Глава 36. Павел
Все время думаю о ней. На конференции мы были несколько дней назад, после чего меня отправили на спасательные работы в другой город. Больше мы не встречались. В том темном зале я вбил свой номер в ее мобильник и сделал прозвон. Теперь я шлю ей пошлые сообщения, рассказывая, что конкретно хочу с ней сделать. Представляю, как она краснеет, открывая мои послания на своих важных консилиумах.
Как-то неожиданно мне стало мало моей старой жизни. Скучно среди ребят по отряду в баре, теперь их шутки и розыгрыши кажутся глупыми. Пробежки с собакой больше не доставляют прежнего удовольствия. Мне хочется чего-то еще, но я не понимаю чего.
Сегодня мы разбирались с насосными агрегатами, проходили техосмотр и сдавали экзамены по технике безопасности. В итоге закончили позже обычного. С работы я ее не провожал и очень надеюсь, что Ирина в порядке. Сидя в своем огромном желтом кресле в зале, я не знаю, куда себя деть.
Вот уже пол дня она не отвечает на мои сообщения. А что если я ей надоел? Игнор ведь сильное оружие. Может ли эта удушающая тишина означать, что она решила забыть простого спасателя и сохранить брак с главой муниципального образования? Разве не так сделала бы абсолютно любая нормальная женщина на ее месте? Зачем рисковать своим будущем ради меня?
Ладно, не хочет - не надо. На свете три миллиарда женщин, как-нибудь справлюсь. Беру поводок и отправляюсь на вечернюю пробежку. Горный воздух приятный и чистый, кислород ласково наполняет легкие. Ну не отвечает и не отвечает. Будто чувствуя мое настроение, Мари гавкает. В конце концов найду кого-нибудь еще. Ускоряю темп, сердце бьется чаще. В сто тысячный раз проверяю телефон. Но ничего. Обегаю гору, на поселок спустились сумерки, а я приваливаюсь к стволу дерева. Кручу трубку в руках. А вдруг с ней что-то случилось? А если она пообщалась со мной и поняла, что любит мужа? Я ведь мог стать толчком в обратном направлении. Ну и что? Пусть любит, мне какое дело? Я ведь хотел просто развлечься.
Гудки длятся целую вечность. И когда на том конце отвечают, я не замечаю, что перестаю дышать.
- Я ушла от мужа, - каким-то не своим, перепуганным голосом шепчет Ира.
Динамик телефона увеличивает громкость ее дыхания.
- Где ты?
И это все, что мне нужно. Я бегу на сумасшедшей скорости, за мной не успевает даже собака. Когда я добираюсь до нужного дома на окраине, я запрыгиваю на крыльцо. Дверь распахивается, в мои объятья падает дрожащая, плачущая женщина.
- Он прибьет меня, когда узнает. Он...
Ирка всхлипывает, прикрывая мокрые ресницы. Я чувствую, как намокает майка на груди.
- Тихо, - глажу ее по голове, перебирая шелковистые пряди, неожиданно наслаждаясь их мягкостью.
- Я пришла после работы домой и вдруг поняла, что не могу больше находиться там. Он, - задыхаясь, - уехал в очередную баню. Я не знаю, с кем он. Но это... Это не важно, я просто собрала вещи и ушла в этот дом, я заплатила.
Вдыхаю ее запах, а за спиной Ирины появляется ребенок.
- Это из–за него мы будем жить в халупе? Без папы? – орет с порога растрёпанная девочка в мятой пижаме с верблюдами, - ты хоть знаешь, какая ты дура?
Меня передергивает. Умом я понимаю, что драться с ребенком бессмысленно, и сейчас Женя проходит через жутчайший стресс. Но моя докторша не дура!
- Женечка, пожалуйста, не надо так с матерью разговаривать, успокойся. Дело не в Павле, - отталкивается от меня, как от бортика бассейна Ирина.
Но девчонка визжит, топая ногами:
- Я помню его, он вытащил меня из ямы, но он же рыжий!
Ирка поворачивается и долго смотрит мне в глаза.
- Тебе лучше уйти, - падает на пуфик в коридоре Ирина, хватаясь за голову, вздыхает.
Нет, ну что это такое? Я не собираюсь с этим мириться.
- Никуда я не пойду. Ну-ка прекрати оскорблять мать!
Девочка убегает в комнату, а мы с Мари идем за ней. Картинно рыдая, девчонка падает на кровать.
