Кем?
Пока я ехала, песня достигла крещендо, и я пришла к выводу, что это решающий вопрос. Какой бы я была без Этана? Кем бы я была без Этана?
Наверное, пора выяснить.
Мидвей соединял Парк Вашингтона на западе и Парк Джексона на востоке. Его границами выступали предметы искусства, как например, памятник Массарику — статуя солдата на коне в восточной части. Солдат на лошади возвышался на прямоугольном постаменте, к которому вел ряд бетонных ступенек. Джонах стоял у постамента, скрестив руки на груди и задрав голову.
— Звонил? — спросила я, поднимаясь по ступеням.
Он обернулся.
— Ты когда-нибудь задавалась вопросом, доживем ли мы до того момента, когда нас станут считать частью этого города? — он указал на статую. — Я о том, решат ли они однажды увековечить память одного из нас? Будут ли они действительно гордиться нашими поступками?
Я села на одну из ступенек. Он опустился рядом.
— Этот город пережил разные периоды после пресс-конференции Селины, — сказала я. — Отрицания. Ненависти. Славы.
— А теперь снова стадия ненависти?
Я промычала в знак согласия.
— Должны произойти какие-то коренные изменения, прежде чем люди станут считать нас равными себе. Кстати говоря, о равенстве, — сказала я, и рассказала ему о визите мэра.
Его глаза расширились.
— Но они не могут закрыть офис Омбудсмена. Он нужен городу. Сверхъестественным созданиям. Они доверяют твоему дедушке и считают, что благодаря нему у них есть возможность высказаться. Без него, люди знали только о нарушителях порядка — о Селине и Адаме Кини.
— Согласна, но не волнуйся. Когда я уходила, они уже устроили мозговой штурм, как выйти из этого положения. Они будут и дальше заниматься, чем прежде, просто налогоплательщики не будут за это платить.
С минуту мы сидели в тишине. Из-за холода, у меня по рукам побежали мурашки.
— Полагаю, ты считаешь, с водой происходит что-то еще, — сказал он. — Что-то вовсе не имеющее отношение к сирене?
— Да. А то все выходит слишком уж гладко. Я была там с ней, Джонах. И она не колдовала.
— Значит, мы должны продолжать наблюдать.
— Только незаметно, — сказала я. — Дедушка сказал оставить всю тяжелую работу ему. На меня оказывают слишком большое давление, так что особо не разойдешься. Фрэнк не в восторге от того, что я Страж. Не удивлюсь, если он попытается сместить меня с должности.
— У него нет таких полномочий.
Я окинула его безразличным взглядом.
— Согласно Канону, он может и не имеет права, да только кто его остановит? Он держит Дом в невыгодном положении, и если придется выбирать между Домом и мной, Малик выберет Дом. Разве он может поступить иначе?
У меня скрутило желудок, но не при мысли, что я перестану быть Стражем Дома, а от того, что я обвиняла Этана за его выбор между мной и Домом. Я-то считала, что с его стороны было неправильно даже думать о том, чтобы поставить Дом выше меня. Возможно, я не отдавала ему должное: не потому, что приняла его решение, а потому, что выбор было сделать намного сложнее, чем я себе представляла.
— Ты где витаешь?
Я посмотрела на Джонаха.
— Просто задумалась.
— О чем?
Я снова отвернулась, и он, должно быть, понял причину моего смятения.
— Ах, — сказал он.
— Ах, — кивнув, повторила я.
— Можно я кое-что скажу?
— Конечно.
Что бы он ни собирался сказать, ему потребовалось несколько секунд, чтобы подобрать слова.
— Знаю, сначала мы, определенно, не поладили, причем в основном из-за моего предвзятого к тебе отношения.
— И из-за того, что я позабыла, что ты притворялся человеком, дабы встречаться с моей двадцатидвухлетней сестрой.
— И это тоже, — быстро согласился он. — Но это не меняет очевидного.
— Ты о чем?
— Что ты весьма занимательная, Мерит, Страж Дома Кадогана.
— Спасибо, — ответила я, но не смогла посмотреть ему в глаза.
Взяв меня за подбородок, Джонах стал поворачивать мою голову, чтобы я посмотрела на него. Прикосновение вызвало поток теплой энергии вниз по позвоночнику.
— Что, черт побери, это было?
Он с удивлением отдернул руку и уставился на нее, прежде чем поднять глаза на меня.
— Взаимодополняющая магия, — прошептал он. — Я о ней слышал, но никогда не сталкивался. Сама знаешь, вампиры как таковые не магические существа. Мы лишь восприимчивы к магии. Ощущаем ее, знаем, что она нас окружает. А когда мы расстроены, то создаем дисбаланс.
Только я вот воспринимала все по-другому:
— А я думала, что мы, наоборот, излучаем магию, когда расстроены.
Джонах покачал головой.
— Магия исходит не от нас. Она вокруг нас. Когда мы испытываем сильные эмоции, как страх, гнев, страсть, то вступаем с магией в контакт, создавая пульсации. Мы не создаем и не излучаем магию. Мы видоизменяем ее потоки.
— Понимаю, — ответила я.
— Но это, — начал он, взяв меня за руку и проводя пальцем по моей ладони и вызывая дрожь по телу. — Это неожиданно. Теория заключается в том, что некоторые вампиры влияют на магию сопряжено, как будто функционируют на одинаковой частоте. Похоже, что у нас с тобой именно так.
Магическая диковинка или нет, но мне вовсе не нужно было такого развития событий. И, тем не менее, каждое движение его пальцев вызывало дрожь по телу и отключало здравомыслящую часть мозга.
— Ладно, — внезапно сказал он, вскакивая со своего места. — Давай вернемся к работе.
Резкая смена темы снова меня удивила.
Должно быть, он заметил, что я шокирована.
— Город важнее магических диковинок. Важнее трех Домов, двух вампиров или совета, являющегося сплошной занозой в заднице. Я не собираюсь заморачиваться из-за мелочей.
Меня задело, с каким облегчением он это сказал.
— Так я теперь «мелочи»?
Он ухмыльнулся.
— Ты даже заработала прозвище. Думаю, «мелкая».
— У меня рост метр семьдесят два без каблуков.
— Это не характеристика. Это прозвище. Привыкай к нему, мелкая.
Мы некоторое время просто стояли, ожидая, когда спадет напряжение. Когда это произошло, мы улыбнулись друг другу.
— Не называй меня «мелкой», — сказала я.
— Ладно, Мелкая.
— Серьезно. Это по-детски.
— Что бы ты там не говорила, Мелкая. Давай уже закругляться.
— Я за.
Об унижении буду беспокоиться днем.
Глава восьмая
МАЛЕНЬКАЯ МИСС СЧАСТЬЕ
Я грезила во тьме. Я стояла на вершине Центра Джона Хэнкока в Чикаго. Кружил ветер. Огромная желтая луна низко висела над горизонтом, будто ее масса не позволяла ей подняться выше.
