— Вы думаете, что эта трава спасёт нас от их гнева? — усомнилась я, не веря в силу обычных цветов.
По щекам у меня покатились слёзы, ведь я уже была уверена, что это наши последние дни, и жить нам осталось недолго. Услышанные от знахарки слова о том, что моё дитя сама жизнь для неё и народа, я в мгновение ока переиначила. «После нашей со Святославом смерти будет другой князь, иные порядки…» — поняла про себя, ощущая от этого боль.
— Меньше всего я хочу врать вам, поэтому скажу честно. Я не знаю. Только в ваших руках, помнится, было всего несколько её стеблей, и волк не смог к вам приблизиться. Я перечитал большое множество книг в поисках выхода и, верно, нашёл его. То место, куда мы держим путь, священное озеро Ямуна, было выбрано мной неслучайно. Никто не смеет проливать там кровь, поскольку у его вод запрещено убивать. Отступивший от этого правила будет поражён смертоносной молнией бога неба.
— И что же, мы останемся там жить? Ведь стоит вернуться, как нас убьют? Ведь так? —задала я этот страшный вопрос, в надежде услышать уверения в обратном.
— Там я успею хотя бы объясниться, а волк заступится за своё дитя. В замке с нами и разговаривать не станут.
29
29
С наступлением ночи едва стемнело, однако звёздное небо всё же было видно. В борьбе со сном я старалась поплотнее прижаться к горячему телу князя, слыша стук его сердца и ощущая жаркое дыхание. Не хотелось упускать ни единого мгновения рядом с любимым, но усталость от дороги взяла своё. Крепко уснув, я проспала вплоть до утра.
Святослав, собираясь с Ланом в дорогу, меня не будил. Разбудили лучи жаркого солнца. Как только я поела, мы снова двинулись в путь. Зная о том, что обратно мы, быть может, уже и не вернёмся, я наплевала на кружащую вокруг мошку и холодные порывы ветра, глядя по сторонам во все глаза. Мне хотелось насквозь пропитаться запахами северных цветов, запомнить вековые деревья, стволы которых было не обхватить и пятерым, окончательно сродниться с этим суровым краем, родиной волка, которую он так ценил.
Мы неспешно подвигались по каменистой тропе вдоль ручья и уже к середине дня вышли к священному озеру. Оно распростёрлось сразу за цветущей поляной и оказалось столь многоводным, что и края его убегающей вдаль глади совершенно не было видно.
Лан помог мне спешиться, и я подошла к Святославу.
— Так спокойно, что страшно, —сказала ему, ощущая пробегающую по телу дрожь.
— Вы привыкли к виду бурной реки, вот вам и непривычно. —Приобняв, любимый поцеловал меня в висок, а затем оставил у кромки воды.
У него было много дел, но я могла ещё долго любоваться на озеро. Это место действительно выглядело каким-то священным. В воздухе даже гнус не вился, а стихший ветер не тревожил ленты в моих косах.
— Траву из мешков скидывай в ладью! — велел князь Лану, заставив меня обернуться.
Из-за дальних кустов он вынес на спине заранее подготовленную долблёнку, которую его помощник тут же до краёв наполнил повядшими цветами.
— Ничего не бойтесь. Когда наступит время, вы сядете в эту ладью и отплывёте подальше от берега, — произнёс Святослав, погладив меня по щеке.
— Хорошо, я сделаю это. Только что, если…Вы ведь нарушили запрет, что и им стоит убить нас прямо здесь, пусть и нельзя? — выдохнула я, стараясь изо всех сил не заплакать.
— Они этого не сделают. Они этого не сделают… — повторил несколько раз, словно заклинание, князь.
Когда наш помощник закончил приготовления, Святослав отдал ему одного коня и велел возвращаться в княжество, но только другой тропой, чтобы не нарваться на тех, кто следовал за нами. Мы остались вдвоём, и эти мгновения, невзирая ни на что, были для меня очень счастливыми.
Разбитый лагерь вышел скромным. Разжечь костёр было нельзя, поэтому пришлось довольствоваться холодной едой и ледяной водой из ручья, но меня согревал жар, исходящий от тела любимого.
