застонала в голос и аккуратно провела по кубикам пресса, незаметно для самой себя выпущенными коготками. Я теряла контроль над свой сущностью: человеческий зрачок сменился на драконий, а чешуйки выступили на скулах. Я видела глаза мага, горящие не сумасшествием, как у собственного супруга, а страстью и желанием обладать мной. Сейчас мне этого было достаточно, тем более на большее я не претендовала.
Зарецкий впился в мои губы, толкнул на кровать, опустился сверху, а дальше… Дальше я потерялась в водовороте удовольствия, что дарил мне этот мужчина. Он сжимал меня в крепких и сильных объятиях, заставляя срывать голос от наслаждения. Невозможно было передать словами весь спектр чувств, что я испытала в данный момент. Мне не хотелось, чтобы эта ночь заканчивалась, мне нравилось быть желанной и защищенной одновременно, чувствовать это всё от одного мужчины. Но главное — я не боялась просыпаться рядом с ним.
От каждого толчка и укуса Зарецкого я приходила в восторг и ни в чем не уступала ему. Тоже рычала, царапала его спину, кусала его тело, оставляя на нём следы, метя его. Сегодня он — мой и больше ничей. На очередном пике удовольствия я закричала и сорвала себе голос, а уже после ужасно захотелось пить и в душ.
Зарецкий словно услышал мои мысли, встал с кровати, пошёл на кухню и принёс стакан живительной влаги. Я осушила весь бокал и упала на влажную от нашего пота постель. Сил не было даже на то, чтобы шевелиться, и здесь он снова понял меня без слов — молча подхватил моё обнаженное тело и отнес в ванную комнату. Говорить просто не было сил, мне так хотелось побыть слабой женщиной. Зарецкий открыл кран и сел вместе со мной в просторную ванную, постепенно наполняющуюся теплой водой.
Не помню, как мы добрались до постели. Скорее всего, я уснула прямо там в надежных объятиях мага, а вот проснулась снова одна в холодной постели. Зарецкого словно и не было здесь. Я обвела взглядом комнату и не нашла и намека на его присутствие. Затем прислушалась — в квартире тоже было тихо. Складывалось впечатление, что я придумала нашу совместную ночь и его заботу обо мне. Понимание этого заставило испытать разочарование. Откинувшись на подушки, я уставилась в потолок. Жалеть себя я точно не буду, тем более сама была против продолжение. Так зачем расстраиваться и думать о несбыточном? Я откинула с себя одеяло и решительно встала. Пора было начинать новый день.
Я посмотрела на себя в зеркало и горько усмехнулась. Со вчерашнего вечера Марина Разина вернулась официально.
Я бежала по густому лесу, перепрыгивая корни деревьев. Шелковое, больше похожее на ночную длинную рубашку голубое платье наверняка красиво развивалось по ветру. Только мне не было дела до этой красоты. Здесь и сейчас мне было страшно, но я пыталась бороться с собственным страхом и смотрела ему в лицо. А ещё я радовалась, что на мне удобные туфли. Не так, как раньше, когда я бежала от собственного супруга, сбивая в кровь босые ноги. Ведь возможность вылечить их после забега — это ещё один фетиш Разина. Он любил ухаживать за мной, впрочем, как и «украшать» моё тело.
Я спешила за Амалией, дочерью министра, которая вместе со своим супругом, как и мы, получила приглашение на этот праздник крови, и прокручивала в голове странное поведение девушки. На вечере она была неразговорчивой и находилась, словно в прострации, не замечая ничего вокруг. И если это было внушение, то очень странное. Я улыбалась, но сдержанно, потому что многие помнили и знали, что Разин предпочитает собственную супругу держать в здравом уме, ведь так намного «вкуснее». Лишь немногие маги-менталисты рисковали делать также.
Когда раздался сигнал, Амалия побежала вперед быстрее ветра. Только я точно знала, что именно за ней рванут маги, и она будет их первой жертвой. Ведь, как мне сказал Разин, своим поведением она уже успела многих привлечь, а ее супруг — Роман Преображенский — не вводил никаких запретов на свою супругу. Подлый и мерзкий менталист не оказался собственником. Поэтому я спешила, как могла. Разин, конечно, последует за мной, но успеет ли опередить остальных? Я кричала Амалии, но девушка была явно напугана. Она стремительно бежала и не останавливалась, я потеряла ее из вида, а потом услышала вскрик. Я остановилась и замерла, вслушиваясь в звуки леса. Где-то слева от меня послышались возня и сдавленные вскрики, словно кто-то закрывал рот жертве. Я свернула, огибая толстые стволы деревьев и кустарников, и уже вскоре наткнулась на то, чего так боялась.
Амалия отбивалась от одного из магов, полностью потерявшего свой внешний лоск. Сейчас он походил на зверя: буйного и бешеного. Разве что слюна ещё не капала с его губ. Хотя о какой слюне я говорю? Его рот уже был весь в крови, а ключица девушки разодрана острыми когтями. Я увидела, как у мага на кончиках пальцев красовались металлические когти. Поистине мозг безумных магов был непостижим. Ещё три года назад никто таким не баловался, используя для повреждения кожных покровов лишь небольшие кинжалы, изготовленные на заказ. Я обернулась и посмотрела вокруг, затем схватила палку и ударила мерзавца сзади по голове. Только, к сожалению, крупная ветка оказалась достаточно сухой, и она с треском развалилась. Безумец повернулся.
— Ты! — зарычал Виктор мне в лицо, словно дикий зверь, и скатился с Амалии.
Я бросила быстрый взгляд на девушку: ее грудь была выставлена на всеобщее обозрение. Она была расцарапана и практически изуродована. Очень повезет, если не останется шрамов на теле. Амалия была человеком, поэтому затягиваться эти следы будут слишком долго. Хорошо, что он не начал зверствовать и не тронул ее лицо.
— Убирайся! Тебя я не трону!
— Отпусти её! — процедила я, приготовившись отбивать девушку от мага.
— А не то, что? Это ты нарушаешь правила. И за это Разин будет удалён из клуба, — Виктор отвернулся от меня, положил свою руку на шею жертве и принялся расстёгивать собственные штаны.
Он даже не удосужился удостовериться: ушла я или нет. Безнравственному уроду было плевать, главное — удовлетворение своих скотских потребностей. Я выпустила когти и набросилась на него сзади, не имея другого оружия, ведь прятать его под тонким шелковым платьем не было никакой возможности. Маг взвыл, когда мои когти вошли в его грудь. Я вцепилась настолько крепко, что меня можно было отцепить от него только вместе с кусками
