Будто она каким-то образом чувствует толику ощущений Гадара, и это умножает наслаждение. Как хорошо! Как ей хорошо!
Пусть это продолжается, пусть он не останавливается…
— Да… как мне хорошо… а…а…а… — сквозь дымку удовольствия слышала она свой голос. — Хочу… да… я хочу…
— Да, малышка, кончай… — через ту же дымку доносился голос Гадара.
А потом была вспышка.
Яркая, словно взрыв сверхновой. Ее свет затопил весь мир, растекся невероятным теплом истомы из самого низа живота по всему телу и дальше, за его пределы. Ее понесло сквозь этот свет куда-то в невесомость, туда, где нереально хорошо, спокойно и приятно.
Кажется, она кричала, но почему-то это сейчас вообще не волновало. Незабываемая, сладкая истома заполнила ее всю, разлилась по миру, растворила все печали и заботы, будто их и не было.
Лина каждой клеточкой ощущала близость Гадара. Странную темную скорлупу, внутри которой бьется яркое солнце. Это казалось таким естественным, таким родным, что она даже не поняла, почему он боялся ей навредить.
Он прекрасен.
Они оба прекрасны.
И счастливы.
Глава 23
Потом они лежали на этом живом ковре. Лина прижималась к нему, такому горячему, вовсе не похожему на ледяного истукана.
— А если сюда кто-то придет и увидит нас? — спросила она.
— Не придет, — отозвался ректор, вглядываясь в светящиеся синие кристаллы на потолке. — И не увидит.
— Почему?
— Мои тени выставили таблички о ремонте бассейна и затянули темной дымкой проход, — спокойно сообщил он.
Лина даже приподнялась на локте.
— Ого, — усмехнулась она, — да вы затейник, лорд ректор.
Уголок его губ пошел вверх, он произнес:
— А ты думала, я вот просто так пришел в бассейн, рискуя быть увиденным какой-нибудь студенткой.
— Но я ведь вошла? — не отступала Лина.
— Тебя я пропустил, — даже не пытаясь увильнуть, сообщил лорд Дартион.
Лина охнула и в шутливом возмущении толкнула его в бок.
— Значит, ты все заранее спланировал?
Гадар Дартион резко стал серьезным. Он повернул голову к ней и провел ладонью по щеке. Как он, оказывается, заботлив, и в нем, оказывается, есть чувства, целая палитра чувств. Удивительно, как он умело и ловко это скрывает.
Но зачем? Неужели ему действительно не нравилась ни одна студентка. Это конечно льстит, но… За столько лет (а он, если верить Фиане, ректор уже давно) неужели не попадались если не студентки, то какие-то другие девушки, способные растопить его сердце?
Почему она?
— Лина, — проговорил он, глядя на нее своими серыми глазами, — я не планировал. Если честно, сам до сих пор не верю, что пошел на это.
В груди ухнуло, он что, жалеет об этом?!
— Тебе не понравилось? — испуганно спросила она.
Если это так, то она действительно опозорилась. Выходит, сама навязалась ректору Диамант де Грин, да еще и сплоховала… Капец, какой позор.
Он погладил ее по волосам и сказал:
— Дурочка, это был самый лучший секс за последние… не скажу какое время. Дело не в этом.
Так, немного легче. Это лучший секс за «не скажет какое время». Стоп. Просто секс? И все? Или нет? И в чем тогда дело?
Все эти вопросы буквально роем загудели в голове и, видимо, отразились на лице, потому что Гадар Дартион усмехнулся и, привстав на локте, проговорил:
— Представляю, о чем ты сейчас думаешь. Но дело действительно не в тебе.
Лину обдало холодом.
— Дай-ка угадаю, — в миг обескровленными губами проговорила она, — дело в тебе?
— Именно, — согласился Гадар. — Как ты догадалась?
Внутри у нее все затряслось. Капец, как она позволила себе так облажаться. Сама виновата. Надо было сохранять дистанцию и не лезть туда, где ничего не понимаешь.
Глаза защипало, она резко села и, прикрыв грудь ладонями, стала искать свой купальный костюм. Он почему-то оказался отшвыреным вправо метров на пять. Блин, придется ходить перед ним… голой.
— Свежо предание, да верится с трудом, — бросила она, отворачиваясь, чтобы ректор не видел ее блестящих от влаги глаз, и стала подниматься. — Какая я дура.
