А Каяр шел следом, почему-то улыбался и готовился ловить жену, если она в своей широкой юбке оступится.
И во Второй город они вернулись, когда солнце начало клониться к земле.
И забеспокоилась Маялина, только увидев лестницу, по которой следовало подниматься из нижней части городка, где пришлось оставить лошадей, в верхнюю, где были гостевые дома для обеспеченных людей. Лестницу Маялина почему-то узнала. Где-то она ее уже видела, вот только не могла вспомнить, где именно.
И ночью девушка спала беспокойно. Во сне гонялась за какой-то тенью, которую следовало поймать за хвост и рассмотреть. А тень ускользала и насмешливо хихикала. А иногда еще и замирала. И начинала шептать:
— Дура, дура, дурочка без памяти.
Но стоило Маялине к ней приблизиться, как она опять начинала хихикать и убегать.
Утро началось с ветра, шелестевшего занавесками, неожиданного цветочного аромата и вдохновенного кошачьего завывания.
Маялина немного послушала котов, потом растолкала безмятежно спящего мужа, которому даже этот концерт не мешал, и заявила, что желает булочек с молоком, а потом гулять. Чтобы проветрить голову. И тогда, возможно, получится вспомнить что-то важное, да и давящая тяжесть наверняка пропадет.
Булочки и молоко Маялина получила: их принесла смешливая девчонка, едва-едва начавшая превращаться в девушку, но уже стрелявшая глазами по чужим мужьям.
Рассеянный и сонный Каяр этой стрельбы даже не заметил, а Маялину она почему-то рассмешила. Так что из гостиного дома она выходила в преотличном настроении, даже тяжесть не запомнившегося кошмара отступила.
Маялина шла под руку с мужем. Любовалась морем, которое с высоты города казалось серебристым и гладким, как зеркало. Слушала щебет птиц. Касалась кончиками пальцев резных листочков незнакомых деревев.
А потом они дошли до парка. С фонтаном — небольшой чашей, в которую каменная девушка выливала воду из кувшина. И Маялине почему-то опять стало казаться, что она здесь уже была. В этом городе. В этом парке. Возле этого самого фонтана. И даже ощущение от ледяной воды в ладонях сложенных лодочкой было очень знакомым.
— Каяр, давай уедем прямо сейчас. Пойдем в порт, сядем на первый попавшийся корабль, тот, который вот-вот отчалит, и уплывем, все равно куда, — сказала Маялина, наблюдая за тем, как вода утекает из ладоней.
Мужчина приподнял бровь, с интересом посмотрел на жену, а потом улыбнулся и неожиданно согласился.
— Давай, — просто сказал он. — Только багаж нужно забрать.
И Маялина кивнула, хотя чувствовала, что возвращаться за багажом не следует. Просто, если его бросить в гостином доме, это будет выглядеть очень глупо, так ей казалось.
До гостиного дома они дошли спокойно и без приключений. Наняли носильщиков, один из которых сказал, что быстрее всего попасть в порт можно, спустившись по той лестнице, по которой молодые супруги пришли вчера. И Маялина почему-то согласилась на эту лестницу, хотя она ей еще вчера не понравилась. Словно кто-то подтолкнул, не оставляя выбора.
Море к тому времени, как они начали спускаться по лестнице, из серебристого зеркала превратилось в синее, сливающееся на горизонте с небом. Маялина шла, старательно смотрела на море, словно это могло чем-то помочь. Считала ступени, мечтая, чтобы лестница закончила побыстрее. А потом каблук попал в щербинку. Девушка охнула, схватилась за руку мужа и посмотрела вверх. Случайно. Настоящие элана ведь не таращатся на облака, учительницы в школе для девочек утверждали это в один голос.
А облаков на небе почему-то не оказалось. Зато там была тонкая серая полоска, словно нарисованная кистью.
Акварельная полоска, потому что ее края были нечетки и постепенно расползались в стороны.
И глядя на эту полоску Маялина, наконец, вспомнила, где видела лестницу.
— Надо убежать, — прошептала она еле слышно и попыталась рвануть вперед, наверняка бы оступившись и переломав себе руки-ноги, если бы Каяр не удержал. — Это город из моего сна. Сейчас оттуда вылезет чудовище.
