Такого с ней ещё никогда не случалось. Зная, что силы часто говорят загадочными способами, она перевернула одну и увидела свисающего с дерева человека, что означало принятие обстоятельств.
Другими словами, жертва в настоящем приведёт к будущему.
«Держу пари, я догадываюсь, что это за жертва».
Но разве выбор только один?
Изобель мешкала над двумя оставшимися картами, всё ещё лежавшими рубашкой вверх. Она одновременно хотела и боялась увидеть их.
Холодный ветерок пронёсся по руке, и карты перевернулись.
Первая карта, любовники, но у Изобель перехватило дыхание от второй. Мрачное лицо смерти застыло рядом с любовниками.
Если духи говорили, значит, они ясно давали понять — Изобель стоит на перепутье. Одна ветвь вела к тому, что она поступала так, как от неё ожидали, жертвуя собой ради будущего, ради блага своей семьи.
Если пойдёт по другой ветви и поддастся искушению, станет любовницей… И найдёт смерть.
Стоило ли мгновение страсти такой цены?
— Какого хрена ты сказал?
— Я спросил, где, чёрт подери, Изобель? — отрезал Крис и услышал щелчок.
Эванджелина повесила трубку, не ответив. Затем проигнорировала его звонки, направляя Криса на голосовую почту. Персонализированную почту только для него с записями: «Отвали, придурок. Би-и-и-ип». «Иди и отсоси у сатира, придурок вафельный». И самая худшая: «Ты недостоин моей сестры».
Возможно, это так, но это не означало, что Крис прислушается. Он продолжал звонить, потому что был надоедливым придурком и не знал, что ещё делать. К его удивлению, она ответила на тринадцатый звонок.
— Ты не прекратишь, да? — прямо спросила она.
— Нет.
— Никому не нравятся отчаянные мужчины.
— Не читай мне нахрен лекций. День выдался трудным.
— Не представляю, чего, по-твоему, ты добьёшься после встречи с Изобель.
Он тоже не представлял, но обрёл надежду, учитывая, что Эванджелина не казалась взволнованной исчезновением сестры.
— Ты знаешь, где она, так?
— Возможно.
— Скажи мне.
— С чего вдруг? Ты — какая-то шантрапа на бесперспективной работе. — Сказано с презрением королевской семьи. — Моя сестра заслуживает гораздо лучшего.
— Не спорю. Но если она не хочет иметь со мной ничего общего, пусть скажет об этом сама.
— Ладно.
— Не можешь… Что?
— Подхвачу тебя через десять минут.
Эванджелина повесила трубку прежде, чем Крис успел назвать адрес «у чёрта на куличиках». Ведьма понятия не имела, где он.
Проклятье. Он перезвонил, но в ответ услышал лишь тишину. Засовывая телефон в карман, Крис ворчал на ходу, слегка сутулясь.
— Идиотское магическое дерьмо выводит из себя.
Он споткнулся, но вовремя выпрямился, и в этот момент перед ним приземлилось что-то большое. Не птица или пианино, а женщина. На метле.
Крис взглянул на небо, а затем на Эванджелину.
— Чёрт, нет. Ты только что воплотила в жизнь все известные человеку клише о ведьмах.
— На самом деле, большинство ленивых дур, стилизующих себя под ведьм, теперь предпочитают зачаровывать ковры, потому что они удобнее. Зассыхи. — Она растянула алые губы в улыбке, обнажая идеально ровные белые зубы. — Магия не должна быть простой или удобной. — Она чуть подвинулась на толстом черенке. — Поехали?
— На этом? — Он ткнул в метлу и покачал головой. — С какого хрена я должен доверить тебе, пилотировать меня на этой палке смерти?
— Тогда, полагаю, ты не так уж сильно хочешь найти Изобель. Или просто боишься? — Она начала кудахтать, как курица.
Если вкратце, через мгновение, Крис обнимал Эванджелину за талию, пока ветер свистел в ушах, развевая волосы, а сумасшедшая сучка делала петлю за петлёй. Он не кричал, как девчонка. И не описался. Однако сделал мысленную пометку уничтожить мётлы, как только придёт к власти. Пусть люди
