А вот этот сон - на первый взгляд, ничего примечательного - помнился во всех деталях. И ощущения из него тянулись за мной сегодня по всем странам, словно шлейф от духов, которыми я набрызгала собственный шарф.
И противность внутри, как я ни пыталась отвлечься, оставалась. И пустота, и обида, что со мной не поговорили. Но хуже всего мучило ощущение, что мне нужно, просто необходимо вернуться в Нордейл. Будто осталось в том городе что-то важное, что не найти мне теперь в любом другом уголке планеты.
Откуда взялось это чувство, мне было неведомо, но оно раздражало, потому что постоянно утягивало мысли в свою сторону и не давало покоя. Тягучее, почти ноющее, взывающее не столько к сознанию, сколько к сердцу. Мол, пойдем, Динка! Чего ты сидишь? Ведь знаешь, что тебе туда надо!
Вот как раз логика моя совсем не убеждалась такими призывами, и уверенно считала, что "ей" туда не надо. Да и я в целом была с ней согласна. С какой бы стати мне туда надо, если там поджидает меня непонятно кто и что?
И ведь специально с самого утра сегодня я устраивала "проверки" - придет за мной снова кто или нет? Просидела полчаса в Токио - у меня было семь, а там восемь утра.
Никто не появился. Спешили куда-то в воскресное утро узкоглазые люди, гудели клаксонами такси, кофейни только и успевали, что отпускать сонным покупателям пластиковые стаканчики с бодрящим напитком и еще какой-то местной жидкостью, название которой даже выяснять не хотелось, а уж нюхать, и подавно. А я, глупо оглядываясь по сторонам, прислонившись к ограждению вдоль дороги, все ждала, кто за мной придет на этот раз.
Так никто и не пришел.
Когда "мурлыканье" на азиатском диалекте надоело, я отправилась в Прагу. Потравив минут сорок на блуждание по утопающей в тьме-тьмущей площади (что еще ожидать от города, в котором едва пробило полвторого ночи?), перенеслась в Стамбул. Снова темно. Потом на Крит....
Выругавшись под нос за то, что думалка после пробуждения забыла включиться, а стала усиленно размышлять, в каких городах уже рассвело. Пекин, центр которого я могла припомнить, почему-то не привлекал. Назад в Россию не хотелось, потому что там за мной точно никто не приходил. Нужно было что-то другое. Устав размышлять, я кое-как припомнила желто-красные домики центра Стокгольма, туда и сиганула. И черт с ним, что темно. Уже почти привыкла.
Отыскала в впотьмах путь к заливу, благо уже бывала здесь однажды, и идти было недалеко, да и уселась на лавку, которых здесь и там было разбросано множество. Прямо на пристани, перед кораблями.
Спали даже птицы. Редко когда сзади по дороге проезжали машины. А мою спину, укутанную темной курткой, потому как поворотов здесь не было, а дорога шла только прямо, фары не высвечивали. Так что покой, можно сказать, идиллический.
Подмораживал только через тонкую куртку ветер, но я не сетовала. Всегда можно было отправиться домой, как замерзну. Вот только, что же делать с этим чертовым сном? Как избавиться от ощущения, что я очень многое потеряю, если в скором времени не вернусь в тот парк?
Но ведь страх-то не покидал. Окажись я без сознания, и уже не смогу сбежать в привычную комнату. А долго ли "унять" девушку, которая постоять за себя не умеет?
В подобным сомнениях, когда сердце говорит "иди", а голова орет "стой!", я промучилась еще с добрых полчаса.
В конце-концов, пришла к решению.
Хорошо. Я пойду. И попробую поговорить с местными, если они снова захотят со мной говорить. Так хотя бы уйму это настойчивое ощущение, что я что-то там забыла, которое, теперь, похоже, не отвяжется до гробовой доски.
Вот только нужно постараться хоть как-то себя обезопасить от возможной угрозы со стороны неизвестных парламентеров. Тут придется изрядно поскрипеть мозгами.
И еще. Если идти, то делать это нужно сегодня. Пока матери нет дома, и пока выходной. Чтобы если задержусь, то не критично. А иначе, с утра на работу, потом на обедах не сильно побегаешь, да и по вечерам тоже, а, значит, придется ждать до следующих выходных.
А если этот тип в куртке еще хоть раз появится в моем сне и снова не заговорит, я точно свихнусь.
Нет, на самом деле, силенок побороться еще неделю с этим наваждением хватит, вот только куда девать проснувшееся невесть отчего любопытство?
*****
А вот и он.
Сминаются под черными ботинками листья, вжимаются в асфальт, разве что не попискивают под весом прохожего. Ноги-то вон какие, а сверху еще такие пудовые плечи, да и голова не маленькая. Только вот походка на этот раз не агрессивная и уверенная, а больше прогулочная, даже осторожная.
Мужчина и, правда, не торопился. Будто боялся, что исчезну прямо перед носом, и придется ему снова на место привычное мировоззрение восстанавливать.
Я его понимала и даже немного сочувствовала.
Сидела на парковой скамеечке и просто ждала. Недобро всматривалась в его фигуру подкрашенными глазами. Водолазку даже по такому случаю сменила на аккуратную белую, джинсы достала из шкафа новые - хоть и трещат по швам на заду, а все же фигуру стройнее делают.
Сомнений в том, что гость появится, не было.
Да и ждать пришлось совсем не долго. Не успела даже как следует рисунок на чаше с фонтаном рассмотреть. Вода с нее сегодня сливалась брызгами и в бок, частью попадала в бассейн, а частью на траву. Ветренно. Даже с деревьев жадный ветер снял лишнюю мзду - поредела листва, полысели верхушки крон.
Мужчина был тем же самым, ага.
Разве что "Кобровых" очков сегодня не надел и машину за воротами оставил. Правильно, не в парк же на ней заезжать? На то и была надежда. Значит, это все-таки единственное место, где гость появляется. Потому что во всех других не приходил, хоть и пропрыгала я по земному шару почти до обеда, до пустого жалобно урчащего живота и до гудящих ног. Только к часу дня удалось вернуться домой, поесть да переодеться, чтобы сразу после на новую встречу отправиться.
Между нами осталась метров двадцать.
Гость, увидев мой недобрый взгляд, остановился, согнул в локтях и поднял вверх руки, показывая широкие ладони, пытаясь донести сообщение: "Безоружен я. Угрозы не несу. Пришел с миром".
Я кивнула.
Он сделал шаг вперед, руки опустил и вскоре очутился у лавки. Садиться без приглашения не стал, все еще настороженно поглядывал на мое лицо. Правильно, мало ли чего я еще умею, если уж посреди бела дня раствориться могу? А не тупой парень, подготовленный, внимательный. Не зря опасается, хоть и не знает, что на этом мои умения заканчиваются.
