Кстати, он дал моему деду успокоительное, так что очень скоро тот заснет. Жизни лорда Кэмпбелла ничего не угрожает, но следующие пару дней ему стоит провести в постели.
Сердце у него слабое, так что подобные переживания ему категорически запрещены.
Разузнав побольше о слабом сердце лорда Кэмпбелла – это замечание меня встревожило, – я поблагодарила доктора Грэхема, после чего все же попросила у него успокоительное.
Не для себя, а для Молли.
О том, что у меня беда со зрением, говорить ему не стала – доктор выглядел уставшим, а со мной явно произошла какая-то ерунда.
– Принимайте по одной чайной ложке на ночь, – с этими словами доктор Грэхем выдал мне коричневую склянку, – и спокойный сон вам гарантирован.
После этого пообещал, что заглянет к нам завтра днем.
Ушел, а я проведала засыпавшего деда, после чего уговорила Молли выпить успокоительное. Самой же мне не мешало принять ванну – смыть с себя ненависть монстров из чужого мира.
Наконец, улеглась в кровать.
Молли уже спала, но обещанного спокойного сна не было и в помине. Она металась по кровати, то и дело вскрикивая и что-то бормоча.
Вздохнув, я подошла к ее постели, уселась рядом и погладила Молли по плечу. Но она не проснулась – похоже, настойка доктора Ричардсона крепко держала ее в объятиях сна.
В них Молли спорила с какой-то дамой.
Дама с вуалью, так она ее называла. И еще своим куратором, хотя мне казалось, что Молли и слова-то такого знать не должна!..
Приют в Лисборне, где она провела больше пяти лет, был не самым приятным местом. По ее словам, Молли постоянно прогуливала уроки, и мне даже пришлось подтягивать ее навыки чтения и письма.
Так вот, в своем беспокойном сне Молли уговаривала эту даму, доказывая, что мне нужно немедленно вернуться в Истерброк. Для меня здесь слишком опасно!
Иначе они меня найдут и убьют! Вот, уже нашли и почти убили!..
– Молли, – я сильнее потрясла ее за плечо, – проснись, пожалуйста! Тебе снится плохой сон.
Она открыла глаза и заморгала.
– Мисс Кэрри, что случилось?!
– Все хорошо, – отозвалась я, хотя серьезно в этом сомневалась. – Молли, кто такая дама с вуалью? Та, которая твой куратор? И каким образом это связано со мной?
– Это всего лишь сон, мисс Кэрри! – пробормотала она, отводя глаза. – Дурной сон, и я знать не знаю никаких дам с вуалью!
Я немного на нее посмотрела – меня не оставляло ощущение, что Молли мне соврала, причем без видимых на то причин и довольно неумело.
Но делать было нечего – она не собиралась признаваться, поэтому, пожав плечами, я вернулась в свою кровать.
Глава 8
Дом Сегеринов, Питер и Жозефина
– Питер, рада тебя видеть, сынок! – с энтузиазмом произнесла Жозефина.
С излишним энтузиазмом, мысленно поморщился Питер, потому что голос матери вызвал у него очередной виток головной боли.
До этого, лежа в кровати, Питер сумел заговорить «зубы» этой самой боли, и она практически его оставила.
Пришлось «договариваться», потому что все целительские заклинания, которые он изучал в академии, Питер успел позабыть, а посылать за доктором по случаю банального похмелья он считал слабостью и ненужным расточительством.
Поморщившись на излишке яркий свет, он вышел на веранду. Стояло чудесное утро… Хотя нет, уже близился полдень, но запах цветов из сада, солнечные лучи и щебет птиц нисколько его не обрадовали.
Наоборот, всячески ему намекали, что два последних бокала виски у Виззманов были явно лишними. А еще нашептывали о том, что не следовало отправляться в клуб вместе с де Бражье, пребывавшим в самом мрачном расположении духа.
Эта поездка, выпивку в которой всем оплатил виконт, тоже не пошла на пользу его голове. Но Питер мечтал поскорее забыть о позорном провале у Виззманов, поэтому… Ну что же, забылся он на славу, вернувшись домой только после рассвета!
И все потому, что принцесса Джорджи в жизни оказалась куда более очаровательной, чем Питер рисовал себе даже в самых смелых мечтах.
