— Нет. У меня нет эмоций.
— Хватит строить из себя идиота, — раздраженно сказала она. — Конечно, у тебя есть эмоции. Неважно показываешь ты их или нет.
Малкольм наклонился так, что его лицо оказалось в дюйме от ее. Он резко выдохнул, отчего взметнулся локон у её лица.
— Не думай, что знаешь меня, Друид. Ты ничего не знаешь о моей жизни, ничего о том, что я сделал. Я мертв внутри.
Он выпрямился и обошел ее. Четыре шага, и Малкольм уберется отсюда подальше.
Едва он достиг выхода, как девушка произнесла:
— Если бы ты ничего не чувствовал, то тебя не было бы здесь и ты не пытался бы удержать меня от становления такой, как Дейдре. И не спас бы меня от падения только что.
Его шаг замедлился, но он отказался остановиться. Друид ошибалась. Он знал, что внутри него. В большей степени ничего.
И страстное желание, от которого он не мог избавиться.
Малкольм не останавливался до тех пор, пока не оказался в темной комнате, бывшей когда-то тюрьмой. Он скинул мокрую рубашку и встал, как вкопанный, когда увидел, что проем стал в три раза больше, чем был прежде.
Ему не надо больше сидеть сгорбившись, чтобы любоваться пейзажем. Он знал, кто ответственен за это. Друид.
Но почему? Ей не за что было это делать, ведь в первый раз он был вспыльчивым и грубым, когда разбудил ее и потребовал, чтобы она ушла. Ему не нужна ее доброта. Что такому человеку, как он, делать с добротой?
Он ожесточился после зверского нападения, изменившего его жизнь, а затем ещё и Драу, которая постаралась привязать его душу к себе.
Малкольм вздохнул и подошел к проходу, ступив на выступ. Шторм все ещё бушевал, ветер хлестал его, словно кнут, а дождь беспощадно поливал. Воитель поднял голову к небу и закрыл глаза.
Сквозь бурю он услышал характерный звук взмахов крыльев. Они были долгими и глубокими, что означало, что это не Брок. Это был дракон.
Был ли здесь дракон из-за него или просто наслаждался свободой, которую ему давал полет в небесах? Не имело значения, почему существо было здесь. Это ничего не изменит.
Друид.
Малкольм не хотел связываться с ней, но чувствовал ответственность за девушку. Он сразу осудил ее. Другие, скорее всего, сделали бы тоже самое. Он дал ей шанс, хотя и незначительный, изменить его мнение, и он не был уверен, что кто-то другой поступил бы также.
Приняв решение, мужчина выпустил своего бога и прыгнул на гору. Он использовал свои когти, чтобы цепляться за скалы, прыгая все выше и выше, пока не достиг вершины.
Он выпустил молнию, которая простиралась от его руки к следующей горе. И этого было достаточно, чтобы средь облаков можно было разглядеть дракона.
Один удар сердца и он увидел малинового цвета существо со сверкающей чешуей, пикирующего с неба. Малкольма заворожил вид того, с какой непринужденностью тело дракона разрезает дождь и ветер.
Дракон, сложив крылья, приближался все ближе к вершине горы, и Малкольм задался вопросом, расправит ли он их, чтобы приземлиться.
Не долетев до вершины, дракон изменил форму, и Гай приземлился на землю, упав на четвереньки. Он поднял голову и откинул длинные волосы назад, прежде чем его взгляд наткнулся на Малкольма.
— Гай, — произнес Воитель. — Я должен был догадаться.
Король Драконов казалось, не замечал, что стоит под дождем абсолютно голый.
— Мне поручено быть твоей нянькой, Воитель. А я отношусь к моим обязанностям серьезно.
— Что ж, я вижу.
Гай осмотрелся и скривился.
— Керн Тул. Неожиданно.
— Заканчивай это дерьмо. Ты знал, что я здесь.
— Ну, да, знал, — Король Драконов скрестил руки на груди. — Почему ты здесь, Малкольм?
— Не для того, чтобы предаться воспоминаниям, если ты об этом.
— Тогда зачем?
Малкольм взглянул вниз на свои когти. Они выглядели столь же темными, как кровь во вспышках молнии. Ему следовало бы усмирить своего бога, но он не находил для этого весомой причины.
— Я проверяю это мерзкое место, чтобы убедиться, что тут не осталось ничего от Дейдре, что Уоллес мог бы заполучить.
— Ты думаешь, что здесь может быть что-то подобное? — спросил Гай, нахмурившись.
— Если это касается Дейдре, все возможно. Уоллес оказался сильнее, чем мы ожидали. Я не хочу оставлять все на волю случая.
Гай сделал глубокий вдох.
— Почему ты не рассказал остальным? Они беспокоятся о тебе.
Малкольму не было нужды отвечать, и Гай знал это. Воитель провел языком по клыкам, смотря на Короля Драконов.
— Кто попросил присмотреть за мной? Кон или Фэллон?
— Это имеет значение?
— Да. Кто? — требовательно спросил он.
— Кон.
Малкольм обдумывал это какое-то время.
— Почему он заинтересован в этом?
— Воители всегда представляли интерес для нас. Мы не вмешивались очень долго, и сейчас Кон решил наверстать упущенное.
— Поступая, как старший брат? Мы, Воители, можем сами о себе позаботиться.
— Да, к черту все, Воитель. Мы знаем это, — произнес Гай, его голос был пронизан гневом. — Кон не посылал меня сегодня вечером. Мне нужно было полетать. Я узнал, что ты здесь, и захотел осмотреться.
Малкольм отвернулся и усмирил своего бога. Неважно, кто шпионил за ним. Это напоминало, как Фелан с Лареной звонили и писали сообщения. Или, по крайне мере, Ларена делала это раньше.
— О чем задумался, Воитель? — поинтересовался Гай, подходя к нему.
Взгляд Малкольма был устремлен вперед, когда он сказал:
— Ты живешь на этом свете гораздо дольше меня.
— Да. Ты хочешь узнать, как справиться с этими годами?
— Что-то вроде того.
Гай подставил руку под дождь, чтобы набралась вода в его ладони.
— Подумай о времени, как об этой воде. Многое останется в твоей памяти навсегда. Многое будет забыто, как только произойдет. Трудно распознать, какие события останутся с тобой, а какие сотрутся из памяти.
— Ты освоил это?
— Нет. Мысли о годах, ожидающих тебя впереди, обескураживают. Были моменты, когда я хотел, чтобы все остановилось. Я больше не хотел быть здесь. Хотел сдаться. Но на мне лежала большая ответственность, Малкольм, и я не мог просто отступить.
— Так было бы проще, если бы я ушел.
— Ларена нуждается в тебе.
Малкольм посмотрел на него и понял, что Гай старается быть ему другом. Странно, что он только сейчас это понял. Друг. Друид спрашивала его об этом, но он не потратил и секунды на размышления.
— Почему? — спросил Малкольм Гая. — Почему ты пытаешься помочь?
Гай криво усмехнулся.
— Потому что ты напоминаешь мне того, кем я был когда-то.
