— Ах, ну как же! — почти рассердилась мисс Кросби. — Все уже знают, что его высочество на балу влюбился в тебя с первого взгляда и намерен на тебе жениться. Конечно, будучи членом королевской семьи, принять решение единолично он не может, и именно поэтому недавно он ездил в Эмберли — чтобы получить разрешение его величества. И, наверно, его получил, раз с тех пор он уже не единожды приезжал к вам с визитом и даже сопровождал тебя в Карис.
Лотта бросила на меня умоляющий взгляд. У нее на лбу выступили капельки пота, а руки нервно дрожали.
— Прошу простить нас, мисс Кросби, но мы не хотели бы говорить об этом сейчас, — не допускающим возражений тоном сказала я. — Думаю, вы понимаете, что, упорствуя в своем желании, вы можете вызвать неудовольствие не только Лотты, но и человека, о котором вы только что изволили говорить с таким придыханием.
— Ох, нет! — испугалась Мэйбл. — Не подумайте ничего дурного, я не скажу никому ни слова, я всего лишь хотела…
Я покачала головой, призывая ее к молчанию, и она энергично закивала:
— Да-да, я понимаю. До тех пор, пока всё окончательно не будет решено, нужно делать вид, что мне ничего не известно. О, Лотти, дорогая, но как же я рада, что ты удостоилась внимания самого брата короля!
Я была уверена, что это было совсем не так, и на самом деле мисс Кросби не испытывала к подруге ничего, кроме зависти.
— Тем более, что, возможно, еще ничего не решено, — с надеждой добавила та. — Всё-таки его величество может счесть, что ты — недостаточно хорошая партия для его брата.
На этой оптимистичной для себя ноте она и откланялась. Я посмотрела в окно и, убедившись, что гостья села в экипаж, подошла к Шарлотте:
— Лотта, нам нужно поговорить!
Она подняла на меня полные слёз глаза:
— Ты это знала, да? Ты обо всём знала, но предпочла мне ничего не говорить? Вы устроили всё это за моей спиной? Ты и герцог, да?
От неожиданности я не сразу поняла, в чем она меня обвинила.
— С чего всё началось, Рэйчел? Ты изначально хотела, чтобы он обратил на меня внимание? Именно поэтому ты и потратилась на дорогое платье для бала?
Если бы она знала о моих чувствах, то поняла бы, насколько жестокими были ее слова. Но она не знала.
— Нет, дорогая, как ты могла такое подумать?
— А что я должна была подумать? — она разрыдалась, а когда я хотела обнять ее, вскочила с места и отошла на несколько шагов. — Вы всё решили за меня! Я уже почти поверила, что ты другая, что тебе важны мои чувства, мои желания…
Мое сердце разрывалось от жалости, но я не знала, как убедить ее в том, что для меня эти слухи стали таким же потрясением, как и для нее самой.
Она была близка к истерике, когда, наконец, я приняла решение и громко сказала:
— Прекрати на меня кричать! Ты ведешь себя как маленькая глупая девочка! Выпей воды, помолчи и успокойся! А потом мы продолжим разговор как взрослые люди.
Она сначала опешила от моего тона, а потом неожиданно послушалась. И хотя зубы ее застучали о стекло стакана, который она поднесла ко рту, она уже на смотрела на меня волком.
— Давай я расскажу тебе обо всём по порядку, — сказала я, когда мы обе сели за стол, хоть и на отдалении друг от друга. — О твоей помолвке я узнала только вчера от леди Снорк, с которой случайно встретилась в кондитерской. Насколько я поняла, этот слух появился в Литоне недавно, но сразу же стал предметом обсуждения во всех салонах. Но пока этому слуху нет ни единого подтверждения. Не думаю, что его высочество стал бы обсуждать этот вопрос с кем-то, кроме брата — и уж тем более, не с местными кумушками. Все их догадки строятся только на том, что герцог часто бывает у нас в поместье. Но пока он не сделал официального предложения, всё это — не более, чем досужие разговоры.
Не знаю, кого я больше успокаивала таким образом — ее или саму себя. Но на Шарлотту это, кажется, подействовало.
— Значит, его высочество не говорил с тобой обо мне? — она совсем по-детски шмыгнула носом.
Я заверила ее, что не говорил.