И опять посмотрела на небо, где полоска уже успела расшириться настолько, что казалась таким вот странным облаком.
Каяр тоже посмотрел, помянул нехорошим словом каких-то морских ящеров и велел носильщикам поспешить. Бегать по лестнице, рискуя свернуть шею, он не решился, особенно с женой в тяжелом, широком платье, из-за которого она не видела, куда ступает.
И они, конечно же, не успели. Впрочем, даже если бы побежали, все равно бы не успели. Потому что полоса на небе резко, скачком, расширилась, и оттуда большущей каплей свалилось нечто текучее и бесформенное. Вовсе не на лестницу свалилось, как до сих пор казалось Маялине. Упало гораздо ниже, на стоявших там мужчин, растеклось блином, а потом резко, со щелчком, собралось в желеобразный холм. Немного похлюпало, пока люди ошарашено смотрели на это явление, сплющилось и выплюнуло, другого слова просто невозможно было подобрать, человеческие кости, абсолютно чистые, белые, не держащиеся вместе.
— Мамочка, — басом сказал один из носильщиков и, бросив доверенный ему сундучок, припустил по лестнице вверх, подальше он свалившегося с неба чудища.
И это словно послужило сигналом. Люди стали метаться и кричать. Кто-то бросился на монстра с мечом, какой-то маг попытался поджечь, а куча с одинаковым звуком поглотила что железо, что огонь и резко увеличившись в размере. Выпустила во все стороны ленты-отростки и поймала несколько человек.
Дальльше Каяр смотреть не стал. Схватил Маялину за руку и буквально поволок ее следом за сбежавшим носильщиком. Внизу кто-то кричал, кто-то ругался, что-то с грохотом падало. А Каяр бежал, понимая, что не зря не хотел ехать в гости. Что надо было отправляться на Драконий Хребет. Что если выживет, тот же Юмил добьет и будет прав.
Затащив жену наверх лестницы, Каяр оглянулся и красочно выругался, наплевав на то, что рядом Маялина, не любившая такие слова.
Пока они бежали по лестнице, монстр увеличился раза в четыре, обвесился лентами как девичье дерево, и очень ловко, а главное быстро вылавливал ими разбегающихся людей.
А остров ведь не очень велик.
И древние книги Каяр читал. Те, что про демонов. И понял, что сбежать вряд ли получится. Потому что неподвижных демонов не бывает. А двигаются они очень быстро. А если пища бегает еще быстрее, вполне способны ее парализовать на расстоянии. Или вообще, набравшись сил, просто выпить жизнь на всем острове. Всю, до последней мыши, а может и червяка.
— Проклятье, — сказал Каяр, сжав ладошку жены. — Проклятье. Почему мне не страшно?
Должно ведь было стать страшно. Настолько, чтобы пробудился огонь, способный выжечь половину острова. А было почему-то любопытно.
— Проклятье.
И ведь там, на корабле, тоже страшно не было, пока не увидел, как прямо в грудь несется носовой брус пиратского корабля.
— Маялина, иди к гостиному дому, — велел жене, отпуская ее руку. — Быстрей, я догоню.
И не проверив пошла ли она, опасаясь, что если оглянется, тут же передумает, начал спускаться вниз, к демону, от которого все разбегались.
И демон, видимо, обрадовался такой сговорчивой добыче, потому что одна из лент тут же рванула ему навстречу. Каяр даже увидел кончик, почему-то похожий на острие меча. И очень ярко представил, как это острие врезается в грудь, пробивает насквозь и вырывается со спины. И вот тогда, наконец, стало страшно.
Страх привычной ледяной волной прокатился по телу, выбивая опору из-под ног и заставляя руки безвольно опуститься. А следом за ним столь же привычно рванул огонь, словно страх вымывал все то, что мешало ему подняться из неведомых глубин.
И Каяр еще услышал, как кричит Маялина. А потом просто перестал существовать. Кажется, сгорел в собственном огне, прихватив с собой демона. И осталась от Каяра крошечная искорка, висящая в темноте, в которой страх смешался с удовлетворением, злорадством и беспокойством. Все это бурлило и толкалось, заставляя искорку разгореться поярче, и опять вырасти в целого Каяра. Но у нее почему-то не получалось. Сил, наверное, не хватало. И сначала следовало их набраться.
