к спине. Здесь не так много места. Сидя на корточках, я выглядываю наружу через щель в одной из досок. После нескольких попыток мне удается едва разглядеть половину лица Эверта и руку и ногу Ронака.
Я жду очень долго, как и парни. Капельки пота стекают у меня между лопатками и бисеринками собираются на лбу. В маленьком замкнутом пространстве не так много воздуха, и запах тоже не самый приятный. Не знаю, как долго я сижу съежившись в туалете, но наконец раздается звук веток, хрустящих под тяжелыми шагами. Не могу точно сказать, сколько их пришло, но определенно много. Я слышу новый голос.
– Стая Фиркроун, вижу, вы ровно там, где мы вас и оставили, – говорит мужской голос. В его тоне слышится злорадство, словно изгнание ребят веселит его. – Сколько времени уже прошло? Почти пять лет? Боже, как же летит время. – Он смеется злобно и невесело.
– Чего ты хочешь, Чосел? – спрашивает Ронак скучающим тоном.
– С чего ты взял, что я чего-то хочу? Может быть, я пришел просто посмотреть, как низко вы пали, перед тем как вы отправитесь на королевский отбор. Кому не нравится вид того, как долгое изгнание ломает душу перед состязанием?
– Мы не пали и не сломлены, – отвечает Ронак стальным голосом. – Мою стаю не сломить.
– Хм, посмотрим.
Мужчина подходит ближе к парням, и мне наконец удается его увидеть – ну, по крайней мере часть его. В отличие от парней с золотистой или бледной кожей, у него кожа пастельно-зеленого цвета. Его волосы намного более темного оттенка и собраны сзади металлической заколкой, а одет он в длинную темно-зеленую мантию. Когда он переводит взгляд на Ронака, я зажимаю рот рукой. Это он.
Высший фейри и советник принца. Он был рядом в тот день, когда я напала на принца Эльфара. Мое сердце отчаянно колотится в груди, но я заставляю себя дышать ровно. Определенно нельзя, чтобы он нашел меня. Он видел, как принц обрушил на меня свою магию и сделал материальной. Тогда на одно мгновение наши взгляды встретились, прямо перед тем, как я умчалась со всех ног из той комнаты.
Я нисколько не сомневаюсь, что он пришел сюда за мной, и от его следующих слов у меня перехватывает дыхание. Я вижу, как он поворачивается и бросает через плечо:
– Обыщите территорию.
Я с ужасом осознаю, что вместе с ним прибыли стражники. Ужасно много стражников.
– В чем дело, Чосел?
Фейри поворачивается обратно к Ронаку, когда мимо него в сторону хижины проходят три охранника. Вскоре я слышу, как они переворачивают все внутри, опрокидывая мебель на пол в процессе поиска.
– Принц… потерял кое-что, – уклончиво отвечает Чосел. – Мы обыскиваем близлежащие острова в поисках этого.
Да, говоря «это», он однозначно имеет в виду меня.
Ронак сдаст меня. Он укажет в моем направлении, и Чосел отправит за мной стражу.
А что его останавливает? Он не предан мне. Его уже изгнали. Не представляю, что произойдет, если Чосел узнает, что Ронак скрывал меня. Ронак не станет подвергать жизнь своей стаи опасности. Точно не ради меня.
Я беру себя в руки и переношу вес на носочки, слегка разминая крылья. Мне нужно приготовиться бежать. Может, у меня не получится уйти от них, но я должна попробовать.
Ронак скрещивает свои огромные руки на груди. На нем нет рубашки, его золотистая кожа блестит, словно ее святая цель – подчеркнуть его мускулы.
– Никто не может проникнуть на этот остров или покинуть его. Не через барьер, – говорит он. – Тебе это известно, Чосел.
– Известно. Мне также известно, что на этом острове присутствует странная магия. Я чувствую ее. И если я узнаю, что ты скрываешь то, что ищет принц Эльфар… что ж, давай просто скажем, что отбор покажется помилованием по сравнению с казнью, которая вас ожидает. Она будет медленной. Она продлится много-много дней, может, даже недели. Каждый раз, когда ты будешь молить о смерти, мы будем останавливаться, и придет целитель. И тогда, когда ты будешь исцелен, мы начнем заново. Ты потеряешь разум от боли. Ты и остальная твоя стая, – с угрозой говорит Чосел. – Но ты, Ронак, будешь последним. Ты увидишь, как твоя стая сломается, и только когда ты станешь умолять на коленях, целуя ноги принца, только тогда он позволит вам умереть.
Боги милосердные, этот парень до чертиков ненавидит Ронака. Я чуть не намочила штаны от его угроз, а он даже не обо мне говорит. Но Ронак лишь пожимает плечами. Дерзкий мерзавец.
– У тебя всегда было чересчур богатое воображение. Я могу сказать тебе прямо сейчас: я не знаю, что ты ищешь, но даже если бы знал, то сделал бы все возможное, чтобы ты это никогда не нашел, – говорит Ронак, угрожающе делая шаг вперед. – Что же касается поцелуев, прошу прощения, но ты не в моем вкусе.
Мое сердце спотыкается. Ронак… не собирается меня сдавать. Не могу в это поверить. Понятия не имею почему, но дареному коню в зубы не смотрят. По крайней мере, пока он не закончит жевать.
Может быть, Ронак просто ненавидит Чосела больше, чем меня. Какая бы у него ни была причина, я на нее согласна.
Чосел подходит ближе, пока они с Ронаком не оказываются почти нос к носу. Мне не удается расслышать его слов, но я вижу, как сжимаются кулаки Ронака. Губы Чосела изгибаются в довольной ухмылке.
– Стража, продолжайте искать. Переверните каждый камень. Ведь принц исключительно тщателен.
Я фыркаю. Да, он уж точно тщателен. Он тщательно обошел каждую фейри, с которой встречался, перевернул каждую юбку, не заботясь о том, кому он причинял боль или насколько злоупотреблял своим положением. Свинья.
Они продолжают обыск еще довольно долго. Иногда я слышу, как мимо проходят стражники, и каждый раз боюсь, что они откроют дверь в уборную. Но пока все гладко. Может быть, запаха достаточно, чтобы их отпугнуть, учитывая, насколько он впечатляюще сильный.
Мои крылья затекли от нахождения в тесном пространстве, а ноги свело судорогой от постоянного сидения на корточках.
Уходите, уходите, уходите, безмолвно молю я.
Я вижу, как двое охранников возвращаются, проталкиваясь мимо парней, чтобы подойти к Чоселу. У них похожая голубоватая кожа, только у стражи еще есть доспехи и мечи.
– В доме и саду пусто, – докладывает стражник. – Периметр тоже чист.
– Ладно, – говорит Чосел, выглядя хоть и не удивленным, но все же разочарованным.
Он поворачивает голову, а потом, готова поклясться, смотрит прямо на меня, хотя уборная и спрятана за деревьями. Не думаю, что