— О, Рэйчел, но если он всё-таки сделает предложение? — теперь она смотрела на меня с надеждой. — Ты же не станешь заставлять меня принять его?
Что я могла на это ответить?
— Я не хочу выходить за него замуж! Я совсем не люблю его! Я понимаю, что отказать такому человеку немыслимо, но прошу тебя — не запрещай мне сказать «нет»!
Слова давались мне с трудом, но я всё-таки смогла сказать:
— Конечно, дорогая, ты уже достаточно взрослая, чтобы принимать решения самостоятельно. Я не вправе заставлять тебя делать что бы то ни было. Поступай так, как подсказывает тебе сердце.
Не знаю, кого я больше успокаивала этим — ее или себя.
Она уже снова рыдала, но хотя бы не воспротивилась, когда я села с ней рядом и обняла ее вздрагивающие плечи. Так мы и сидели в гостиной, пока с конюшни не вернулся Нэйт.
37. Визит барона Джексона
После треволнений этих двух дней я думала, что хотя бы следующий позволит нам с Лоттой немного передохнуть, но он привел к нам визитера, который ничего не знал о заполонивших Литон слухах, и чье предложение было совсем иного толка.
— Простите, ваша светлость, что прибыл в Карлайл Холл без предупреждения, — барон Джексон отвесил мне учтивый поклон и охотно присел на предложенный стул.
— Все в порядке, ваша милость, — я чуть наклонила голову. — Надеюсь, вы приехали не для того, чтобы возобновить тот разговор, который однажды уже был неприятен нам обоим.
Он смущенно закашлялся и ответил:
— Боюсь, миледи, именно для этого.
Меня возмутила подобная наглость, и я постаралась, чтобы это чувство отразилось на моем лице. Но барона этим было не пронять.
— Я всего лишь прошу выслушать меня, ваша светлость. Уверяю, предложение, которое я намерен повторить, стало еще более выгодным. Я готов утроить ту сумму, что предлагал ранее.
Нужно признать, это было весьма щедро. Но, тем не менее, я покачала головой.
— Вы напрасно отказываетесь, миледи, — настаивал он. — Да, я понимаю, что победы в Бэрстоне и Карисе вскружили вам голову, но между этими скачками и Анзором — слишком большая разница. Ваш конь еще слишком молод, и когда он окажется на огромном ипподроме с гудящими трибунами, кто знает, как он себя поведет? Мои же лошади, напротив, уже бегали в таких условиях. И у меня лучшие жокеи в стране.
Эванс принес на подносе графин со смородиновым ликером и налил его в хрустальный бокал. Барон не отказался.
— Не понимаю, ваша милость. Если вы так уверены в своих лошадях, то зачем вам Альтаир? Если он не выиграет в Анзоре, то окажется, что вы переплатили.
Он не стал спорить:
— Да, возможно. Но ставки слишком велики, и мне хотелось бы быть уверенным в победе. Владельца лошади, которая победит, представят его величеству, и я не намерен рисковать. Я был бы не прочь получить доходную должность в каком-нибудь столичном министерстве, и даже минутная беседа с королем может этому весьма поспособствовать.
Его можно было понять — я уже прочитала в «Эрландском ревизоре», что хозяин лошади-победительницы должен сидеть на торжественном вечере неподалеку от его величества. Отличная возможность зарекомендовать себя в свете и несколько обелить подмоченную репутацию.
— Ну, что же, ваша милость, благодарю за откровенность, но, простите, на мое решение это не повлияет. Альтаир — любимая лошадь маленького лорда Карлайла, и я не могу его разочаровать.
Мне казалось, что разговор окончен, но барон не торопился откланяться.
— Я ожидал такого ответа, ваша светлость, — кажется, Джексон действительно не был ни обижен, ни удивлен. — Тогда осмелюсь предложить вам другой вариант. Я заплачу вам ту сумму, что предлагал изначально, за то, что Альтаир проиграет забег.
Мне показалось, что я ослышалась. Разве мог человек в здравом уме произнести это вслух?
— Вы понимаете, ваша милость, что предлагаете мне пойти на нарушение закона? — я вложила с свой голос столько гнева, сколько смогла отыскать. — Подобные манипуляции не только осуждаются обществом, но и могут привести в тюрьму.