— На ночь я обращусь. Вдруг к нам придут, пока мы спим? Каждое мгновение будет дорого. Вы же, едва мой волк поднимется на ноги, сразу бегите к ладье и отплывайте подальше от берега, — предупредил князь, спешно раздеваясь.
Ещё несколько мгновений— и его поглотил вырвавшийся наружу зверь. Едва же он прилёг со мной рядом, я тут же оказалась укутана со всех сторон густой волчьей шерстью. От чёрного волка исходило ещё больше жаркого тепла, и ночь уже не казалась мне столь холодной. Только на этот раз мы оба не спали. Зверь чутко прислушивался к каждому шороху, а я же следила за его подрагивающими ушами, почти не испытывая тревоги с ним рядом.
За мной пришли на рассвете, которого не было видно из-за чёрных туч, что затянули всё небо над священным озером Ямуна. Вдалеке уже сверкала гроза и были слышны раскаты грома. Слова князя о каре небесной, если в этом священном месте пролилась бы хоть чья-то кровь, уже не казались мне такими уж сказочными. Несметное же количество обернувшихся волками оборотней не внимало данному запрету, ведь все они жаждали крови, рычали и скалились, подступая всё ближе и ближе.
Северный волк поднялся на ноги, но я всё не могла и шагу ступить, стоя за ними крепко вцепившись в его шерсть рукой, тогда как вторую прижимала к животу, в котором неистово брыкался запретный плод.
Когда два самых больших из пришедших за нами волка вышли вперёд, зверь князя мгновенно развернулся и рыкнул на меня, взором указав мне в сторону ладьи. И тогда я, так и не разжав вцепившихся в его шерсть пальцев, сорвалась с места. Прямо над нами сверкнула молния, озарившая всю округу будто солнце, и с неба посыпались крупные капли дождя. Они хлестали меня по лицу, и платье стало невыносимо тяжёлым от влаги. Бежать по скользкой траве к лодке было всё труднее и труднее, поэтому я боялась не успеть, одновременно переживая за Святослава. Всего на несколько мгновений обернувшись, я увидела, что те два волка рванулись было за мной в погоню, но путь им преградил охранявший меня волк. Отбросив лапой одного из них, самого крупного, он тут же вцепился в холку второго. Не в силах на это смотреть, я отвернулась от схватившихся не на жизнь, а на смерть хищников, и глядела уже только вперёд, покуда бежала. Я неслась к ладье изо всех сил, едва ли не падая на скользкой траве. У самой же кромки озера мне всё равно выпало поскользнуться, а невдалеке от моей шеи зловеще клацнули чьи-то зубы, когда я рухнула в полную перестрельной травы ладью.
Тяжело дыша, я открыла глаза, вжимаясь в дно долблёнки, и увидела, как только что гнавшийся за мной волк попятился. Он чихал и мотал головой, злясь и скалясь, снова и снова безуспешно порываясь подобраться ко мне. Его явно не подпускала трава, но всё же из-за него я не могла подтолкнуть ладью к воде, чтобы отплыть, каки обещала Святославу.
Над головой всё грохотал гром, оглушая нас мощными раскатами. На поляне же перед священным озером разворачивалась битва одного волка против огромной стаи. Не опасаясь уже, что оборотень мог подобраться ближе, я поднялась на ноги, встав в середине ладьи, чтобы посмотреть на любимого в последний раз.
Как бы ни было горько, но во мне не оставалось веры, что он мог победить всех, кто явился за мной. Впрочем, стоило мне только встать, тот волк, что скалился и нехотя пятился от запаха охранявшей меня травы, вдруг остановился и заскулил, поджимая уши. Ещё мгновение — и он на всю округу завыл, призывая всех остальных.
Льющийся на нас ливень неожиданно стих, а небо разъяснилось. Подул северный холодный ветер, обжигая моё мокрое тело в такой же одежде. Я стояла в лодке, полной ливневой воды, и дрожала от холода, со слезами сжимая в руке вырванную недавно из бока северного волка чёрную шерсть. Мне не удавалось поверить, что они все разом остановились.
Я не понимала звериного языка, когда напавшие было на нас хищники о чём-то общались между собой, но вскоре чёрный волк князя отступил в сторону, позволяя им подойти ко мне ближе. Настолько ближе, насколько им позволяла перестрельная трава.
