другие собирать слизь со стен, третьи подключились к домашней консоли, восстанавливая работу Айка.
Эрс окинул взглядом всю эту суету, а потом вышел в относительно целый угол и набрал меня через комм.
– Любимая, мы с Мейром дома. Айк показал входящий вызов, но почему-то не смог тебе ответить, – с улыбкой сказал мне муж.
– Странно. У вас всё в порядке? – спросила я, делая вид, что не знаю о случившемся.
– Да, всё хорошо, не волнуйся. Но лучше пару дней всё же пожить у родителей. Надо убедиться, что не будет незваных гостей. Я могу сам выбрать тебе вещи или ты хочешь, чтобы я захватил что-то конкретное? – уточнил Эрс, скрывая правду.
– Раз опасности никакой нет, то может я сама прилечу и возьму то, что нужно? – поинтересовалась я, заставляя Диолу тихонько хихикать.
– Это ни к чему. Я сам всё привезу. Так будет быстрее. Мы с Мейром так проголодались, – зачастил мой генерал, пытаясь скрыть волнение.
Я уже хотела разоблачить его, но свекровь активно жестикулировала, умоляя не выдавать её маленькую тайну.
– Ладно. Тогда выбери что-то на свой вкус, а мы будем ждать вас к обеду, – сказала я, обдумывая, как буду ночью сладко пытать Эрса, заставляя рассказать правду.
– Люблю тебя, Кира. Скоро буду, – попрощался мой брюнет, посылая мне воздушный поцелуй.
– И как давно вы за нами подсматриваете, мама? А главное – зачем? – обратилась я к Диоле, когда связь с Эрсом разорвалась.
– Брось, Кира! Никто за вами не подглядывал, – невозмутимо отозвалась ма-Диола.
– А что это было? – махнула я рукой в ту сторону, где недавно был голоэкран.
– Всего лишь меры предосторожности. Клянусь, что с момента твоего появления в жизни сына, я впервые включила эту камеру. Ты же помнишь, в каком уязвимом положении был Эрс. Мы Эйданом просто беспокоились о его здоровье. К тому же, это единственная точка наблюдения в доме. Мы никогда не вмешались бы в вашу частную жизнь, – заверила меня блондинка.
– И всё же вам лучше убрать эту камеру, – попросила я.
– Ты расскажешь о ней сыну? – уточнила свекровь, кусая губы.
– Нет, но тоже надеюсь на вашу честность, – настояла я на своём.
На какое-то время меня оставили одну. Диола погрузилась в суету подготовки ужина, обговаривая детали со своим Искином, телохранители о чём-то общались с отцом Рау и Эрса, а я всё размышляла.
Почему эти существа зашли к нам в дом, если обычно просто нападали огневой мощью с воздуха? И почему их было только двое? Так самоуверенны или я просто чего-то не знаю? Список вопросов к моим мужчинам рос, но я ещё не решила, как именно выпытаю эти данные, чтобы не подставить свекровь с её камерой.
Эрс и Мейр прибыли ровно через полчаса, как и обещал мой пунктуальный генерал. Тирс потёрся об мой живот и ушёл спать прямо на свободный диван в гостиной, а мы переместились на кухню, чтобы не мешать котопапочке отдыхать.
Ужин прошёл… как-то мимо меня. Даже Диола, видя моё настроение, переключила своё внимание на своего мужа и моих телохранителей, которые тоже присутствовали за столом. Судя по тем темам, что обсуждали мужчины, Гарс и Кэрон были далеко не рядовыми охранниками.
– Моя ахани устала. Спасибо за ужин, ма-Диола. Отец, – сдержанно кивнул родителям Эрс, и подал мне ладонь.
– Сразу ахани, а не энея? – удивился Эйдан Вион.
– Да, я нашёл редкое сокровище, – гордо улыбнулся муж, собственнически обнимая меня за талию, пока сидящие за столом мужчины и Диола глядели на меня, как на чудо.
– А в чём разница? – не поняла я.
Я раньше слышала от Эрса слово эйна, но как-то не заострила внимание на том, что после нашей первой ночи он назвал меня иначе.
– В степени единения. Энея – это первая постоянная связь между супругами, а ахани – редкость. Диола стала моей ахани только после рождения Рау. Это зависит от уровня энергетического обмена, – пояснил Эйдан.
– Ясно, – кивнула я. В принципе, мне было безразлично, как назывались наши с Эрсом узы, главное – это то, что мы связаны вместе и навсегда.
Пожелав всем спокойной ночи, мы поднялись на второй этаж, где располагались спальни.
Комната, в которую привёл меня Эрс была сугубо мальчишечьей. Интерьер ничем не напоминал наш дом, но всё же было уютно: на полках стояли каки-то кубки и награды, крутились изображения, где совсем юные Эрс и Рау играют в какую-то спортивную игру. Не хватало только плакатов на стенах, а так это была типичная спальня какого-нибудь подростка.
– Извини, тут давно надо было сменить интерьер, но ма-Диола сентиментальна. Да и мне нравилось раньше оставаться тут, – привычным жестом взъерошив волосы, признался Эрс.
– Здесь уютно. Не надо ничего менять. Я серьёзно, Эрс. Попроси и дальше ничего не переделывать в этой комнате. Когда пришлось продать родительский дом, я очень тосковала, не имея возможности вернуться… домой, – ответила я, обнимая мужа за талию.
– Я тебе уже говорил, что не заслуживаю такое сокровище, как ты? – касаясь меня губами, спросил Эрс.
– Ну… У нас на Земле подобные фразы используют при расставании. Типа, ты не виновата, всё дело во мне, – усмехнувшись, сказала я.
– Даже не надейся. Тебе от меня теперь не отделаться, – пригрозил муж, аккуратно роняя нас на кровать.
По плану нужно было задать Эрсу все те вопросы, что не давали мне покоя, но, едва наши с мужем губы соприкоснулись, как я забыла обо всём, отдаваясь безумному притяжению между нами.
В этот раз всё было иначе: не так остро, как впервые, но более полно, безвозвратно. Я растворялась в страсти Эрса, отдавая ему себя целиком, без остатка. Никогда раньше не думала, что близость может быть такой, как будто прикосновение двух душ, в котором не остаётся границ между мужчиной и женщиной.
После мы долго не могли уснуть. Просто лежали, наслаждаясь объятиями, переплетали пальцы, улыбались, как глупые подростки, впервые попробовавшие целоваться. Сон пришёл незаметно, а с ним снова зеленоватые небеса Ашхары. То чувство безграничного счастья, что заставляло меня много лет просыпаться со слезами на глазах вернулось снова, только в этот раз не было грусти от того, что скоро сон уйдёт, оставив меня несчастной, одинокой и потерянной. Я была ДОМА. По-настоящему дома, там, где любима, нужна, где моё место. А ещё что-то изменилось. Во власти грёз сложно понять ощущения, но меня как будто подсветили изнутри, заставляя видеть и чувствовать ещё больше, ярче.
Потом, когда власть глубокого сна немного отступила, оставляя меня
