– Не думаю, что идея хорошая. Магуайр держит меня на длинном поводке, но это все равно поводок.
Я подумала о Большом Боссе, что сидит за длиннющим столом, обозревая свое королевство, а рядом вооруженная охрана и, вполне возможно, даже летающие обезьяны на подхвате. Если Карсон хочет оставаться вне радара Магуайра, то не имею ничего против.
А вот против воровства имею, но нам нужна машина, да и гейс возмутиться не позволит. Я так долго стояла там и боролась со своей совестью, что выражение лица Карсона сменилось на сочувственное.
– Иди, – сказал он, снимая с моих плеч пальто и слегка подталкивая в магазин. – Пятнадцать минут. Закупайся быстро.
У меня пятнадцать минут и четыре сотни долларов. Карсон сам отпустил меня на таком длинном поводке, что повеситься хватит. Верил, что я вернусь добровольно, или полагался на гейс?
Выполнение моей клятвы перекладыванию на чужие плечи не подлежало, но я могла выбирать, как действовать в интересах заданной цели до тех пор, пока мое подсознание считало, что выбор сработает. Сказать охраннику, следящему за тем, как я кладу в корзину зубную пасту и чистое нижнее белье в три часа ночи, что меня похитили? Резко участившийся пульс – и здравый смысл идею отверг.
Я могла бы выйти через заднюю дверь и найти такси или телефон. Могла бы позвонить агенту Тейлору. Могла бы поделиться с ним всем, что знаю, и дать показания против Магуайра в обмен на освобождение от ответственности за те преступления, что за прошедшее время успела совершить.
Потом ФБР экспресс-почтой перешлет меня обратно в Техас. Гейс доведет меня до психушки, Магуайр отомстит моей семье или Тейлору, и это окончательно меня доконает.
Но самое главное, помимо моего попадания в тюрьму или в дурку, ФБР останется без экстрасенса. Самый большой шанс на спасение Алексис зависел от того, продолжу ли я дело – разделю свою участь с Карсоном и пойду по ее следу. Мы должны добраться до нее или до шакала раньше похитителей.
– С вами все в порядке, мисс?
Моя дилемма привела меня к заваленному аксессуарами прилавку, за которым стояла продавщица – тучная женщина в синем халате и с бейджиком «Дорис». Поскольку я немного отвлеклась, мне потребовалась секунда на осознание того, что она присутствовала здесь… не полностью.
– Со мной все нормально, – заверила я. Особенно если сравнивать с тем, кто навечно застрял зазывалой в «Уолмарте». Так вот что сестра Микаэла называла чистилищем.
– Могу я вам чем-то помочь?
Я вздохнула. Если бы это было так легко.
– У вас есть то, что поможет мне спасти девушку от похитителей, возможных членов братства колдунов?
Дорис вскинула голову, обдумывая мою проблему:
– Может, что-нибудь из отдела охоты и отдыха на природе?
Очень заманчиво.
– Сначала мне нужно ее найти. Все, что у меня есть, – догадки и флэшка в виде пластиковой мумии.
– Флэшка? – переспросила продавщица, моргая за стеклами очков «кошачий глаз». – Тогда, может, в отделе записывающего оборудования посмотрите?
– Это компьютерная… – я оглядела ее начес в стиле семидесятых и закончила, – штуковина.
– О, компьютеры у нас есть, – радостно объявила Дорис. – Тридцать второй ряд. Милейшие маленькие нетбуки, чтобы порхать по той самой всемирной сети.
Да, не стоит судить о тени по ее прическе.
– Спасибо, Дорис. – За время нашего разговора очертания ее расплывающейся фигуры стали четче. Сколько раз она задавала вопрос «Чем я могу вам помочь?» и не получала ответа? Я посчитала себя обязанной сказать ей: – Вы мне очень помогли.
Тень просияла, буквально озарившись улыбкой:
– Всегда пожалуйста! Приятного дня!
Схватив корзину, я поспешила в нужный мне ряд. Над выбором голову не ломала, просто подцепила самый дешевый рабочий нетбук. Мои пятнадцать минут практически истекли, но когда я направилась на выход, одна мысль меня остановила. Правда, как долго Дорис встречала приветствием людей, которые не могли ее услышать?
Я вернулась в отдел аксессуаров. Тень Дорис по-прежнему стояла за прилавком, продолжая улыбаться и двигаться по замкнутому кругу своей прежней жизни.
– Здравствуйте! – сказала она, начиная заново. – Добро пожаловать в «Уолмарт»! Могу я вам чем-то помочь?
– Вы хотели бы отправиться домой, Дорис? – Тяжело было не разговаривать с ней как с ребенком. В некотором роде им она и являлась. Заблудший ягненок, каждый день похож на предыдущий, дома нет.
Ее взгляд поблек, лицо, годами не видевшее солнечного света, застыло от бесконечного, бессмысленного повторения. И так уже было до того, как она умерла. Шаблон нелегко разорвать, но наконец, как свет в занавешенном окне пустующего дома, вспыхнуло осознание.
– Хотите сказать, моя смена закончилась?
– Да. – Я опустила корзину, взглянув на большие часы в передней части магазина. Этот переход обещал быть быстрым и грубым.
Я представила, как мой дух прилил к коже будто румянец, пульсируя в унисон с сердцем – не скоростное и лихорадочное пение, вроде тех случаев, когда на меня влиял гейс, но сильное и мощное. Воздух вокруг меня гудел, вызывая эхо, и Завеса появилась перед нами как занавес из нанизанного на нити бисера.
Дорис охнула:
– Мои собаки! Все это время, пока я была на работе, они меня ждали. Бедняжки, наверное, так проголодались! – Она шагнула вперед – прямо сквозь прилавок, чувствуя, как ее утягивает в другой мир.
Эту часть я любила. В такие моменты становилось ясно, что все не зря.
– Ваши собаки будут очень рады вас видеть, – широко улыбнулась я. – Сбросьте форму и идите, Дорис.
Сняв халат, она позволила ему упасть в небытие и побежала через бисеринки ртути, что запирали ворота в ее вечность. Когда женщина исчезла, я уловила запах свечного воска и надрывное пение Конвея Твитти.
Она не сказала спасибо. Они никогда не говорили. Были слишком взволнованы тем, что ожидало их впереди, чтобы думать об оставленном позади, а большего мне и не требовалось.
Завеса размылась и смягчилась до шелковой ряби, и я потянулась своим духом, чтобы закрыть ее, уменьшить ее вибрации, как заглушают звонящий колокол.
Но остановилась, стоило мне увидеть по ту сторону черную фигуру, напоминающую рыщущую на подсвечиваемой лунным светом занавеске тень.
«Освободи меня, дочь шакала».
Слова шепотом пронеслись в моей голове в тот момент, когда Завеса закрылась.
В ушах звенело. Голова звенела. Раньше никто не разговаривал сквозь Завесу. Вечность скрыта от живых. Таково правило.
По крайней мере, таково мое правило, потому что я никогда не видела ничего другого. Я была на девяносто девять процентов убеждена, что увиденное – плод некой происходящей наяву горячечной галлюцинации, спровоцированной стрессом и магией.
