исчезнуть, а не ходить туда–сюда с одинаковыми указаниями.
Справедливо. Совсем я расклеилась. Не живу, а словно участвую в каком–то театре абсурда, и постоянно чувствую себя не в своей тарелке.
– Смотри, я поставила артефакт на калитку, при входе в дом с парадной стороны и еще один, где овцы пасутся. Там хороший обзор на весь участок, а я уверена, что богатство зарыто у тебя во дворе, а на спрятано в стенах. Жаль, нам самим не дают проверить, хотят всех злодеев поймать, – подходит ко мне Мэрилин, когда я уже полчаса как просто сижу на полу кладовой и смотрю в стену. – Вставай! Простудишься! – кричит она.
– Да, спасибо, – с трудом поднимаюсь на ноги, они затекли и покалывают, – что–то я совсем растерялась. Не привыкла я к такому, я знаю только рутину. В итоге ты справляешься лучше взрослого человека, за что большой минус мне.
– Адаптируешься, – машет рукой Мэрилин, – чем старше человек, тем труднее ему учиться. Ничего не поделаешь, твои года мы назад не вернем, – она кивает, задумчиво сжимая губы. – Дядя еще старее тебя, и ничего, справляется после своего острова. Значит, и у тебя есть шанс несмотря на преклонный возраст.
– Вовсе он у меня не преклонный, – тут же возмущенно выпрямляюсь, – все со мной нормально. И я не просто сидела на полу, я прорабатывала поездку.
– Да? И что придумала? – девочка скрещивает на груди руки и смотрит скептически.
– Поедем сами на лошади. Я ее у Кристофа одолжила. Нам ведь надо именно сбежать. От разбойников у меня есть защита. Магии не имею, зато артефакты коплю в доме годами.
– Серьезно? – Мэрилин поднимает вопросительно брови. – Ладно, удивила. Принимаю твой план. Засветло выедем, ночью я с тобой в потемках блуждать не буду. Если ты умеешь ездить верхом, это не значит, что не заблудишься в трех соснах, – договаривает и разворачивается. – Я спать, тебе желаю того же, – бросает через плечо.
Иногда я графа понимаю, когда он ругается на свою племянницу. Это же не ребенок, а чертенок.
Кое–как собрав вещи, а в стихийную поездку на лошади это оказалось весьма проблематичным делом, я ложусь–таки спать. Граф прислал лишь короткую записку со сменой одежды для Мэрилин.
«Все хорошо, действуем по плану. Вы первые, я подниму шум, пожалуюсь градоначальнику и отправлюсь на ваши поиски».
Собственно, все, конец.
А мне вдруг захотелось романтики, теплых слов. Нет, права Мэрилин, люди от чувств глупеют. Я уж точно. Так долго думала, что взять с собой, а в итоге сунула свадебное платье вместе с остальным. Я просто не могла себе позволить такую красоту бросить на произвол судьбы.
Мэрилин только бы не видела, заругает и сильно. Скажет, совсем Мэри испортилась, мыслит непонятными эфемерными образами. И невдомек ей, что мы с графом, согласно некоторых верований, уже успели вступить в брак.
Наверное, ещё и по этой причине я потратилась на необычайно дорогое платье, надо ведь как–то совесть успокоить, что пошла наперекор напутствиям предков, которые только и могли, что рассуждать о чести и достоинстве, хотя далеко не все из них имели эти качества на самом деле.
Но это ведь вполне объяснимо психологически, разглагольствовать о том, где совесть кричит об ошибке. Я сразу пообещала себе, что за подобное не буду ругать Мэрилин или своего ребенка, если он будет. Но все же лекцию заранее прочитаю.
И ведь мы с графом долго держались, очень. Выдержка у нас обоих, столько лет лишенных ласки, была на высоте. Особенно Оскар весь из себя сверх обходительный джентльмен.
– Я уважаю тебя и думаю о твоей чести, – говорил он, неизменно целуя все откровеннее.
А я ведь и не сопротивлялась. Вступать в брак уже собрались, передумали делать его фиктивным, чего переживать, да?
Едва ли я бы нашла себе другого жениха, если бы мы с графом расстались. Меня действительно устраивала жизнь в одиночестве, и менять ее на компанию абы кого я бы не стала.
В общем, я рискнула. Да, скорее именно я. Уильямсон действительно большой молодец, защищал мою честь хорошо. Но разве ж ее защитишь от самой себя?
Не думаю.
И у нас случилась очень романтичная ночь. Всего одна, к моему сожалению, но зато какая. Эх, вспоминаю ее с исключительно самыми теплыми чувствами. И совсем ни о чем не жалею.
Может, разве что, продолжить бы. А то одна – несерьезно.
Но потом навалились дела у обоих, а у графа, видимо, еще и афера с Сандерсом время отнимала, и он снова начал мне рассказывать про мою честь и достоинство.
Раздражал порой немного, если откровенно. Мне–то хотелось молчаливого поцелуя и объятий покрепче.
А потом еще и его переписка с градоначальником. Конечно, я не хотела верить в его невиновность, сразу подумала о самом плохом и рассуждала на эмоциях. Они лишь позже поутихли, и снова мне захотелось под крылышко к Оскару.
Если это не любовь, то я не знаю тогда, что есть любовь.
Утро наступает слишком быстро, меня будит ответственная Мэрилин.
– Мэри, поднимайся, пора, – говорит девочка, тихонько толкая меня, – нам нужно выезжать.
– Хорошо, мамочка, – сонно отвечаю и сажусь на кровати.
А у самой перед глазами все еще стоят воспоминания о ночи с графом. О чем думала, когда ложилась, то и приснилось. Разбередило душу по самое не хочу, но ничего не поделаешь.
– Вот это мешки, – произносит Мэрилин, с уважением хлопая по нашему скарбу, привязанному к лошади, – купила, да? Они тоже с каким–то магическим секретом? Потому что и не скажешь, что у нас много вещей.
– Нет, это богатство не мое, позаимствовала у Кристофа вместе с лошадью. Он до работы на меня много разъезжал в поисках достойного заработка, – рассеянно поясняю, а сама с трудом сосредотачиваюсь на дороге.
Ездить верхом я, конечно, умею, но вот люблю ли – спорный вопрос. А тут еще ответственность за ребенка на мне. Хорошо, животное у Кристофа смирное, терпеливое, чувствует, что новая наездница не уверена в себе.
Выбирали путь мы с Мэрилин вместе. Племянница графа куда лучше ориентируется в географии окрестных мест, чем я, за что ей большая похвала, а мне нет. Погрязла в своем мирке и отказывалась смотреть дальше собственного носа.
– Расслабься, Мэри, ты все правильно делаешь. Мы попали на тропку, не заблудились, ты не думай, – поддерживает меня Мэрилин. – Смотри, вот же она. Лошадка безошибочно ступает.
– Как хорошо, что у меня есть ты, – криво