Дом и вправду убогий, особенно обои, такое ощущение, что их наклеили еще до октябрьской революции.
- Я знаю, что ты делаешь. Критикуешь одного родителя, требуя их воссоединения. Пытаешься играть роль судьи, при этом выглядеть в своих глазах более взрослой, более зрелой, раз родители оказались неспособными сохранить семью. Но когда ты станешь старше, ты поймешь, что в жизни все не так однозначно. Мои родители не развелись в свое время, и всю оставшуюся жизнь мать страдала от ругани и одиночества.
Девочка всхлипывает, утыкаясь носом в подушку.
- Ну я хочу быть с папой!
- Никто у тебя папу не забирает. Ты будешь с папой, но иногда взрослые люди не могут жить вместе. Хочешь, чтобы мама улыбалась или старела, постоянно плача? Твой папа обращался с ней плохо.
Я стою в центре маленькой комнаты, засунув руки в карманы, Мари бегает вокруг.
- Ты отбил маму у папы? – садится девочка на кровать, больше не рыдает, но смотрит волчонком.
- Нет, - присаживаюсь на корточки возле ее замазанных зеленкой худых коленок.
- Мы с Павлом просто друзья, - обходит меня Ирина, опережая, - я спасла его собаку. Мари, иди сюда, - манит ладошкой мою псину.
Не знаю почему, но мне неприятно слышать, что мы просто друзья. Не помню, чтобы до этого мечтал трахнуть своих друзей.
- А что с ней было? – вытирает нос Женя, а Мари обнюхивает ее ноги.
- Мари переехала машина, нам пришлось сделать операцию, - садится докторша рядом, гладит дочку по голове.
- А сейчас она в порядке?
Мы оба киваем. Позже к нам присоединяется няня, которая часто оставалась с Женей, девочка успокаивается. Вместе они начинают играть, читать какие-то книжки и смотреть мультики.
- Она уснула, - выходит няня на кухню.
- Вы можете побыть с ней еще? Нам с Ириной Владимировной надо пообщаться, - выдаю, не спрашивая разрешения.
Ира смотрит на меня так, будто я снежный человек, который вышел на зеленую поляну и станцевал ламбаду. Она шикает и дергает меня за рукав куртки.
- У меня почасовая оплата.
- Отлично, считайте часы, - выталкиваю Ирку.
В коридоре мы с докторшей начинаем ругаться:
- Паша, ребенок пережил стресс. Я никуда не пойду. Я не могу даже думать ни о чем другом, кроме нее, - она указывает в сторону комнат.
- Ты всю жизнь думаешь о ком угодно, только не о себе. Пойдем, тебе нужно отвлечься, расслабиться. Посмотри, тебя всю трясет, - вытягиваю ее наружу, заставляя обуться.
- Ты не понимаешь, что такое ребенок! - возмущается Ирина, размахивая руками, но топая вслед за мной. - Они очень ранимые и нежные существа. Взяла и бросила ее с няней! Теперь дочка будет думать, что ее бросили вообще все. Конечно, ты привык жить для себя, что ты знаешь об ответственности? Ты свободен, как ветер.
Так мы проходим несколько перекрестков, заборов и домов. На улице уже совсем темно.
- Живешь, как хочешь! Захотел врачиху таскаешь за руку, пожелал медсестру зажал, завтра инструктора по скалолазанию, а еще ...
Не даю ей договорить, толкаю на ближайшее дерево, затыкая рот грубым поцелуем. Она мычит, несколько секунд сопротивляется, а потом закрывает глаза от удовольствия.
- Закончила? – ухмыляюсь.
- Неправильно это все, - бурчит Ирина, но гораздо тише, при этом идет за мной куда покорнее.
Глава 37. Павел
Уже в моем доме Ирина продолжает причитать, честно говоря, за все время нашего знакомства ни разу не слышал от нее так много слов одновременно. Обычно болтаю я, но сегодня ее прямо прорвало, думаю это связано со стрессом, который она пережила. Ирка выкарабкалась из раковины стабильности и на бешеной скорости летит в пропасть разврата. А я захожу в ванную, спокойно мою руки, ополаскиваю лапы Мари, а затем иду в зал, где достаю два бокала.
- Ты предпочитаешь белое вино или красное?
Ирка продолжает метаться. Это невероятно, но вдруг я понимаю, как сильно ей нужен кто-то вроде меня. Она же сейчас дырку на моем ковре протопчет. Ну ушла и ушла от мужа, тоже мне большое дело.