О, это чудесное лицо со смугловатым оттенком бархатистой кожи, отличительная черта всех Дорсеттов. Непослушные каштаново-рыжие локоны, темные проницательные глаза и…
Безразличное выражение, с которым Джорджиния Дорсетт посмотрела на Питера, когда виконт де Бражье его представил.
Это выражение так и не изменилось, напрасно Питер буквально лез из кожи вон, чтобы заинтересовать принцессу, затмив остальных ее кавалеров. Пытался быть остроумным, шутил и засыпал ее комплиментами, время от времени поворачиваясь к Джорджи в профиль – он несколько раз слышал, что в профиль он совершенно неотразим.
Но вместо того, чтобы влюбиться в него без оглядки, выделив среди остальных, принцесса хмурым голосом заявила своей свите, что ей нужно в дамскую комнату.
Она собирается припудрить носик.
И Питер решил, что это хороший знак.
Значит, принцесса хочет быть очаровательной, чтобы понравится кому-то из них больше остальных. Он самонадеянно подумал, что ему – потому что, кажется, он в нее влюбился!
Питер прождал принцессу около получаса, гипнотизируя дверь дамской комнаты, но Джорджиния Дорсетт из нее так и не появилась.
Ему все же хватило ума обойти дом Виззманов с другой стороны. Там он увидел приставленную к окну дамской комнаты лестницу.
Джорджи просто-напросто от всех сбежала.
С чьей помощью она это сделала, Питер не знал, но, вполне возможно, в этом ей помог брат Густав.
Напрасно Питер ее разыскивал – в доме Виззманов принцесса так и не появилась.
Это был провал, что тут еще сказать?!
Зато дома его ждали излишне жизнерадостная мама, слишком яркое солнце и жужжащие над цветами роз пчелы. Ну почему они жужжат так громко?!
– Питер, ты снова выпал из происходящего, даже не дойдя до стола, – укоризненным голосом произнесла Жозефина. – Но все же присаживайся, мой дорогой! У меня есть что тебе рассказать.
– Зря ты вчера не была у Виззманов. К ним был приглашен Арнольд Штрассер из Шлесбурга. Кстати, вдовец, а заодно и сосисочный магнат, – устроившись за столом, заявил Питер, получив из рук матери чашку кофе.
Ну что же, сказал он сам себе, пусть у Виззманов и был провал, но это еще не окончательное поражение. Ему удалось раздобыть приглашение на сегодняшний Бал Дебютанток, где непременно будет присутствовать принцесса Джорджиния.
Как-никак, она тоже дебютантка и…
– Питер, не смей впадать в задумчивость! – строгим голосом произнесла Жозефина. – Поговори со мной! А еще лучше спроси, почему я не была у Виззманов, если я к ним собиралась.
Произнеся это, она уставилась на него с многозначительным выражением на лице.
– Скажи мне, мама, почему же ты не была у Виззманов? – преувеличенно любезным тоном поинтересовался Питер.
– Вот поэтому! – Жозефина показала ему на лежавшую перед ней стопку бумаги, исписанную мелким, аккуратным почерком. – О, Питер, я не только не смогла поехать к Виззманам, но и не спала всю ночь. Читала – и нисколько об этом не жалею!
Он уставился на мать недоуменно, не понимая, о чем идет речь.
– Читала, ты?! – удивился он. – Но что именно ты читала?
– Ту самую книгу, Питер, что же еще?! Я была в издательстве! – произнесла Жозефина торжественным голосом.
– В издательстве? – поморщился Питер, не в состоянии понять, о чем идет речь.
Какое еще издательство? И почему мама, когда это настолько важно для них двоих, не явилась на прием к Виззманам?
Туда прибыл надутый и высокомерный индюк Штрассер, решивший заполонить Виенну своими шлесбургскими сосисками и громким голосом вещавший о том, что скоро их будут подавать к столу в каждом доме столицы.
Питер счел его отличным вариантом для замужества матери.
– Ты же сам просил меня посодействовать в любовном вопросе, – напомнила ему Жозефина. – Твой друг Мэтью ищет девушку, которая приходила в издательство к моему брату и принесла туда книгу.
