– Посмотри на это с другой стороны, — Огудал приблизился к дочери, положил ей руку на плечо. Скинуть она ее не посмела.
— Ты спасаешь нашу Реентарию. Приносишь себя ей в жертву, если угодно. И мне хотелось бы, чтобы для тебя эта жертва не стала мучительной. Думаешь, я тебя оставлю в опасности? К тому времени, как кто-то из Меелингов сумеет понять, будто что-то не так, королевство будет в моей власти. Благодаря искусной магии и привлечению могущественных соратников. Когда они увидят, насколько близко мы подобрались к короне Тигров, помогут нам подчинить Меелингов.
– Как я понимаю, отец, — блеск в глазах Золиданны стал уже не таким ярким, она успокаивалась, — вы считаете, что наше преимущество — это сильная магия Реентария. В то время как Меелингу вы рассматриваете государством слабым в этом отношении.
– Совершенно верно, – кивнул Огудал.
– Но вы сами сказали, что понятия не имеете, что это за трюк с древним деревом. А что, если магия в этих местах все же возрождается? Тогда противник куда более грозный, чем вам сейчас это видится. Или Некто признался, что это он вдыхает жизнь в сухостой?
– Нет, — пришлось признать Огудалу, — по его словам, подстроить такое невозможно.
– Что же это может быть в таком случае?
Царек вздохнул с облегчением. Дочь выглядела уже просто оживленной и заинтересованной, словно как в детстве собиралась разрешить любопытную головоломку.
– Возможно, твое появление сказалось живительным образом на магических артефактах, что тут начали отмирать. Ты ведь полна волшебства и можешь призывать на помощь свою стихию. Но если это так, Меелинга своим почитателям ничем не будет полезна.
– А другой вариант вы не учли, папенька? — Золиданна смотрела на отца с прищуром, отчего он заволновался.
– Какой же еще может быть вариант?
– Самый очевидный, отец. Где-то здесь бродит настоящая истинная-предреченная. И время от времени она пересекается с кронпринцем. Оттого магия вновь пробуждается.
– Скажешь тоже! – фыркнул с некоторым облегчением Огудал, отметая теорию неессы, как несостоятельную и даже смешную. — Будь это правдой, девица уже под ноги Дитмору сама кинулась.
– Может, у нее есть обстоятельства, которые мешают это сделать, — упорствовала Золиданна, – например, уже имелся жених, до того как истинность проявилась, или метку еще не особенно видно. А то и вовсе, она не поняла, что этот знак в себе несет.
— Предположение неправдоподобное, но довольно интересное. Знаешь что, моя милая? Обрати на всякий случай внимание на дам, которые оказываются рядом с твоим женихом.
– Пока я заметила одну девицу, — задумчиво произнесла Золи, — не знаю, кто она, но дважды попадалась мне на глаза. Во дворце на балу и у дерева, как раз когда там народ чудесам дивился. Только она, кажется, не из благородных.
– А это вообще невозможно, — крякнул Огудал, — истинная кронпринца должна быть чистой и знатной крови. Так что ищи какую-нибудь дочку герцога или графа.
12.2
– Сколько же новой поросли! — Ибнер, маг зеленой стихии, стоял на коленях у древнего дерева, вглядываясь в почву, сквозь которую пробивались ростки.
– Так сразу и не пойму, это Меелинга деток пустила, или сорняк буйствует, — пожаловался он Холумеру. Чернокнижник был рядом, но не ползал по грунту, а в полный рост возвышался над своим коллегой.
– Если это новые ростки, то что же, тут меелинговая роща будет? — спросил Холумер.
– Я такого не встречал. Странное это конечно. Будто бы ни разу до этого тигры на истинных не женились.
Ибнер поднялся, отряхивая колени.
– Арвер с Арланой — нареченные, и что же? — продолжал советник. — Магия как шла на спад, так и продолжила это делать. Еще тридцать лет назад рождались бытовые маги. Редко, мало, но встречалось такое. А теперь и эта искра погасла.
– Удивляюсь я тебе, Ибнер, — сказал Холумер с изрядной долей раздражения, — как птичка порхаешь и один конец с другим никак связать не можешь. А ведь звание мудреца придворного имеешь. Вот он, недостаток магии в королевстве. Если от кого искрит – его тут же во дворец тащат.