Но подняться не вышло — две тени окутали ее за руку и талию и мягко, но с силой, дернули обратно. В следующий момент она оказалась в объятиях ректора, тело отозвалось приятной дрожью — еще бы, они ведь все еще голые.
— Что ты… — попыталась запротестовать она.
Может у них ничего и не выйдет, но она не собирается сидеть тут и упрашивать о… чем там обычно упрашивают его студентки?
Он резко перевернулся, оказавшись сверху.
— Конечно, дурочка, — сказал он с какой-то тревожной улыбкой и погладил ее по голове, поцеловал в лоб. — Моя маленькая дурочка.
— Да какого ляда… — не выдержала Лина, и из глаз прорвав запруду потекли слезы. — Можешь нормально объяснить, что вообще не так?
Он несколько секунд скользил взглядом по ее лицу, будто изучал, пытался проникнуть в самую душу, потом сказал:
— Я пытаюсь защитить тебя.
— От кого?
— От себя.
Вот это вообще новость.
Лина даже не поняла, как на это реагировать. Что значит от себя? Он ведь так заботлив с ней. О ней никто так не заботился. Не говоря уже о том, что только произошло — такого у нее вообще никогда не было. Потрясающе, незабываемо, сказочно…
— Как это понять? — спросила она, хлопая ресницами.
Ректор нехотя, но все же отстранился от нее, два жгута теней принесли Лине ее купальный костюм, а когда оглянулась, ректор уже оказался в плавках. Она тоже поспешила натянуть высохший купальник (другой одежды у нее на этой стороне бассейна нет, а сидеть перед ним голой, когда он вроде как одет, стало неловко).
— Дело в том, что я темный маг, — сказал ректор, садясь на стул со спинкой, полностью сотканный из теней, который сам образовался под ним. Это выглядело несколько странно, учитывая то, что он в плавках, но в следующий момент, тени окутали его на манер халата.
Лина зябко повела плечами и робко обняла себя. Почему-то сейчас накатило смущение.
— Ну, — проговорила она, — я в курсе. Что это должно значить?
— Ты в курсе, — согласился он, кивая. — Но не в курсе всего.
— Расскажешь?
Он снова кивнул.
— Тебе — расскажу. Я не просто темный маг, Лина.
Почему-то где-то внутри она об этом догадывалась. Возможно, из-за своего дара эмпатии. Который сейчас вообще-то уже подконтрольный, но это ведь не мешает ей оценивать эмоции и чувства других.
— Ты же понимаешь, — предупредил лорд Дартион, — то, что я сейчас тебе скажу, очень личная, секретная информация? Она не предназначена для чужих.
Лина едва не запищала от радости — Гадар Дартион считает ее не чужой. Он готов доверить ей какую-то важную тайну!
А она?
Сохранит ли ее?
Конечно сохранит!
— Понимаю, — произнесла она, кивая и стараясь, чтобы голос не дрожал от волнения.
— И мое требование твоего подчинения и послушания продиктовано, в первую очередь, твоей безопасностью, — добавил Гадар серьезно, хотя в глазах полыхнули серебряные искорки.
Лина смиренно произнесла, стараясь не размышлять о том, зашел бы он в этом требовании так далеко, если бы она сама не проявила инициативу (он ведь так стойко держался):
— Конечно. Я понимаю.
Он поманил ее к себе, а когда послушно приблизилась, усадил к себе на колени, нежно обняв.
— Дело в том, что я не всегда был темным, — начал ректор. — Ты, наверное, не знаешь, как вообще маги обучаются своему ремеслу?
Лина покачала головой.
— Не изучала пока.
— Понимаю, некогда было, — хмыкнул он, покосившись на ее грудь. — Обычно, если у человека обнаруживается активный сильный дар, он либо поступает в академию, либо идет учиться к магам. Персонально и надолго. Это требует больше сил, средств, времени. Но оно того стоит, если дар сильный и есть воля к успеху.
— Значит, ты учился у магов? — догадалась Лина.
— Верно, малышка, — согласился ректор Дартион, убирая ей за ухо светлый локон. — Я долгое время был послушником. Учился у разных мастеров, взращивал свой дар. Меня интересовали разные направления магии, не только тот, что появился у меня при рождении.
