- Что насчет твоих платьев?
- Я только что купила их.
- Я хотел бы увидеть их на тебе.
Неужели она расслышала немного хныканья в его голосе?
- Я покажусь тебе в них позже, ладно?
Когда я смогу спокойно переодеться за закрытой дверью.
- Ты знаешь значение слова "главный"? - прорычал он.
- Видимо, нет, - пробормотала она.
Тристан медленно прислонился к прилавку.
- Наверное, мне нужно преподать тебе уроки послушания, помимо соблазнения.
Джулия резко убрала непослушный локон с глаз, выбившийся из прически.
- Только попробуй, крутой парень, и я преподам тебе урок карате.
- Должен признать, что я все больше заинтригован этим твоим карате. Может, ты тренируешься голой?
- Только в "черные дни", - ответила она. - А теперь пошли.
Нагруженные пакетами, они зашли еще в три магазина, купив обувь, разные аксессуары и да, нижнее белье, которое она приобрела, пока Тристан был занят поглощением "прекрасных деликатесов" - корндогами* и картошкой фри.
*Корндог - аналог сосиски в тесте или хот-дога. Сосиска покрывается толстым слоем теста из кукурузной муки и жарится в горячем масле.
Не важно, куда они направлялись, он никогда не отставал от нее, говорил, что ей нужна защита, а он ее и защищал. Конец истории. Если какой-нибудь мужчина смел посмотреть на нее недружелюбно - или дружелюбно, - веселый раб любви тут же превращался в демона из ада. Она хмурилась. Ворчала на него. Пыталась разжать его кулаки.
Невыносимо. Просто невыносимо.
Дома она усадила его перед телевизором, а сама приняла расслабляющую ванну с пеной. Как и любого другого мужчину, Тристана просто зачаровало телевидение.
Кто бы мог подумать!
Независимо от того, рядом твой хозяин или нет, ты всегда находишься в его подчинении.
Тристан откинулся на мягком вельветовом кресле, вертя в руках новый нож и уставившись в потолок. В его центре капали огни, словно забытые слезы, но они были задрапированы в стекло цвета бургундского вина. Комнату заполнял шум голосов, доносящийся из коробки, стоящей перед ним. Он слышал, как снаружи смеются дети, как раз напротив окна, окрашенного в королевский, насыщенно синий цвет.
Они так счастливы там. Они не знали, как это - умолять о чем-нибудь.
Джулия знала. Она умоляла его.
В магазине одежды она попросила его уйти, а когда он отказался, начала умолять его.
Умолять его.
Он ненавидел себя за это, потому что знал, что чувствуешь, когда унижаешься. Когда слова: "Я умоляю тебя" совались с губ Джулии, он захотел вырвать себе сердце и отдать ей этот причиняющий боль орган.
Как много ночей он провел, стоя на коленях, со сложенными руками в молитвенном жесте, со слезами, бегущими по щекам, перед его отцом, вымаливая его о чем-либо? Как много раз его брал отец с собой в город, привязывал к столбу, а затем хлестал его до того момента, пока вся спина Тристана не покрывалась кровью? И все лишь для того, чтобы услышать, как он кричит о милосердии?
Бессчетное количество раз.
Боль тех лет омрачила боль от существования в качестве раба любви. Он легко вспомнил все унижения. Развращенность. Если ему нужно было есть, он умолял. Если ему нужно было одеяло, он умолял. Если ему нужен был отдых, он умолял.
Были такие дни, когда он охотно вставал бы на колени, чтобы получить хоть какое-нибудь внимание со стороны отца, который должен был любить его - внимание, которое он никогда не получал. В качестве маленькой мести он научился сдерживать реакции тела, никогда не кричать, никогда не показывать слабость, независимо от жестокости обращения. Он просто направил свою энергию в другое направление - соблазнение. В совсем юном возрасте он стал талантливым соблазнителем, познав все нюансы женского тела, все потаенные места, которые доставляли женщинам удовольствие. Таким образом он нашел короткую отсрочку от жестокой реальности, которая наполняла его жизнь.
Когда ему было шестнадцать колен, он встретил Роука, шестнадцатилетнего мальчика, который перенес свою долю жестокости. Они вдвоем стали братьями. Вдвоем они практиковали умение владения мечом, пока их мастерство не превзошло мастерство самого Великого Повелителя. Они дрались за свой город, давая отпор многим войскам врагов. И в качестве награды Великий Повелитель Чаллан подарил им земли.
Наконец-то у Тристана был дом, о котором он мечтал.
А потом Зирра превратила его в раба.
Спасение, которое он находил в женских объятиях, стало его крушением. Его познания в сексе отравили ему жизнь, хотя это его единственный способ спастись. Какая ирония. В течение первого временного цикла его заточения он прекратил воспринимать секс как удовольствие, теперь это значило только конец. Но не с Джулией. Он не боялся мысли быть с ней. Нет, он тосковал о ее наготе, о ее прикосновениях каждой клеточкой своего тела, и обязательства не имели к этому никакого отношения.
Почему она продолжала сопротивляться ему?
Он начал думать, что никакие знания всех галактик не позволят ему добиться ее преданности. А он так хотел этого. Она удивительная женщина. Ее улыбка дарит тепло и солнечный свет, и такая очаровательная красота все еще внушала ему страх своей величественностью. В ее гневе был и огонь, и холод. Он часто хотел разжечь ее ярость, чтобы упокоить.
В какие-то моменты она была переполнена противоречивыми эмоциями - потребность, страх, уверенность, сомнения, - будто сама не знала своих желаний. Он понял, что она думала о себе, как о застенчивой и простой девушке, незаслуживающей чего-то большего. Почему она так обманывала себя? По-мнению Тристана, она излучала доброту, великодушие и сострадание. Ее внутренняя красота только увеличивала ее внешнюю красоту, придавая Джулии сияния, спокойствия, чего не было ни в какой другой женщине. Она прекрасна и заслуживает намного большего, чем может себе представить.
Тристан провел рукой по волосам и стиснул зубы Он начал понимать, что любовь не монстр, как он раньше думал. В том момент, когда эта мысль забралась к нему в голову, он моргнул и тряхнул головой. Он даже повторил вслух:
- Любовь не монстр.
Каждый мускул в его теле напрягся в ожидании его опровержения этих слов, но он не стал этого делать. Нет, он не мог отрицать их, так как мог видеть положительные черты в испытываемых эмоциях. Зная, что улыбка женщины принадлежит только ему... наблюдая, как страсть зажигается в ее глазах... вкушая ее сладость до конца своих дней...
Хотя он понимал, что любовь к Джулии будет намного хуже любых мук, которые он испытал до настоящего времени. Любить ее - значит потерять ее, так как больше не будет магии, соединяющей их. Его швырнет обратно в его мир без нее, и Тристан никогда больше не увидит ее улыбки, никогда не вдохнет ее опьяняющий аромат.