– Знаю, что ты меня крепко не любишь, чернокнижник, — усмехнулся “зеленый” колдун, — однако не тебе решать, кого советником при оборотнях делать.
Холумер поскрипел зубами, но все же решил ответить на заданный ему прежде вопрос. Просто чтобы показать — он-то ответ знает.
— Разве не слышал ты, о чем звездочет сказывал? Это не просто истинная пара, а Предреченная. Её само небо благословило. Эти души должны были встретиться и объединиться, чтобы разбудить заснувшую Меелингу, сердце древней Силы этих мест. Никакой другой союз влияния такого оказать не сумеет. Разве ты не чувствуешь пробуждение мощи своей стихии?
– Чувствую, — кивнул Ибнер. Кажется, его недоверие соратника по ремеслу магическому совсем даже и не трогало. — Вот и поражаюсь тому. Пока оживает только лишь дерево, но что дальше будет? Распространится ли сила на весь город? А потом на королевство полностью? Или останется здесь, и за подпиткой магам нужно будет сюда приходить.
А он не так прост. Холумер посмотрел пристально на “зеленого”. Ибнер — полная его противоположность. Низенький, пухлый, носит мантию свободного кроя, нежно-салатового оттенка. Длинные и очень густые песочного цвета волосы забавно падают на пухлые щеки. Глаза при этом большие, даже огромные. И тоже зеленоватые. Лет ему около сорока, может и меньше, морщин почти нет.
– Скажи, зачем ты вместе с Хорезом в горы ходил? — внезапно спросил Холумер. — Песни звезд для тебя разве имеют значение?
– Там горные травы, — пожал плечами Ибнер, — да и от жены хоть на три дня сбежать. Дети ругаются промеж собой, а она заставляет их мирить да воспитывать.
Да он сам еще ребенок! Холумер вновь почувствовал неприятие. Сам он — человек одинокий. И намеренно таким оставался, чтобы семья не отвлекала от важных дел государственных. Лет ему, правда, еще немного, есть время передумать и наследство оставить. Но не до того сейчас. А глядя на Ибнера, и того меньше хочется женой обзаводиться, если раздоры с нею так влияют на исполнение работы своей. Место Ибнера сейчас тут, у оживающего Древа, а не в горах. Травы ему понадобились! Знахарка-травница нашлась.
Куда симпатичнее ему Хорез, пусть его и называли порой безумным. Тоже одиночка без жены и детей, кажется, у него и родственников живых в Меелинге нет. И предан делу до глубин своей звездной души.
Что касается четвертого советника, графа Лидмора, с ним все понятно. Степенный мужчина, в годах уже. Преданный брат королевы и давний друг короля. Дитмору он словно второй отец. Особых магических успехов за Лидмором Холумер не замечал, но ведь граф — оборотень. И говорят, язык прочих зверей понимает. Заклинаниями владеет, но не как он, Холумер. Чернокнижник своим образованием гордился весьма. И считал, что силами его может превосходить разве что Хорез, недаром его как главного из советников воспринимают, хоть он и королю не родственник.
– Смущает меня знаешь что? — простодушно, как брату, сказал Ибнер. — Это все красиво, что с Меелингой происходит. Листики, цветочки. Но магические круги от нее пока что не расходятся. Будто она показывает: вот, ребятушки, я готова. И на том всё. Народ чудес ждет.
– Не все сразу, — снисходительно ответил Холумер, — столько лет она гасла, не может все кубарем завертеться. Вот после консумации посмотрим, какой расцвет начнется.
– Скорей бы уж, — вздохнул “зеленый”, — а что там за тигр внизу, по долине мчится?
Вот глазастый какой. Сумел же разглядеть, на таком расстоянии огромная кошка будто козявка оранжево-черная. Но тоже присмотрелся к бегущему зверю.
– Кажется, в сторону замка в горах двигается, — сказал чернокнижник, — не иначе, Дитмор напряжение сбрасывает.
– Странный он сейчас, — согласился Ибнер, — все ли в порядке с этой нареченной? Не выглядит кронпринц счастливым.
