которое занимала Богиня войны.
– Твоя супруга рассыпалась в пепел у тебя на глазах несколько часов назад, не рановато ли ты уже другую взглядом раздеваешь? – неожиданно рявкнул Венториэль.
– Да кому ты нужен, – отмахнулся я и устало провёл рукой по глазам, пытаясь вспомнить, когда вообще в последний раз полноценно спал. На ум приходила только та, последняя ночь во дворце, когда утром меня разбудил стук в дверь.
– Ты всё понял, балбесина? Возьми себя в руки уже. Твоя Аиона не до конца погибла. Если мир не будет уничтожен, то её бессмертное тело через несколько сотен лет восстановится, учитывая, что Алист его в пепел превратил, и тогда её разум сможет в него вернуться без проблем. Просто она больше не будет Богиней, если один из нас не поделится силой, вот и всё. Ну, и да, ты до этого момента не доживёшь, жук смертный, – посмеялся Бог тьмы, использовав то обзывательство, которым я звал себя сам. Вот теперь уже я смотрел на него с недоумением и страхом, не веря в услышанное.
– Хочешь сказать, что, если мы спасём мир, Аиона сможет в него вернуться? – не веря своим ушам, повторил я главный момент его слов и замер, перестав дышать, ожидая ответа.
Закатив глаза, Венториэль склонил голову набок и поставил одну руку на пояс. Во всём его виде, хоть и не сильно освещённом предрассветной дымкой, наблюдалась насмешка и пренебрежение в отношении меня. Особенно сильно это читалось во взгляде, полном презрения. Зелёные глаза существа, которые было непривычно видеть на лице девушки, блестели и явно не без помощи божественных сил.
– О, надо же, ты не настолько туп, как я думал. Дошло, наконец? Богов убить нельзя, сколько всем вокруг это нужно повторять, чтобы вы, идиоты, поняли? Наш разум может быть уничтожен только вместе со всем миром и то, только если он отделён от бессмертного тела, наполненного силой. Нет уничтожения мира – нет смерти тех из нас, кто лишился сил и тела.
За всю свою жизнь я часто слышал о том, что он только что сказал. И отец, и Риан, и Аиона часто рассказывали и объясняли мне, что Богов можно лишь изгнать, переродив человеком, либо запереть их разум где-то ещё, но это не делает их смертными и не мешает дальше существовать бесконечное количество лет, если мир ещё цел. В том, что собеседник сказал правду, нет никаких сомнений, и я понял, что раз не смог спасти Аиону, то должен сделать всё, что смогу, ради сохранения места, куда она сможет вернуться.
Просьба, если то, что мне озвучил собеседник, можно так назвать, не казалась трудной и, на первый взгляд, опасности для Ники не представляла. Если, конечно, Риан хоть на каплю остался собой, то он ни за что не навредит ей. Найти принцессу будет проще простого.
– Перенеси меня в Кленск, и я сделаю то, что нужно.
Усмехнувшись, Венториэль кивнул и протянул руку.
Внучка Бога
Лорд Велиант Крист безмолвно сидел в кресле, потирая гладко выбритый подбородок пальцами и погрузившись в затяжное раздумье. С улицы, благодаря открытым окнам, доносились крики, аплодисменты, конский топот и звуки ломающегося дерева, а иногда и удары стали о сталь. В честь дня рождения наследника, кроме пира и предстоящего бала, был организован ещё и турнир, проходивший как раз в это время, чуть в стороне от небольшого дворика, куда открывался вид из этих покоев. На моё удивление, для третьей в очереди на трон выделили довольно скромные комнаты, но сейчас такая мелочь волновала меня меньше всего.
Расхаживая из стороны в сторону перед отцом, я заламывала руки и ничего не могла с собой поделать, ведь никаких ответов так и не получила. Покосившись в сторону кровати и в очередной раз убедившись, что моё тело оттуда никуда не делось, я неуверенно подошла и остановилась в шаге от него. Странно было вот так смотреть на себя сверху вниз и осознавать, как я выгляжу, когда сплю. Не выгляжу, выглядела прежде, пока не оказалась неизвестно где.
По словам отца, когда он не смог разбудить меня по прибытии, то лично отнёс в выделенные покои и уложил сюда. Слугам и всем прочим объявили, что принцессу укачало в пути, и призвали никого не беспокоить её. Вот только я не спала. Когда стало очевидно, что сердце не бьётся, а грудь не вздымается при дыхании, которого просто нет, отца охватил настоящий страх. По крайней мере, так он сказал, а я не могла себе этого представить, ведь в моих глазах на свете не было мужчины смелее и отважнее него. Всё время, что он торчал здесь, папа взывал к Богам, проклиная их и спрашивая, за что они забрали мою жизнь. Ему никто так и не ответил.
Тело, которое сейчас лежало на кровати, по всем признакам было мертво, и лишь теплота кожи не позволяла окончательно согласиться с этим выводом. Честно признаться, мне прежде не доводилось видеть трупы, уж так сложились обстоятельства, и оказалось довольно трудно понять, выглядит ли то, что некогда было мной, мертвецом. Протянув руку, я коснулась своей бывшей щеки, провела пальцами по коже до виска и дотронулась до мягких волос, собранных в толстую косу с выбивающимися из неё короткими прядями. В голове отчётливо всплыл именно этот образ в виде отражения в зеркале перед отправлением. Тело даже никто не переодел с дороги, но причёска сильно растрепалась. Чтобы со мной не случилось, выглядело всё так, словно в этой незнакомой девушке со светло-карими глазами, похожими на жёлтые при определенном освещении, я застряла навсегда.
Когда мы с мальчиком подошли к покоям с королевскими гвардейцами по обе стороны от двери, то пускать меня внутрь никто не собирался. Позволить же себе опустить руки, когда цель была так близка, я не могла и нагло ворвалась в комнату, проскочив под их скрещёнными на пути копьями. Мужчины оказались проворнее и перехватили меня, но дверь успела прилично распахнуться, и отец стал свидетелем сцены, в которой некую девушку чуть ли не за шиворот оттаскивают в коридор. Уставившись в раздражённые и злые голубые глаза, я не нашла ничего лучше, чем выкрикнуть: «Парапет балкона. Ты поймал меня.» Этого оказалось достаточно, и отец велел меня пропустить. Как только он прогнал слуг и закрыл двери, я не удержалась и с облегчением обняла его.
Мне практически не пришлось ничего доказывать, хотя раньше
